Антон Орлов - Золото Ларвезы

Лорма говорила с надрывом и горечью, и сама не заметила, что последние слова прозвучали комично. Огорошенный такой концовкой ее длиннющего трагического монолога, слушатель невольно рассмеялся.

– Тебе весело? – она рывком повернулась к нему, золотая маска сверкнула в лучах солнца.

– Совсем не весело, я от неожиданности, – возразил Дирвен, понимая, что дать бой в полную силу ему пока не светит. – Как это вообще могло быть? Чтоб человек ни с того, ни с сего спас какого-то гада из народца, придурок он что ли, я поэтому и засмеялся. И не бывает же, чтоб амуши, или гнупи, или сойгрун бескорыстно полез спасать человека, тоже анекдот. Ты уверена, что это вправду случилось?

– Сначала сомневалась, теперь уверена, – она зябко обхватила себя за плечи высохшими пальцами. – Все обрушилось и развалилось, и я чувствую себя так, как будто меня рвали стиги, но я чудом уцелела… Ничего, это еще не все, они поплатятся. Раз они соприкоснулись с моим заклятьем, должны были остаться следы, и я узнаю, кто это был. Если над человеком уже совершили очистительный обряд, ворожба не поможет, но предателя из народца я найду и покараю. Выздоравливай, готовься к рейду в Эгедру, и не думай, мой консорт, что ты еще раз сможешь меня провести.

Величаво поднявшись со стула, она направилась к двери, которая приоткрылась с шелестом и хихиканьем: амуши из свиты царицы подслушивали в коридоре.

Мир вокруг разноцветный и забавный. Что за жизнь, если не над чем посмеяться? Всего лишь угасающее эхо жизни, которая то ли есть, то ли нет. У полукровок на этот счет бывает и другое мнение, но Венша – истинная амуши, от травяных стеблей на макушке до кончиков загнутых желтоватых когтей. Уж развлекаться-то она любила и умела. Хотя с тех пор, как она принесла клятву верности господину Тейзургу (иначе бы ей несдобровать – кто навлек на себя гнев царицы Лормы, тот не жилец ни под солнцем, ни под луной), приходилось во многом себя ограничивать.

Убивать или мучить без повеления Тейзурга никого нельзя. Гулять среди людей под мороком невидимости и втайне их передразнивать – можно, а вредить и мешать им тоже нельзя, равно как и заманивать их на свидания, притворяясь человеческой девицей. Одна радость, княжеские кофейные плантации стерегут демоны из свиты Серебряного Лиса, хотя бы с ними можно всласть предаваться любовным утехам.

Иногда господин все-таки дозволял ей поиграть, как с тем парнем, который воровал у других людей, пока те работали. С ним было весело, но хватило его на три неполных восьмицы – потом он спятил, и Венша, рассудив, что этак уже неинтересно, его съела.

Это случилось несколько дней назад, когда она отправилась в Нухават, городишко на границе Ляранского княжества – бывшей Урюды, выкупленной Тейзургом у прежнего владетеля – и забытой богами Шилиды.

Нухават и раньше был последней дырой, а нынче все, кто легок на подъем, утянулись оттуда в соседнюю страну за лучшей долей, прихватив с собой скотину и домочадцев. Шилидский царек всполошился и поставил на границе стражу, чтобы не выпускать тех, кто еще не успел сбежать. Там можно вволю повеселиться, на чужие земли запрет Тейзурга не распространяется. Для быстроногой амуши полтора дня ходу, а если по окраинным тропам, пролегающим меж людским миром и Хиалой – и того меньше, но в этих зыбких пределах можно нарваться на подданных Лормы, которая после изгнания из Аленды обосновалась в Исшоде. Со старыми знакомыми лучше не встречаться.

Она пустилась в путь накануне полнолуния. Завтра всевластная луна войдет в полную силу, и флирии будут метаться в ночных небесах радужным мерцающим роем, оглашая окрестности своими стенаниями, которые бередят в людских душах потаенные бродяжьи струны. Люди не смогут противиться этому зову, побегут за роем – и многие из них достанутся на ужин амуши, стигам, скумонам. Подумав об этом, Венша облизнулась, дотянувшись кончиком длинного языка сперва до мочки правого уха, потом до левого. В Ляране такие дела под запретом – Тейзургу нужны живые подданные, а не кучки их обглоданных костей. Другое дело Нухават, уж там она славно проведет время!

Ни от кого не таясь – в этих безлюдных местах таиться не от кого – она вышагивала по заросшей диким чесноком пустыне. Пучки жестких, как волосы амуши, зеленых стеблей, белые соцветия да промеж них заплатки песка цвета бледного золота. Вдали вроде бы маячит что-то другое, но до границы с Шилидой еще шагать и шагать, а по дороге никакого веселья не предвидится… Тут-то ее и накрыло.

Трудно сказать, на что это было похоже. Как будто мир внезапно крутанулся и сразу вернулся на прежнее место, это заняло всего мгновение – но за это мгновение что-то непостижимым образом изменилось.

Вначале Венша не поняла, в чем дело, просто ей стало беспричинно весело. Оттого что солнце светит, оттого что дикий чеснок, такой нахальный и довольный собой, отхватил себе территорию аж до горизонта… Взгляд упал на ползущего по песку бутажута, разжившегося дохлой песчануркой: насекомое ковыляло под своей ношей, словно грузчик, взваливший на спину тяжеленный тюк, это выглядело уморительно. Венша рассмеялась и передразнила бутажута – он, впрочем, этого не заметил – а потом двинулась дальше, отвешивая цветущему чесноку насмешливые поклоны: ишь ты, какой важный и как тебя много, а я зато как ветер, нынче здесь – завтра ищи-свищи!

Заметив парящего в лазурном небе стервятника, она присела в шутовском реверансе и крикнула: «Эй, подари перышко!» Стервятник сделал вид, что не услышал: птица высокого полета может позволить себе игнорировать амуши.

Впереди на открытом участке – забавно перепутанные цепочки следов песчанурок: что за мышиные танцы у них тут были? Кое-кто утанцевался до смерти и поехал в кладовую к бутажуту, остальные пережидают дневной зной в своих норках, до чего смешные!

Куда ни глянь – найдешь, над чем посмеяться, и для этого совсем не обязательно кого-нибудь мучить. Почему она не понимала этого раньше? Вдруг оказалось, что мир на каждом шагу веселый, и у веселья множество оттенков, а она до сих пор как будто смотрела сквозь кровавый морок, скрадывающий подробности.

Раскрылось напоказ все то, что прежде было от Венши спрятано – словно распустился в кипятке бутон связанного чая. Лишь бы оно опять не спряталось, это же так чудесно: идешь своей дорогой, смотришь по сторонам и всему, что ни попадется навстречу, улыбаешься до ушей.

До Нухавата она добралась в поздний час, когда солнце уже уползло в логово Пса Анвахо, но небо в той стороне все еще розовело меркнущими полосками. Полная луна уже сияла во всей своей славе, потешаясь над смертными и бессмертными.

Встретила кое-кого из амуши, но это были не те, кто служит Лорме. Немногочисленный местный двор во главе с царицей Таченак – Лорма, смахивающая на лежалый человеческий труп, мизинца этой красотки не стоит. Восхитительно смешная Таченак была на голову выше любого из своих подданных, а в ее роскошной травяной шевелюре жили светляки, которые с наступлением сумерек выползали и рассаживались на травинках, образуя мерцающий узор в виде короны.