Вольфганг Хольбайн - Мидгард

От радости Лиф так стремительно вскочил, что плот закачался.

— Свет! — закричал он. — Ойгель, там впереди — свет! Наконец-то нам удалось добраться до выхода!

— Пока нет, — угрюмо произнес Бальдур, и радость Лифа пропала так же быстро, как и появилась. Его опять охватил страх.

Светлое пятно впереди медленно росло, и путники уже видели выход из огромной подземной штольни, сквозь который тек Слидур. Течение реки замедлилось. Плот, который поначалу несся в бешеном темпе, уменьшил скорость, стал скользить медленно и плавно и наконец мягко ткнулся в песчаный берег и остановился. Лиф вскочил и хотел сойти на берег, но Бальдур быстрым и предостерегающим движением руки удержал его. Закрыв глаза, аз сначала с минуту прислушивался, потом пробежал вперед на несколько шагов и только после этого разрешил мальчику и Ойгелю следовать за ним. Вскоре он приказал всем остановиться, нагнулся, шмыгнул в сторону и исчез среди теней скал. Через несколько минут он вернулся.

— Нам повезло, — прошептал аз. — Он и не подозревает, что кто-то может прийти отсюда.

Ойгель кивнул. Он тоже выглядел встревоженным. Не успел Лиф задать Бальдуру вопрос, как аз повернулся и опять исчез среди скал перед входом в пещеру.

— О чем говорил Бальдур? — растерянно спросил Лиф. — Кто это?

— Гарм, — ответил Ойгель. — Он имел в виду Гарма, Лиф, стража преисподней. Ты о нем никогда не слыхал?

Лиф покачал головой.

— Никогда, — признался он. — А кто это?

— Сейчас увидишь, — ответил Ойгель. — Идем. Только тише!

Они прокрались на цыпочках. С каждым шагом, по мере приближения к выходу из пещеры, сердце Лифа билось все сильней.

Вот они достигли конца каменного туннеля, и Ойгель жестом велел Лифу осторожно посмотреть поверх скалы. Лиф повиновался.

То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Простиравшийся перед ним причудливый ландшафт был не менее жутким, чем мрачный туннель за их спиной: это были черные камни с острыми краями и белый песок, в котором, как маленькие острые ножи, поблескивали обломки костей. Слева от Лифа катила свои волны Слидур. В медленном течении реки мальчику чудилось что-то пугающее; черный поток сверкал как расплавленная смола. Над землей серыми, похожими на паутину клочьями неподвижно и зловеще висел туман. Через двадцать шагов окрестности уже тонули в серой дымке.

Недалеко от Лифа на земле лежал Гарм, пес преисподней.

Только теперь Лиф до конца понял причину тревоги Ойгеля и Бальдура. По размерам Гарм не уступал волку Фенриру.

Но, несмотря на злобность, вожак волков имел красоту хищника, а Гарм был просто безобразен: чудо- вищс с лохматой шкурой, усеянной бородавками, и приплюснутой мордой, посреди которой горели, как угли, глаза. Пес был прикован к скале толстой черной цепью, но очень скоро Лиф заметил, что ее длины достаточно, чтобы монстр мог охранять весь берег. Пройти незаметно мимо него было практически невозможно.

Вскоре вернулся Бальдур и нетерпеливым движением руки позвал их пройти глубже в пещеру.

— Тебе придется снова использовать молот, — серьезно посмотрев на Лифа, сказал он. — Ты к этому готов?

Лиф неуверенно кивнул. Необходимость снова бросать Мьёльнир почему-то внушала ему отвращение. Ему не хотелось убивать даже такое отвратительное существо, как Гарм.

— Может быть, нам стоит подождать? — спросил он. — Мы прокрадемся мимо него, когда он заснет.

— Гарм никогда не спит, — ответил Бальдур. — Он сторож преисподней. Как только мы окажемся в пределах его досягаемости, он нас убьет. Он всегда так делает.

Лиф не возразил. Скрепя сердце он кивнул, сжал в руке молот и вышел мимо Бальдура из пещеры.

Едва Лиф вступил в зону солнечного света, как Гарм вскочил. Сначала он изумленно вытаращился на Лифа, очевидно не понимая, как из ворот преисподней может выйти живой человек, но потом из его глотки вырвалось угрожающее рычание. Под его лохматой шкурой напряглись мощные мускулы, и вдруг он с воем, похожим на человеческий вопль ярости, широкими скачками понесся к мальчику.

— Лети, Мьёльнир! — закричал Лиф.

II Мьёльнир полетел. Как серебряная стрела, молот взметнулся вверх, вырвался из руки Лифа, с глухим хрустом опустился на страшный череп Гарма и тут же послушно вернулся назад. Пес упал на бок, пронзительно заскулил и умер. Лиф в ужасе зажмурился. Он знал, что другого выбора у них не было и что это чудовище тысячу раз заслуживало смерти, но, несмотря на это, он вдруг почувствовал себя оскверненным и грязным. Когда Бальдур схватил его за руку и потащил прочь от трупа Гарма, Лиф старался не смотреть в сторону убитого чудовища.

Они шли по берегу Слидура почти час. В тумане иногда появлялись просветы, и Лиф мог видеть окрестности, однако то, что он видел, его совсем не радовало. Местность, по которой шли путники, казалась безжизненной: одни только черные скалы и застывшая лава. Лифу иногда чудилось, что среди скал кто-то движется, но, когда он присматривался повнимательней, движение исчезало. А может, это плыли клочья тумана? Слидур катила свои воды через огромную, глубокую впадину, края которой были так круты, что по ним было невозможно подняться. Лифу казалось, что этой впадине, как и подземному туннелю, не будет конца. Она еще ужаснее, чем мрачные подземные штольни.

— Что здесь? — наконец спросил Лиф. Ему, как всегда, ответил Ойгель, а не молчаливый аз.

— Это дорога Гелы, Лиф. Тропа, по которой, по преданию, пропащие души идут в преисподнюю. Еще никто не ходил по этой дороге в обратном направлении, как мы.

— Почему здесь никого не видно? — растерянно спросил Лиф.

— Потому что мы живые люди, — ответил Ойгель, — а эта тропа — для мертвецов. Мы не можем их видеть, так же как они нас.

— Тише! — фыркнул Бальдур. Он окинул Лифа и Ойгеля гневным взглядом и пошел немного быстрее, пока не оторвался от своих спутников на восемь или десять шагов.

Лиф посмотрел ему вслед.

— Что это с ним? — пробормотал он. — Мы же в безопасности. Или… или опасности есть и на пути из царства Гелы?

Ойгель нахмурился. Ему тоже не понравилось поведение аза.

— На дороге Гелы нас подстерегает множество опасностей, — ответил он наконец. — Нам еще предстоит перейти мост Гьелл, который сторожит дева Модгрудер. Против нее нам не поможет и серебряный молот. Но ничего, Лиф. Мы уже прошли так много. Одолеем и этот последний отрезок пути.

— А что потом? — смущенно спросил мальчик.

— Слишком долго рассказывать, — тихо сказал Ойгель. — Да я и не смог бы, ведь мне, знаешь, не все тайны известны. Мне кажется, Бальдур озабочен потому, что мы убили Гарма.

— Из-за Гарма? — удивился Лиф. — Бальдур переживает из-за этой гадины?

— Пожалуй, ты прав, — согласился Ойгель. — Даже старые боги не смогли бы придумать чудовища безобразнее этого пса. Но он охранял преисподнюю. И не только в одном направлении.