Синтия Хэнд - Свободная [litres]

Но он не один. Через секунду за его спиной появляется Эллисон Лоуэлл – девушка с родео, которую он когда-то приглашал на выпускной бал старшеклассников вместе с другими девчонками, куда я отправилась с Кристианом. Девушка, которая любит его почти всю свою жизнь. Она смеется вместе с Такером и смотрит на него с тем же обожанием, что и всегда. Она перекидывает за спину свои рыжие волосы, заплетенные в косу «рыбий хвост», и, положив руку на плечо Такера, говорит ему что-то, отчего он вновь начинает смеяться. А затем он подхватывает ее под руку, как настоящий джентльмен, и ведет в нашу сторону.

В воздухе раздаются выстрелы, и под хохот толпы один из злодеев валится на землю, где, пару раз дернувшись, замирает.

Думаю, я прекрасно понимаю, что он должен сейчас чувствовать.

А значит, пора убираться отсюда. В любую секунду Такер с Эллисон заметят меня, и мне даже сложно представить, насколько неловко это будет. Пора уходить. Прямо сейчас. Вот только ноги, кажется, приросли к асфальту. Застыв, я смотрю, как они идут в нашу сторону, о чем-то шутя, как не раз это делали мы с Такером. Эллисон явно строит ему глазки. Сегодня она надела рубашку в стиле Дикого Запада с вышивкой на плечах, узкие джинсы и ботинки. Настоящая девчонка из Вайоминга. Того типажа, что так нравится Такеру.

И в голове тут же вспыхивает мысль, насколько лучше, чем я, ему подходит Эллисон.

Но это не означает, что мне не хочется вырвать ей все волосы.

Она подходит все ближе. И я уже чувствую легкий, фруктовый и женственный аромат ее духов.

– Ой-ой, – раздается у меня за спиной вздох Венди, наконец заметившей их. – Думаю, будет лучше, если… – начинает она, но тут Такер поднимает глаза.

Улыбка тут же исчезает с его лица. И он останавливается.

Десять бесконечных секунд мы стоим посреди толпы туристов, глядя друг на друга.

У меня перехватывает дыхание, и остается лишь молиться: «Боже, не дай мне расплакаться».

А затем Венди тянет меня за руку, и мои ноги как по волшебству вновь вспоминают о своих обязанностях. Поэтому я разворачиваюсь и убегаю оттуда. Да, мне определенно есть чем гордиться. Лишь преодолев три квартала, я замедляю шаг, а затем останавливаюсь и жду, пока Венди догонит меня.

– Что ж, – с трудом выдыхает она, – это было так волнующе.

И, думаю, она говорит не о представлении.

Выбрав окружной путь, мы возвращаемся к моей машине. А когда пристегиваемся ремнями безопасности и я тянусь к рычагу переключения передач, она вдруг протягивает руку и выдергивает ключи из замка зажигания.

– Так, значит, ты все еще любишь моего брата, – говорит она.

Я молча пытаюсь забрать у нее ключи, но она добавляет:

– Нет уж, сначала мы поговорим.

Но я не собираюсь ей отвечать, потому что борюсь с позорным желанием расплакаться вновь.

– Так, давай выкладывай все начистоту, – возмущается она. – Ты же все еще любишь его.

Я прикусываю губу, но затем решаюсь ответить:

– Это не имеет значения. Я стараюсь забыть его. А он уже позабыл меня. Ведь ясно же, что он встречается с Эллисон.

Венди фыркает:

– Такер не любит Эллисон Лоуэлл. Так что не надо раздувать из мухи слона.

– Но…

– Клара. Он любит тебя. Ты единственная, кто занимает все его мысли с тех самых пор, как он впервые увидел тебя. Он смотрит на тебя точно так же, как папа смотрит на маму.

– Но я ему совершенно не подхожу, – печально признаюсь я. – И должна отпустить его.

– Ты серьезно так считаешь?

– Мы не созданы друг для друга, – бормочу я.

Венди снова фыркает:

– Ну, у меня на этот счет другое мнение.

– Ох, ты и правда считаешь, что мы с Такером…

– Не знаю. – Она пожимает плечами. – Но не сомневаюсь в том, что он любит тебя. А ты любишь его.

– Я учусь в Стэнфорде. А он живет здесь. Ты сама говорила, что отношения на расстоянии не срабатывают. Ты же бросила Джейсона…

– Я не любила Джейсона, – возражает она. – К тому же я и сама не знала, о чем говорю. – Она тяжело вздыхает. – Наверное, мне не стоит об этом рассуждать. И я не сомневаюсь, что брат убьет меня, если узнает. Но Такер подал заявление в университет. И планирует уехать туда осенью.

– Что? Куда?

– В Университет Санта-Клары. Теперь ты понимаешь, к чему я клоню?

Я ошеломленно киваю. Университет Санта-Клары находится всего в нескольких километрах от Стэнфорда.

Я стараюсь успокоить колотящееся сердце.

– Ты совершенно не умеешь хранить секреты.

Венди кладет ладонь на мою руку.

– Знаю. Но ведь отчасти я виновата во всем этом. Именно я свела вас вместе тем летом. Я и мои ботинки.

– Это действительно так.

– Ты моя подруга, а он мой брат, и я хочу, чтобы вы были счастливы. И если бы вы дали своим отношениям шанс, то смогли бы сделать друг друга счастливыми.

Эх, если бы все было так просто.

– Все, о чем я прошу, поговори с ним еще хотя бы раз. Вот и все, – добавляет Венди.

– И что же мне ему сказать?

– Правду, – уверенно говорит она. – Расскажи ему о своих чувствах.

«Просто потрясающе», – думаю я, плача из-за Такера. Да, сейчас меня бы точно не причислили к феминисткам. К тому же это противоречит всему, чему учила меня мама – что я сильная, способная, что мне не нужен мужчина, чтобы быть счастливой, – и вот она я, свернулась калачиком на диване и рыдаю в подушку. А ведь я просто хотела посмотреть какой-нибудь глупый фильм и отвлечься от мыслей о нем. И даже приготовила целую миску попкорна, к которому так и не притронулась. Но оказалось, что на «Нетфликсе» сегодня день романтических комедий.

Я вновь и вновь прокручиваю в голове тот момент на тротуаре. Как Эллисон смотрит на Такера из-под полуопущенных ресниц своими карими, манящими глазами. Как она прикасается к нему, как когда-то делала я. Как она улыбалась!

А он улыбался ей в ответ.

Но при этом он собирается уехать в университет, который находится примерно в тридцати километрах от Стэнфорда. И от мысли, что Такер будет жить недалеко от меня, я превращаюсь в ноющую, переполненную надеждами и заливающуюся слезами квашню.

А вдруг он хочет вновь стать моим парнем? Ведь я тоже этого хочу.

Вот только больше ничего не изменилось. Я все еще остаюсь собой – Т-человеком, маленькой мисс Светлячок. И меня все так же преследуют жуткие видения, которые намекают не только на мою скорую смерть, но и на то, что я предназначена другому. Да и Такер по-прежнему такой же веселый, сексуальный, великолепный, добрый и совершенно нормальный – и при этом такой замечательный. Но стоит мне поцеловать его, как ему станет плохо. Потому что он человек. А я по большей части нет. И когда ему исполнится восемьдесят, я буду выглядеть лет на тридцать. А это неправильно.

Но почему тогда папа велел мне следовать зову сердца? Что он имел в виду?