Lutea - Трилистник. Приют [СИ]

Дейдара тряхнул головой — что-то он замечтался. Впрочем, мысль о напарнике как всегда придала ему желания поступать, как велит путь истинного шиноби: тени во тьме, не имеющей сомнений, чувств, гордости. Принять решение было несложно.

К тому времени, как он вернулся, Поттеры всё обсудили — сидели в молчании, попивая чай с чем-то сладким. Завидев его, Флимонт и Юфимия поднялись.

— Дэвид, пожалуйста, подойди к нам. Мы бы хотели с тобой серьёзно поговорить.

Дейдара молча подошёл и остановился перед ними, по очереди заглянул в глаза. Юфимия волновалась — её голубые глаза блестели, на скулах горел румянец. Флимонт тепло, подбадривающе улыбался.

— Дэвид, — вновь заговорил он, опускаясь перед подрывником на корточки, — Карлус рассказал нам всё о ситуации, в которую ты попал. Она действительно непростая, действительно… Однако, мне кажется, мы вместе могли бы найти ей решение.

— Какое? — спросил Дейдара, наивно распахнув глаза.

Флимонт переглянулся с женой.

— Видишь ли, мы с Юфимией всегда хотели нескольких детей, но судьба подарила нам одного только Джеймса. И коль скоро ты, юноша, живёшь один, неприкаянный… Возможно, ты захочешь стать частью нашей семьи?

Как и положено по сценарию, Дейдара открыл рот и уставился на Флимонта с неверием и робкой надеждой.

— Мы бы очень хотели этого, дорогой, — добавила Юфимия, тоже присев перед ним и положив ладонь на плечо.

Задавив рефлексы, напряжённые прикосновением, Дейдара смущённо потупился.

— Вы… вы правда хотите взять меня к себе?

— Всей душой, — теперь и Флимонт коснулся его — опустил горячую ладонь на голову. — Мы очень хотим помочь тебе, Дэвид.

— Что скажешь, милый? — спросила Юфимия.

Дейдара робко взглянул на них, на Дорею, на Карлуса. Последний чуть приметно ободряюще наклонил голову. Знал бы он, как мало на самом деле Дейдара нуждался во всяком его одобрении!..

— Я… я бы хотел жить с вами, сэр, мэм, — проговорил Дейдара, вновь глядя на руки. От близости чужаков те чесались, и усилия стоило не позволить ртам на ладонях проявиться.

— Чудесно! — Флимонт, рискуя здоровьем, подхватил его на руки и поднял высоко вверх — Дейдара едва успел оборвать себя и не заехать мужчине по болевой. Вместо этого он, пусть и с запозданием, заулыбался и издал победный клич.

— Прекрасно, — сухо произнесла Дорея. Ей явно не терпелось выпроводить гостей, в особенности подрывника, за порог.

Выкапывая из клумб луковицы отживших тюльпанов, Хината очень старалась не оглядываться ежеминутно, хотя это ей едва удавалось. Итачи сидел в тени каштана и, казалось, был поглощён чтением. Казалось. Порой Хината ловила на себе его взгляды: задумчивые и выжидательные.

Две недели назад, когда во время похода в церковь оба нукенина исчезли, Хината малодушно порадовалась. Однако в жизни не бывает так, чтобы большие проблемы решались сами собой. В тот же вечер Итачи вернулся, невозмутимо извинился перед напуганной его исчезновением миссис Пламм и больше никуда не отлучался. Зато Дейдара как в воду канул.

Взгляд Итачи вновь скользнул по ней — Хината кожей чувствовала это хладнокровное внимание. Скосила глаза; Учиха безразлично рассматривал миссис Стоун, отчитывающую Конни Симпсона, поверх своей книжки. Какой-то из учебников для начальной школы, кажется. «Не зная, ни за что не предположишь, кто он», — подумала Хината, невольно отдавая профессиональное должное мастерству Учихи по части маскировки. Ей самой так и не удалось интегрироваться в это общество до конца, Хината всегда оставалась на отшибе компаний. Итачи же каким-то немыслимым образом заработал расположение приютской звезды Элли Питерс, при этом произнеся минимум слов и не сделав ровным счётом ничего. Его серьёзная молчаливость девчонками воспринималась как шарм, а парнями — как признак силы. В случае же Хинаты вечное молчание приравнивали к забитости.

Всё время, прошедшее со дня, когда Акацуки подловили её и вынудили назвать себя, Итачи лишь наблюдал, ни разу не подошёл. Он как будто чего-то ждал, но Хината никак не могла понять, чего именно. Осечки? Нападения? Когда сдадут расшатанные нервы, и она сбежит?..

Сбежать хотелось отчаянно, но Хината себе не позволяла. Она трусила всю жизнь, все годы бежала: от долга перед семьёй, от необходимости признаться любимому в чувствах, от самой себя. Больше не должна. Если человеку даётся второй шанс, то лишь по той причине, что ему есть, что сделать — для мира или для себя самого. Хината не верила, что может иметь некое высшее предназначение, она малая сошка для мироздания; следовательно, она здесь, чтобы работать над собой. Поэтому она не побежит, а встретит опасность лицом к лицу. Умрёт — не важно, в этом печальном мире никто не будет оплакивать сироту Хлою Бенсон. Хьюга Хинату за минувшие годы оплакали все, кто хотел.

Если выкроить время и место для медитации ещё было реально, то для упражнений физических — почти невозможно. Весь день Хината была окружена детьми и воспитательницами, и никто из них не преминул бы сунуть нос в то, что она делает. Посему для занятий оставалась лишь ночь; дети в это время спали беспробудным сном, а воспитательницы — если на дежурстве не была сверхбдительная миссис Стоун — предпочитали и сами поспать или поболтать на кухне патрулированию тёмных коридоров. Выяснив это уже давно, Хината отключалась мгновенно после отбоя и спала четыре часа, после чего благодаря вымуштрованному внутреннему будильнику открывала глаза и тихо выбиралась из комнаты. Иногда она выскальзывала из дома и занималась в саду, но после серии похищений детей в Лондоне миссис Пламм приказала запирать все двери и ставни на ночь, а мистеру Мэтьюзу, сторожу, — делать обход территории хотя бы дважды за ночь. Эти меры и в самом деле могли помочь против разбойника из гражданских, но остановить шиноби не были способны.

Без проблем выбравшись через окно ванной комнаты третьего этажа, Хината забралась по водостоку на крышу и там, глотнув свежий воздух, сдвинула неисправную ставню и проскользнула внутрь чердака. Её встретила привычная тьма, расчерченная редкими серебристыми полосами из ставенных щелей. Отсутствие света не было проблемой для Хьюги, пусть даже и не восстановившей ещё Бьякуган; в клане есть особые тренировки, и Хината проходила их. Она проникала на чердак вот уже почти неделю и постепенно освоилась здесь, выучила все углы и причудливой формы горы из сваленных в кучи предметов. Даже нашла кое-что ценное: несколько траченных молью шерстяных платков, которые точно пригодятся в случае, если всё-таки придётся бежать, старый молоток с треснувшей ручкой и металлическую гребёнку с острыми зубьями. Последнюю вещицу Хината, пусть и чувствовала себя от этого воровкой, всё-таки взяла и теперь всегда держала при себе. Просто так, на случай…