Дарья Кожевникова - Нечаянный богатырь [litres]

Тут избушка весьма ощутимо встряхнулась, нарушая ход моих мыслей. Обычно она ходила не только тихо, но и плавно, практически незаметно для тех, кто находился внутри нее, а такие вот пируэты проделывала, когда хотела нам с Ягой в очередной раз досадить. Когда чем-то вызвавшая ее недовольство бабка, например, тесто месила или пасьянс раскладывала. Последствия бывали весьма фееричны! Но сегодня я не видел причин для избушкиных плясок: с чего бы ей взбрыкивать, раз уж она сама меня приютила? Разве что снаружи происходило что-то неординарное! И точно! Мне удалось перевести глаза на бабкино зеркало, висящее над комодом. Большое, в ажурной рамке, оно могло использоваться и по своему прямому назначению, но вот во время движения избы выполняло, как правило, функции зеркала заднего вида, какие в машинах имеются. И в данный момент там было, на что посмотреть! Судя по обилию светящихся во тьме факелов, на нас с избушкой целая толпа сейчас перла, не меньше десятка весьма активных и решительно настроенных граждан. Мне оставалось лишь застонать при виде такой картины: нет ничего хуже, чем осознавать собственное бессилие в подобный критический момент! Когда не то что обороняться, а даже с пола подняться не можешь! Я честно попытался, но понял лишь, что уже не чувствую своих заледеневших конечностей. И что сковавший их противоестественный холод острыми осколками теперь пытается проникнуть мне в грудь. Интересно, успеют ли меня живого схватить? Впрочем, если да, то спасать все равно не бросятся. Глядя в зеркало, на приближающуюся разгневанную толпу, я в этом был теперь уверен. Такие, скорее, наоборот, добьют подручными средствами. Но пока с неведомым ядом за мою жизнь продолжали бороться Ягусины амулеты, даже светились слегка в темноте. Тут мне пришло на ум, что избушка, глупая курица, тоже могла бы кое-что предпринять, и не только для моего, но и для своего собственного спасения, ведь неизвестно еще, по чью именно душу сюда эта толпа подкатывала в первую очередь. Факела были все ближе и ближе, а изба все стояла на месте, даже не пытаясь удрать, что я бы порекомендовал ей сделать, если бы мог выйти и с ней пообщаться – изнутри это делать было бесполезно, она отсюда не слышала. Глядя на ее невозмутимую неподвижность, я уже начал склоняться к мысли, что эта голенастая сараюха вообще разучилась пускаться в забег без предварительного пинка. Но когда до толпы осталось в буквальном смысле рукой подать, изба ожила! Пол подо мной мелко затрясся, когда огромные курьи лапы поочередно зачиркали по земле, быстро и практически непрерывно поднимая в воздух самую настоящую шрапнель! Комочки земли, камешки мелкие и не очень, всякие там сухие ветки – все это густым роем и на огромной скорости понеслось в сторону захватчиков, уже предвкушающих, как сейчас ухватят избу за венцы. Несостоявшиеся избовладельцы с дикими матюгами попадали навзничь, в один миг получив по первое число и, понятное дело, не желая получить еще и по второе. Уже на земле кашляли, отплевывались, а изба продолжала скрести лапками землю да осыпала и осыпала их новыми порциями всего того, что только могла нарыть. Остановилась лишь тогда, когда над лежащими стали образовываться небольшие холмики, которые те уже стряхивать не успевали. И когда кашель несостоявшихся захватчиков стал таким душераздирающим, что даже матюгаться сквозь него стало некогда. Только тогда избушка остановилась, презрительно-брезгливым жестом отряхнула на поверженных врагов свои лапки и тут же пустилась в забег ровной рысью. Плавной, незаметной, так что я мог оценить скорость ее движения лишь по начавшей неуверенно шевелиться толпе, стремительно исчезающей в зеркале заднего вида. И как только я немного успокоился по поводу грозившей нам опасности, так снова впал в тяжелое забытье, еще холодней и черней прежнего.

Очнулся я с четким ощущением того, что просто видел дурной сон, а на самом деле все обстоит лучше некуда. Я лежал на лавочке, в избе у Яги. В открытое окошко лился утренний солнечный свет, слышались сигналы точного времени, издаваемые дежурной кукушкой. А еще сад листвой шелестел. Все как есть повторяло мое недавнее пробуждение, когда мы с Ягой наведались к Жажиле за яблочками! Не хватало только негромких голосов этой парочки, которые я очень хотел бы услышать сразу за входной дверью. Но, может быть, я смогу увидеть этих двоих? Если мне удастся встать и выйти на крыльцо. Я пошевелил кончиками пальцев, с радостью обнаружив, что они снова мне повинуются. Так же, как и кисти рук, и ноги, и все остальное мое тело, которым я воспользовался, приведя его в движение. Встал с лавки, пошатался, потом решился на то, чтобы пройти через горницу.

Жажила встретил меня сразу возле крыльца, но, к сожалению, один, без Яги. Густая и ухоженная поросль на его лице шевельнулась, дав мне знать, что леший улыбнулся в ответ на мое «доброе утро».

– Ну что, ожил, добрый молодец? – приветствовал меня Жажила уже словами. – Вот, кушай на здоровье.

– Спасибо, – я взял у него фрукт, снова будто материализовавшийся в его лапе. На сей раз это был персик, румяный, сочный и ароматный. Всем своим видом так и напрашивающийся на то, чтобы его съели, за что я и взялся, успев только спросить перед тем, как отхватил добрую порцию сочной мякоти: – А как я у тебя оказался-то? И где моя дама Яга?

– Дама Яга по-прежнему в твоем доме, жива и невредима, хотя ее обложили там и караулят. Других подробностей не знаю, связь у нас была совсем неважная. Да и главная тема для разговора у нас была совершенно другая. Когда изба мне тебя принесла сюда посредь ночи, я при первом-то взгляде вообще было подумал, что ты уже все, не жилец.

– Лакнаф пытался меня отравить. Это он пособник пришлого колдуна!

– Он не пытался, он отравил! Тем зельем, которое как раз колдун ему дал! Один раз в чай его насыпал тебе, а второй раз попал в тебя отравленной пулей. Это хорошо, что мы с Ягой уже работали над смертоносными чародейскими технологиями! Успели их составляющую изучить! Иначе не успели бы я тебя с того света вытащить, несмотря на все данные тебе обереги. Этот ведь яд – он и травит, и жизненные силы вытягивает, и саму материю преобразует. Одним словом, гадкое зелье, ты его действие еще на яблочках мог наблюдать.

– Ну, спасибо вам обоим за помощь! – сказал я с чувством. – Не хотелось бы мне в одно из этих почерневших яблочек превратиться!.. И тебе спасибо, что не бросила, да еще и сообразила, куда меня отнести, – обратился я уже к избе.

Изба фыркнула мне в ответ. Вот уж не знаю, как это у нее получилось, но, честное слово, не вру! Только бабкины кружевные занавесочки на окнах взметнулись! Я не очень понял, что она этим хотела сказать: что лежачих не бьет или что спасла меня исключительно ради возможности потом со мной самостоятельно рассчитаться? Одно было ясно: на обнуление ее ко мне счетов я могу не надеяться, не на ту напал. Но я и сам понимал, что у любых, даже у самых необыкновенных чудес есть свои пределы, так что и не надеялся. К тому же, сейчас у меня на повестке стояли куда более важные вопросы, чем дальнейшее развитие наших отношений с избой. Одним из главных был вопрос: а что там с ее хозяйкой? Судя по Жижилиным словам, ей у меня дома сейчас совсем не спокойно живется. Зная таланты Яги, я в одном пока был уверен: от голода она даже в моих холостяцких стенах не страдает. Но вот что касалось всего остального, то мне бы очень хотелось узнать подробности.