Моника Пиц - Невидимый город

Словно рыба в воде, плыла она в невесомости между здесь и сейчас, вчера и сегодня, жизнью и смертью. Падение в великое пустое ничто. Она погрузилась в глубину, а может быть, и в себя. Ощущение было как в барабане стиральной машины, работающей в замедленном темпе, создающем все новые и новые образы.

– Лина, – позвал голос. Он принадлежал Бобби. Она видела, как подруга вышла из «Мерседеса» Кинга перед старым заводом. Увидела, как та подошла к воротам зала. Как Кинг фотографировал блеклый логотип. С трудом узнала она сову, составленную из шестеренок часов.

– Возможно, она спала здесь сегодня ночью, – услышала она странно искаженный голос Бобби, доносившийся к ней из другой реальности.

– Тебе лучше остаться у машины, – голос Кинга эхом разнесся по времени и пространству. – Такая промышленная развалина – это смертельная ловушка. Я никогда не прощу себя, если с тобой что-то случится.

– Берегись, Бобби, – хотела крикнуть Лина. Голос ее не слушался. Беспомощно гребла она руками и ногами, нигде не находя опоры.

– Лина, – позвала Бобби. Она открыла маленькую дверь и хотела пройти дальше на завод, когда сзади кто-то закрыл рукой ее нос и рот. Другой рукой Кинг крепко обхватил ее. Лина словно почувствовала едкий, неприятно сладковатый запах, затуманивший голову подруги. У нее перехватило дыхание, она хотела закричать, но ни один звук не вырвался из ее горла. Она увидела, как ногти Бобби вонзились в кожу Кинга, оставив кровавые царапины. Бобби пиналась, брыкалась, сопротивлялась хватке, пока силы не покинули ее. Кинг ослабил хватку. Бобби потеряла сознание. Лина хотела броситься к ней, вмешаться, но не могла ничем помочь. Она беспомощно наблюдала, как Кинг укладывает Бобби в багажник. Потом картинка изменилась. Она увидела, как Бобби возится с числами в своей детской комнате, как она мчится по коридорам «Сити-бокса». В бесконечной петле Бобби протягивала ей бутерброд, пока он не исчезал, а на столе не оказывалась ее старая школьная сумка. Ее жизнь пролетала мимо нее в обратном порядке? Неужели она провалилась в собственную историю?

А затем был только свет, нежное разноцветное сияние. Сотни огоньков плясали вокруг нее, как маленькие эльфы. Она попала на небеса? Была ли она мертва? Ветер прохладно ласкал ее щеку. Она чувствовала себя так, словно приземлилась внутрь маршмеллоу. Все было мягким, податливым, каждое движение было медлительным. С трудом Лина открыла глаза. Прошло некоторое время, прежде чем ей удалось сфокусировать взгляд.

Данте махал перед ней листком бумаги. Она подняла гудящую голову. Мигающие лампочки оказались гирляндой на елке. Серебряные шишки, расписные колокольчики и золотые звезды сияли в ветвях величественного дерева. В шарах дюжинами отражалось красным, синим, серебряным и золотым ее ошарашенное лицо. В раю всегда было Рождество? Но почему небо было похоже на фойе ее хостела? Планировка комнаты была такой же, только обстановка изменилась за одну ночь. Модная самодельная мебель исчезла. Вместо нее вестибюль украшали пышные цветочные диваны и низкие столики. Даже техническое оборудование дышало ароматом вчерашнего дня. Телефон со шнуром, компьютер на стойке регистрации, огромный ревущий телевизор – все это пережитки электронного каменного века.

Пахло корицей, гвоздикой, глинтвейном, еловой зеленью и воском свечи. Возле елки торжествующий Данте ждал, когда она придет в себя.

– Молодец, – сказал он.

Лина с трудом поднялась.

– Где Бобби? – выкрикнула она. – Нужно позаботиться о Бобби. Она в машине. Я видела это. Своими глазами.

– Она в порядке, – сказал Данте. – Она спокойно лежит в своей постели. Дома.

Лина с любопытством посмотрела на него. Могла ли она верить ему?

– Кто ты? Какой-то супергерой? – спросила она.

Данте покачал головой.

– Супергерои – это те, кто в колготках, – сказал он.

Лина, все еще ошеломленная, уставилась на него безучастным взглядом.

– Ты никогда не замечала, сколько супергероев носят колготки? – сказал он. – Я всегда задавался вопросом, зачем. Из-за попутного ветра во время полета? Потому что носки сползают вниз? Или супергерои постоянно простужаются?

– Если ты не супергерой, то кто же ты?

– Мы – путешественники во времени, – объяснил Данте. – И ты одна из нас. Как и твоя мать.

Лина ошеломленно смотрела на своего эксцентричного спутника. О чем это он?

– Мы оказались здесь, потому что твои мысли направили тебя сюда. И дата на твоем хронометре.

– Ерунда какая-то.

– Мы живем на голубой планете, вращающейся вокруг огненного шара, находящейся рядом с луной, способной управлять морем. Если это так, то почему бы не путешествовать во времени?

Лина бросилась наружу. Неужели она оказалась в другом времени? Ветер вырвал дверь из рук Лины. Ледяной воздух ударил ей в лицо, дыхание перехватило. Еще до того, как она поняла, что с ней происходит, у нее онемели ноги. В следующее мгновение проносящийся мимо снегоочиститель обрушил на нее дождь из мокрого снега. Она с удивлением огляделась. За те несколько часов, что она отсутствовала, зима пришла в Невидимый город. Толстое белое одеяло накрыло мостовую. Женщина в летней одежде неутомимо стряхивала с тротуаров свежий снег, движение ползло по обледенелой дороге. Приход зимы сбавил темп города. Эркеры были освещены рождественскими гирляндами, перед супермаркетом стояла импровизированная елка из зеленых коробок с яйцами. Торговец разливал глинтвейн. В футболке!

– Сколько я пролежала в фойе? – удивилась Лина и потерла пятую точку. Видимо, она поскользнулась на ледяном покрытии.

– Две минуты, – сказал Данте. – Неплохо для первого самостоятельного путешествия.

Ничто из этого не имело смысла.

– С чего вдруг Рождество? – спросила она.

– Здесь время меняется так же быстро, как в других местах погода, – объяснил Данте. – К этому привыкаешь.

Лина все еще не могла в это поверить. Пока она дрожала, Данте, казалось, не волновало падение температуры. Как и все остальные, он был одет совершенно неподходяще для погоды. Они все были невосприимчивы к холоду?

– Какое сегодня число? – спросила она проходящую мимо женщину, похожую на русалку с ногами. На ней было вечернее платье длиной до пола, без рукавов, с сине-зелеными мерцающими блестками. На вопрос Лины она разразилась звонким смехом.

– Ты должна сама выполнять свою работу, юная леди, – сказала она.

Лина удивилась. С каких это пор дата имела какое-то отношение к работе? У женщины был странный ход мыслей. Иначе зачем бы она шла по зимней улице в вечернем платье? Данте не беспокоило поведение женщины.