Lutea - Чемпион Дурмстранга — Геллерт Гриндевальд! [СИ]

— Какую стадию «ручки» ты имеешь в виду?

Геллерт задумался ненадолго.

— Чтобы она прилюдно начала кидаться проклятьями.

— Хм… — теперь и Альбус задумался, а затем изрёк: — Часа два, я думаю. Минерва — женщина стойкая.

На это Геллерт хищно улыбнулся.

— Спорю, что смогу довести её быстрее, чем за два часа.

— Принимается! — мгновенно согласился Альбус; на самом деле, его личный рекорд доведения Минервы до состояния «УБЬЮ!» составлял три часа сорок семь минут, однако для того, чтобы выиграть, можно было немножечко и приврать. — На что?

— На желание, как обычно, — отмахнулся Гриндевальд, явно уже погрузившийся в составление планов.

Альбус усмехнулся, довольный собой, и пригляделся к тому, что в понимании Геллерта было парадной мантией; его костюм (мантией тут, по правде, не особо пахло) был графитно-серый и отдавал такой отчётливой военщиной, любовь к которой проснулась в Гриндевальде в какой-то упущенный Альбусом момент времени, что невольно пришла в голову мысль: «Не хватает только орденов и медалей».

Геллерт перехватил взгляд Альбуса, направленный на его грудь, и явно понял ход его мыслей.

— Я сейчас тебе на лоб значок с красной звездой приклею, — клятвенно пообещал он.

— У тебя есть? — поразился Альбус.

Вошедшая минуту спустя Минерва застала их за тем, что один из почтенных столетних магов спрятался за своим рабочим столом, а второй брал разбег, чтобы этот самый стол моложаво перепрыгнуть, словно напрочь забыв об умении творить чары.

— Как дети! — на грани бессилия и возмущения воскликнула Минерва.

Геллерт тут же затормозил и, проскользив ещё пару метров по паркету, въехал бедром в стол.

— Фрау МакГонагалл, — произнёс он с достоинством, игнорируя злодейские смешки Альбуса. — Вы выглядите ослепительно.

— Благодарю, — сдержанно кивнула Минерва и блеснула очками в сторону Дамблдора. — Вы помните, что скоро начало, Альбус?

— Конечно, Минерва, — откликнулся он, пока ещё не рискуя приближаться к Геллерту, который по-прежнему недобро щурился. — Идите, встретимся в зале.

— Хорошо, — ответила МакГонагалл и первая двинулась к лестнице. Последовав за ней, Геллерт, обернувшись через плечо, показал не то цифру два, не то знак победы.

Закончив с делами (а именно придумав ответ на пропитанное желчью и ароматом дорогого парфюма письмо Малфоя-старшего о неоправданно больших затратах на Святочный бал), Альбус спустился в холл — и застыл на лестнице, а искренняя улыбка растянула губы. Студенты, собравшиеся в вестибюле в ожидании момента, когда можно будет войти в Большой зал, двери которого были пока закрыты, выглядели замечательно — были нарядными, красивыми и счастливыми. Девочки смеялись и рассматривали платья друг друга, мальчики, многие из которых сегодня впервые надели парадные мантии, старались держаться представительно, как истинные британские джентльмены.

Непрошенная слезинка скатилась из уголка глаза и исчезла в бороде. «Ах, что-то я расчувствовался, — подумал Альбус, стерев мокрую дорожку, но продолжая улыбаться. — А ведь расслабляться нельзя…»

Причина, по которой было нельзя, сейчас стояла неподалёку от дверей зала вместе с Минервой. Взглядов Геллерт привлекал к себе много, однако на большее не решался никто; вокруг них с МакГонагалл вовсе образовалось пустое пространство, но Геллерта это явно не трогало, и он что-то рассказывал спутнице. «Интересно, как же он собрался выигрывать спор?» — подумал Альбус, проскользнув мимо всех в Малый зал (где сердечно приветствовал музыкантов из группы «Ведуньи», ожидавших своего выхода на сцену), через который вошёл в Большой. Тот выглядел идеально — зимняя сказка наяву: стены в искрящейся наледи, ледяные скульптуры, десятки аккуратных столиков под венками из омелы и чертополоха. Рождественское дерево сверкало золотистыми украшениями, в которых отражалось пламя свечей. Преподавательский коллектив постарался на славу.

Вскоре двери распахнулись, и студены стали входить в зал и рассаживаться. Все весело переговаривались, не делая различий на школы, возраст, факультеты — это ли не мечта? Это ли не цель Турнира — объединение учеников из разных стран, международная дружба?..

За столом для судей и чемпионов к Альбусу присоединились те, кто был явно иного мнения. Олимпия, судя по блеску в глазах под полуопущенными ресницами, что-то замышляла, причём то, как она поглядывала порой на Хагрида, Альбусу не то чтобы очень нравилось. Игорь в отличие от её томной расслабленности был очень дёрганный и нервный — впрочем, в последнее время это было обычное его состояние. Когда у твоей школы чемпион — Геллерт Гриндевальд, немудрено и заикой стать.

Через минуту после того, как все заняли места, в зал вошли и чемпионы со своими парами под гром аплодисментов. Первыми шагали, конечно, Минерва и Геллерт, причём у МакГонагалл выражение лица было, как выражаются маглы, пуленепробиваемое — она, кажется, решила во что бы то ни стало выдержать всё, приготовленное для неё Геллертом на этот вечер, и это обнадёживало Альбуса, давало веру и возможность победы в споре. За ними шли красавица Флёр и Роджер Дэвис, капитан сборной Когтеврана по квиддичу. Далее следовали Седрик и Чжоу Чанг, замыкали небольшое шествие Гарри и, что Альбуса несколько удивило, Парвати Патил — директор думал, что Гарри по-дружески пригласит Гермиону Грейнджер. Но нет, Гермиона была не с ним — она сидела неподалёку от ледяных скульптур вместе с Виктором Крамом, который выглядел куда менее мрачным, чем обычно.

Счастье, царившее в зале, нельзя было разрушить ничем.

Удивительно, но даже Геллерт не пытался — он, когда вместе с прочими чемпионами сел за стол к судьям (между Игорем и Минервой, принципиально не глядя в сторону Альбуса), завёл с соседями разговор вполне приличный и светский, а после переключился на нашумевшую статью, недавно опубликованную в «Трансфигурации сегодня»:

— Хочу сказать, что выводы в ней сделаны более чем похожие на правду. Вот только проблема в том, что треть эксперимента является повторением опыта, результаты которого были опубликованы, если мне не изменяет память, в тридцать четвёртом в небольшом немецком издании…

Альбус слушал вполуха, уделяя больше внимания ужину. На другой стороне стола Флёр критиковала убранство замка, а Роджер восторженно ей поддакивал. Гарри и Седрик порой переглядывались и поначалу были заметно напряжены, но вскоре, поняв, что Гриндевальд заколдовывать прямо за столом ни их, ни их дам не собирается, в целом расслабились — Седрик переключился на разговор с Чжоу, Гарри был втянут в беседу Перси Уизли, сегодня замещавшим Крауча, своего начальника, — тому нездоровилось. «Нужно будет послать открытку», — решил Альбус и на остаток вечера выбросил из головы любые мысли о Барти.