Елена Дорошкевич - Крик дафэна [СИ с издательской обложкой]

Кирпичной россыпи не последовало, но впереди завизжали тормоза, народ занервничал, начал неорганизованно тормозить, давя соседей спинами, качая дрогнувшими транспарантами и флагами, вытягивая шеи и взывая — а что там???

С краю было чуть посвободнее, и нам удалось вывалиться наружу — из последних сил, в последний момент, лицом в чистый, нетоптаный снег. Мы облегчённо вздохнули. Оказалось — преждевременно.

Раздалась неожиданная автоматная очередь, сухо беспристрастная и торопливая. Толпа запаниковала, визжа и ругаясь, неповоротливо принялась рассредотачиваться, неся потери в виде брошенных лозунгов и распростёртых тел.

В соседнюю подворотню без оглядки улепётывал благовоспитанный ухоженный мужчина — по внешнему виду какой-нибудь директор фабрики или налоговый инспектор. На его нешироком плече покоилось древко очередного призыва, который он даже в такой ситуации, по неистребимой своей хозяйственной жилке не мог, просто был не в состоянии халатно бросить. «Гуси — наши братья по разуму! Так говорил великий Пётр!» — удивлённо успел прочесть я перед тем, как бегущая фигура скрылась в зеве арочного проёма.

— За ним! — коротко выдохнул я, выхватывая своих сотоварищей из остаточного хаоса не успевшей разбежаться демонстрации. Мы устремились за новым зыбким маячком, в последний момент отмечая несколько целенаправленных, нестандартно спокойных фигур, слаженно собранных и набирающих скорость. Они ловко обтекали бестолково метавшихся людей, в отличие от них имея явную цель, к которой они и шли с максимально возможным усердием. И этой целью были мы.

Может быть, если бы мы бежали чуточку тише, я успел бы испугаться по-настоящему, но сейчас мне было не до этого. Глупцы! Какие мы глупцы! Поверить, что нас вот так возьмут и отпустят, за здорово живёшь! Дверь, прыжок, очередная невероятная лестница… Теперь куда?! А, вот здесь не закрыто — удар ногой, путь свободен! За нами исправно стучали неотпускающие, тяжёлые шаги, пару раз по нам выпустили короткую очередь, но не попали. К преследователям присоединились завывания милицейской сирены и крики в громкоговоритель: «Сдавайтесь! Вы окружены!» Как в кино! Кого-то ловят кроме нас? Когда же закончатся, наконец, эти грязные, расписано-описанные лестницы? Такое чувство, что парадные входы враз замуровали и заколотили… Ух-ты!!! Надо же, это нас, оказывается, обкладывают, как беглых преступников! Даже вызвали вертолет. Мы выскочили на узкую улочку. Чёрт! Её перегородила патрульная машина, из которой по нам тут же открыли прицельный огонь, чуть не задев замешкавшегося с непривычки Фастгул'ха. Я едва успел толкнуть его вбок и улететь за ним в очередной спасительный провал лестничной клетки с приглашающим в подвал крутым спуском.

— Иллас! Что там у тебя есть на такой вот крайний случай? Если мы срочно что-нибудь не придумаем, нас продырявят, как мишени в тире! Какие идеи?

Теперь мы ползли на четвереньках по мерзлому полузатопленному подвалу, медленно, но верно превращаясь в бездомных бродяг, дурно пахнущих и ободранных. Журчала вода. Обнаружилась мусорная куча, на которой деловито копошилось крысиное сообщество, не обратившее на нас никакого внимания, видимо сочтя, что тухлые рыбьи головы достойны гораздо большего интереса. Впрочем, нет: одна из крыс вдруг бросила своё увлекательное занятие и, вспрыгнув на ближайшую трубу, устремилась за нами. Кот оглянулся на неё с досадой, но так ничего и не сказал, хотя было заметно, что ему это сопровождение очень не нравилось. Следовавшая за нами вызывала нездоровое ощущение слишком разумного и слишком осторожного существа. Ни секунды без наблюдения!

— Нет идей! — недовольно пробурчал кот, чихая и отплевываясь.

— Злиться — потом! — прервал я его, следя, чтобы не отставал основной виновник нашего развлечения: малыш утомился, и его приходилось поддерживать, подтягивать и подсаживать. — Лучше скажи, как ты раньше возвращался домой? Обычно-то как?!

— Как, как?!. Каком! — зашипел Иллас, но потом с большим трудом взял себя в руки, то есть в лапы, и продолжил: — Обычно только стоило захотеть — раз, два и готово! Чаще всего это напоминало обыкновенную дверь или окно, иногда, гораздо реже — туннель.

— Так дверей здесь не меряно, да и окон?!

— Ты слушай! — недовольно насупился кот. — Эти двери — мираж. Как только рядом появится настоящая, ты сразу её узнаешь. Это как с любимой каттэссой: объяснять не надо, просто ты чувствуешь, что это она, единственная и неповторимая, и никакой другой быть не может!

Мы выбрались в большое техническое помещение, где хоть можно было выпрямиться во весь рост. Через узкие подвальные окна виднелся ряд мусорных баков и часть улицы. Внезапно сверху ударил слепящий свет, заполняя глаза плавающими кругами. Я нащупал Фастгул'ха и затолкал его себе за спину. Кот вжался прямо в лужу, окончательно испортив свой некогда великолепный вид.

— Без паники! Вы окружены! Сдавайтесь, и вам будет дарована жизнь! — отчетливо, безапелляционно прогремело сверху. — Выходи по одному!

— Сейчас, всё брошу! — прошептал я, присел и стал потихоньку сдвигать малыша в тёмный угол, понемногу обретая зрение и утягивая за собой и кота прямо за грязный намокший хвост. — Спокойно! У нас есть пара минут, сразу бомбить не будут…

— Мы выходим! — вдруг зычным басом заорал кот. — Не стреляйте!

— Ты что с ума сошел?! — изумленно поперхнулся я. — Так они нас точно убьют!

— Да погоди ты! — с досадой поморщился он. — Лучше посмотри вон туда! — и указал в дальний угол, куда убегало большинство канализационных труб, толстых разнокалиберных червей, обмотанных и замазанных сверху чем-то коричневым. На самом нижнем из них сидела сопровождавшая нас ранее крысиная представительница — та самая: этакая учёная дама на пенсии, слегка облезлая и чуть седеющая, с проникновенно-вдумчивым взглядом и изящными лапками-ручками, сложенными на объёмном животе. И на кого-то так похожая… Где-то я уже видел эту усталую учительскую позу. Вот так и Враххильдорст, бывало, сиживал на моём плече. Додумать мне не дали…

— Всем стоять! Лицом к стене! — взревел громкоговоритель, и к нам через подвальное окошко сверху провалился первый незваный гость, вооруженный, что называется, до зубов, в шлеме и бронежилете. За ним спрыгнул второй, третий, четвертый и пятый. Одинаковые, как напечатанные по трафарету «супермены» ловко приземлялись на промерзший пол подвала, тут же отступая в сторону и давая место следующим. Растянувшись цепочкой, они застыли у противоположной стены, держа правые руки на спусковых устройствах своего оружия. Ну просто звёздные войны какие-то!

Я продолжал перемещаться в сторону сидящей крысы, которую, кстати, боевой захват помещения прямо на её глазах не волновал абсолютно. Она лишь зевнула и блаженно поскребла подмышку. Такая жизненная позиция нравилась мне всё больше — это же надо, такое самообладание!