Lutea - Трилистник. Приют [СИ]

— И-итачи?

Он открыл глаза и повернулся на голос. Хината обомлела, сама испугавшись того, что рискнула привлечь его внимание. И всё же подавила страх, трепетный ужас, до сих пор живший глубоко в её сердце, и осторожно продолжила:

— Ты много медитируешь. Почему? Разве не важно развивать также и тело?

И вновь на чердаке повисла звенящая тишина, в которой стук своего сердца Хината обнаружила позорно частым и громким. Прохладная задумчивость Итачи, решавшего, что сказать в ответ, жгла нервы.

— Важно соблюдать баланс, — наконец произнёс он, тихий голос дуновением ветра прорвал тишину. — Однако в нынешней ситуации развитие тела не является приоритетом.

— Почему?

— Потому что уже сейчас мы оба опережаем по физическим показателям не только свою, но и более старшие возрастные группы этого мира. Следовательно, в случае опасности, исходящей от среды или людей, и мне, и тебе хватит способностей, чтобы спастись. В то же время, физическая сила не является в данном обществе ключевым козырем, который поможет преуспеть в жизни. Не просто выжить, а именно преуспеть. Для этого больше требуется развитость духовной энергии и способностей, рождаемых ею.

— Таких, как гендзюцу, — тихо заметила Хината.

— Верно, — согласился Итачи. — Также необходимо развивать Кеккей Генкай. Что твои глаза, что мои дают огромное преимущество над окружающими. Это то, на что следует делать упор.

Хината кивнула сама себе и помолчала.

— Я ответил на твой вопрос? — спокойно уточнил Итачи со своего места.

— А? Д-да… — Хината замялась и изнутри прикусила щёку. У неё был ещё один вопрос, но задать его… Страшно, потому что непредсказуема реакция, которая последует. — Итачи, т-ты же до сих пор н-не активировал Шаринган, т-так?

Она вздрогнула, когда он вскинул голову, и инстинктивно приняла оборонительную стойку.

— Так, — проронил Итачи, как Хинате показалось, с большим холодом. Его лицо, различаемое Бьякуганом даже за преградами и в темноте, приняло странное выражение, которое Хината никак не могла понять.

— А в чём… в чём т-трудность? — пробормотала Хината, запрещая себе отступать. Она должна научиться спрашивать его и получать ответ.

Итачи ответил не сразу. Прикрыв глаза, он помассировал переносицу. Напряжённая спина, плечи… Хината на миг подумала, что он атакует скорее, чем что-либо скажет.

— Трудность — в эмоциях, — прозвучал бесстрастный ответ.

— Эмоциях? — выдохнула Хината, опешив.

— Шаринган подпитывается ими. Чем сильнее породившие его чувства, тем мощнее глаза.

— Вот как… — проговорила Хината.

Тренироваться в ту ночь было почти невозможно — никакой концентрации на упражнениях. Поэтому Хината вскоре ушла, чтобы ещё несколько часов до самого подъёма лежать без сна, раз за разом возвращаясь к мысли: «Сколько же чувств он прятал внутри, если его глаза были так сильны?..»

Хината боялась верить нукенину, но чувствовала, Учиха не врёт ей. Пусть это и наивно и глупо.

За завтраком миссис Стоун объявила, что с этого дня она становится директором. Приют святой Анны продолжит существовать.

Под проливным дождём она торопилась, перепрыгивая лужи. Занятия в школе должны были начаться через десять минут, а бежать — почти километр. Понимая, что ворвётся в класс впритык к началу урока, вся мокрая и растрёпанная, Хината досадовала на себя, что проспала, и очень жалела, что не может ускориться и добраться по крышам.

Почти весь сентябрь выдался холодным и сырым, это портило настроение и усложняло задачу встать с утра. А тут ещё накладывалось, что Хината спала в эти дни всего по три часа, не больше — упражнения с Бьякуганом поглощали её. Кроме того, Хината уделяла немало времени медитациям — Итачи был прав, стоит отдавать должное внимание развитию духовной энергии. Порой они сидели так часами: в молчании медитируя, лишь в начале тренировки поприветствовав друг друга и пожелав спокойной ночи на прощание. Вежливость в наследников древних кланов вбивалась крепко.

Хинате повезло, и, когда она влетела в класс, мисс Бриггс, их учительницы, ещё не было. Повернувшиеся к ней как по команде одноклассники захмыкали, кто-то из девочек скривился, и хорошенькая Полли Джонс принялась звонким полушёпотом делиться с подружкой, как ей не нравится учиться вместе с «этой приютской замухрышкой». Потупившись, Хината крепко сжала обеими руками ручку потрёпанного ранца и заозиралась в поисках свободного места. Итачи, заметив её взгляд, мимолётно наклонил голову. Почти не колеблясь, Хината быстро прошла по ряду и села возле Учихи, который уже потерял к ней интерес и смотрел в окно. Украдкой переведя дыхание, Хината привела в порядок распустившийся хвостик, в который стягивала начавшие отрастать волосы.

— Доброе утро, дети, — в класс вошла мисс Хелен Бриггс, двадцативосьмилетняя учительница начальной школы, добродушная и румяная. — Итак, сегодня мы начнём с чистописания. Достаньте ваши тетрадочки…

Повинуясь командам, обильно сдобренным уменьшительно-ласкательными оборотами, Хината очень старалась не зевать. Занятия в школе вгоняли её в сон — до того простыми были, неинформативными. Писать на местном языке Хината научилась ещё в прошлом году, когда миссис Пламм занималась с детьми постарше и приметила её интерес. Единственное, за что Хината любила школу, так это за возможность выбраться хоть ненадолго с территории приюта.

Итачи рядом с ней тоже, кажется, скучал. Как Хината поняла, семья, в которой он раньше жил, немало занималась с ним, и по знаниям, предполагаемым школьной программой этого мира, он опережал сверстников так же, как некогда студентов Академии шиноби Конохи. Хината тогда была совсем маленькой и мало что помнила, но разговоры о гениальном ребёнке из клана Учиха однозначно велись в её доме. Отец, обсуждая эту тему с матерью, был почти всегда мрачен и высказывал хладнокровную надежду, что его наследница не уступит сыну Фугаку. Хината низко склонила голову над тетрадкой, стараясь не думать, каким разочарованием была для отца.

Вдруг она почувствовала осторожное прикосновение чужого локтя к боку. Хината дёрнулась и повернулась, и Итачи с серьёзным видом придвинул к ней листок, где на их родном языке было написано:

Спарринг?

Сердце пропустило удар. Покосившись на мисс Бриггс, Хината быстро царапнула на листе карандашом:

Когда и где?

Уйдём с последнего урока, — написал в ответ Итачи. — Я знаю место.

Хината посмотрела ему в глаза и твёрдо кивнула.

Выбраться из школы не составило труда — всего-то из окна туалета перепрыгнуть на мощную ветвь стоящего неподалёку от здания дуба и спуститься на задний двор. Оттуда — к забору, проскользнуть между его кованными прутьями и оказаться на небольшой улочке, застроенной двухэтажными домами. Итачи уже поджидал на углу, такой же невозмутимый, как и всегда.