Вольфганг Хольбайн - Мидгард

— Драться с волками слишком рискованно, — возразил Ойгель. — К тому же вряд ли у нас будет для этого время. Наверняка Фенрир не один. Где он, там чаще всего недалеко и великаны Суртура, — Он оглянулся назад, словно в эту минуту должны были показаться из тумана великаны. — Может быть, нам лучше найти пещеру высоко в горах и спрятаться там? Возможно, я сумею пробраться к альбам, чтобы их предупредить. Но оставаться здесь нельзя.

— А если попробовать колдовство? — испуганно спросил Лиф. — Ты же знаешь пути через скалы, где нас не смогут преследовать ни волки, ни великаны.

Ойгель покачал головой.

— Не здесь, мой малыш, — сказал он. — Мы находимся слишком близко к царству Гелы, и холодные туманы Царства Холода помешают мне сориентироваться. Я с удовольствием поступил бы так, но боюсь, Суртур только этого и ждет. Огненный великан тоже неплохой колдун, не забывай этого. На этот раз нас выручат не колдовство и удача, а только наши ноги.

— А это? — Лиф поднял молот Мьёльнир. — Он убил Гарма и защитил нас от Нидхегера. Почему бы нам не подождать Фенрира и не убить его, так же как пса преисподней?

Ойгель хотел было ответить, но промолчал, а Бальдур гневным Жестом протянул руку, словно собираясь отнять у Лифа молот, но не осмелился коснуться Мьёльнира.

— Не обольщайся, Лиф, что сильное оружие делает тебя непобедимым. Тот, кто использует Мьёльнир без крайней надобности, навлекает на себя несчастье.

— Но Гарм… — начал Лиф, и Бальдур сразу же перебил его.

— Гарм — это другое, — раздраженно воскликнул аз, — Тогда у нас не было выбора, и мне нисколько не жаль эту мерзкую тварь Утгарда. Но впредь не пользуйся молотом-уничтожителем. Ты меня понял, Лиф? Ни при каких обстоятельствах! Он принадлежит Тору, и только он один имеет право им распоряжаться. А теперь пойдемте дальше. И ни звука! — Он резко отвернулся и зашагал так быстро, что Ойгелю и Лифу пришлось бежать за ним.

— Не сердись на Бальдура, — на бегу крикнул Лифу Ойгель. — Он был груб с тобой только потому, что беспокоился за тебя.

— Со мною ничего не случится, Ойгель, — хрипло ответил ему мальчик. — Мьёльнир мне не враг. Я это чувствую.

— Кто говорит о Мьёльнире? — недовольно буркнул Ойгель. — Бальдура беспокоит прежде всего волк Фенрир… — Он покачал головой. — Тебе же неизвестно, что произошло, когда Бальдур и Фенрир встретились в последний раз.

— Я присутствовал при этом, — спокойно сказал Лиф.

От удивления альб споткнулся и чуть не упал.

— Ты… присутствовал при этом, — недоверчиво повторил он. — Но ты никогда мне об этом не рассказывал!

— Я считал это неважным, — ответил Лиф и виноватым тоном добавил: — И я об этом совсем забыл.

— Забыл! — воскликнул Ойгель. — Видел, как дрались сын Одина и волк Фенрир, — и забыл! О боги, что я сделал, за что вы меня так наказали!

— Каждый человек может случайно что-нибудь забыть, — попытался оправдаться Лиф.

— О, конечно, — усмехнулся Ойгель, — Только тебе следовало бы знать, что происходит с тем, кто сражается против Фенрира.

Что имел в виду альб? Лиф попытался восстановить в памяти ожесточенную схватку между Бальдуром и огромным зверем, но ему это удалось с большим трудом. Все случившееся было для него так неожиданно и странно, что от страха он едва понимал, что происходит.

— Я вижу, что ты и вправду забыл, — вздохнул Ойгель. — Что ж, тогда я напомню: Фенрир не какой-нибудь монстр вроде Гарма или дракона Нидхегера. Он волк-бог, так же как и азы — это люди-боги, и защищен проклятьем. Это значит, что убивший Фенрира заплатит за это своей собственной жизнью, и при этом не важно, кем он окажется — человеком, азом, альбом или великаном.

«В самом деле», — с ужасом подумал Лиф. Он вспомнил подробности того, что видел. Разве с каждым ударом, который наносил волку Бальдур, он сам не получал такие же глубокие раны?

И разве ему, когда он был свидетелем схватки, не приходило в голову, что скорее всего победителя не будет и оба противника погибнут?

— Именно это имел в виду Бальдур, — сердито сказал Ойгель, словно прочитав мысли мальчика. — Как раз это больше всего его беспокоит. А ты еще, дурачок, спрашиваешь, можно ли тебе воспользоваться Мьёльниром и убить волка Фенрира!

Больше они нс разговаривали, а поспешили догнать Бальдура, который уже оказался далеко впереди. Но, едва они приблизились к азу, он еще больше ускорил свой шаг.

Лиф уже задыхался и спотыкался чуть не на каждом шагу. Наконец он налетел на камень, скрытый под обманчиво тонким слоем снега, поскользнулся и растянулся во весь рост. Бальдур выругался и, не останавливаясь, на бегу поднял мальчика на руки и перекинул его через плечо, словно мешок. Лиф возражать не стал. Несмотря на нелегкую ношу, аз побежал еще быстрее. Мимо Лифа мелькали голые скалы Царства Холода.

Но волчий вой приближался.

Это не был голос одинокого волка, как раньше. Теперь уже злобным и нетерпеливым хором выла стая. Иногда мальчику чудились шорох лап и тяжелое дыхание волков.

Через несколько минут они увидели первого волка.

Бальдур внезапно остановился на бегу, и Лиф едва не сполз с его плеча.

Мальчик испуганно вцепился в белокурого великана и поднял голову.

То, что он увидел, заставило бешено заколотиться

его сердце.

Впереди туман рассеялся, и на гребне холма в сумраке ночи появилась черная цепочка мчавшихся друг за другом зверей. Взошла луна, и на ее фоне появился страшный силуэт вожака волков.

— Фенрир! — прошептал Бальдур.

Это был волк-бог. Он был впереди стаи на милю и едва выделялся на снегу. Но Лиф не сомневался, что это был именно он.

Рука Бальдура невольно ухватилась за меч, хотя он наверняка знал, насколько бессильна выкованная смертными существами сталь против этого чудовища. Он не стал вытаскивать клинок, а отвел руку и посмотрел по сторонам. Наконец он указал на запад, где за клубами тумана едва угадывался еще один холм.

— Туда, — приказал он. — Между скалами нам будет легче защищаться.

— А если это западня? — с сомнением спросил Ойгель.

Бальдур усмехнулся.

— Тогда мы ее вовремя заметим, — упрямо ответил он. — Этот сброд еще почувствует, что значит бросить вызов азу! — И он кинулся бежать.

Это и в самом деле была западня.

Спускаясь с холма, они увидели, как неподвижная до сих пор тень ожила и испустила пронзительный вой. Лиф успел разглядеть что-то черное и огромное, помчавшееся им навстречу. Громко закричав, Бальдур бросился на землю. Мальчик упал с плеча аза и так неловко приземлился на спину, что некоторое время не мог двигаться.

Когда он пришел в себя, то услышал крики и увидел Бальдура, который катался по земле, окруженный множеством лохматых теней. Рядом с ним кружился Ойгель. Он словно исполнял смешной и причудливый танец, но в действительности это было только попыткой увернуться от лязгающих волчьих челюстей. Вокруг карлика раздавалось непрерывное угрожающее рычание. Какой-то волк завизжал, и к раненому побежал на помощь его сородич. Лиф встал и, забыв все увещевания Бальдура, схватил Мьёльнир, но яростное рычание волка превратилось в жалобный вой и оборвалось. Бальдур с воплем вскочил на ноги, держа в правой руке окровавленный меч. Быстрым, неуловимым для глаз Лифа движением он повернулся в сторону Ойгеля. Снова сверкнул клинок меча, и раздался хриплый вой умирающего волка.