Вольфганг Хольбайн - Мидгард

— Что это значит? — испуганно спросил Лиф.

Ойгель через плечо указал в направлении царства Гелы.

— В преисподней много ужасных тварей, — ответил он. — До сих пор никто из них не отваживался выйти оттуда, ведь задача Гарма в том и состоит, чтобы убивать всякого, кто окажется в пределах его досягаемости, и до сих пор он верно исполнял свои обязанности. А теперь нет никого, кто бы охранял ворота в Царство Мертвых.

— Ты хочешь сказать, что Гарм не только охранял преисподнюю от мира живых людей, но и…

— Но и наш мир от чудовищ из царства Гелы, — докончил за мальчика Ойгель. — Да, Лиф. Это так. Такова одна из великих тайн жизни: никто не может быть только хорошим или только плохим.

Лиф не сразу понял, что означали слова Ойгеля.

— Тогда… тогда эти твари выйдут оттуда?

— Может быть, — ответил Ойгель, не глядя на мальчика. — А может, и нет. Никто не знает, что будет. Даже сами боги. Тем более я, — добавил он изменившимся, раздраженным тоном, предельно ясно давая понять Лифу, что больше не хочет говорить на эту тему.

Мальчик представил себе жуткую картину; он видел, как люди убегают от страшного чудовища, как горят дома, и Нидхегер и Гарм вместе с другими, не менее ужасными тварями врываются в селения и опустошают их, оставляя после себя кровь и смерть.

— Ты знал, что так будет? — спросил он наконец.

Ойгель кивнул:

— Да. И Бальдур тоже.

— И вы… вы допустили это? — спросил мальчик, не веря своим ушам. — И все это для того, чтобы меня спасти?

— Не тебя, а серебряный молот, — неохотно уточнил Ойгель. Он указал на Мьёльнир. — Его надо вернуть владельцу, чтобы Последняя Битва не оказалась проигранной еще до того, как начнется.

— А я теперь должен идти к азам, чтобы они смогли начать эту войну? — с горечью сказал Лиф.

Но его гнев никак не подействовал на альба. Ойгель кивнул.

— Да, деточка, — сказал он, — Именно так. Ты должен отправиться в Азгард, чтобы решилась судьба всех: и твоя, и богов, и людей. А теперь молчи. Вот мы и пришли. Это мост Гьелл.

Лиф поднял глаза и увидел над рекой черную каменную дугу моста. Его вид разочаровал Лифа. Он представлял себе мост большим и красивым, но Гьелл, наоборот, оказался невзрачным. Перед самым мостом вода уступами падала вниз, и над этим пенистым водопадом изгибалась блестящая черная полоса из застывшей лавы шириной едва ли в две ступни.

Посередине моста, в его самой высокой точке, стояла какая-то фигура. На фоне бушующих под мостом черных волн она выглядела маленькой и хрупкой, но от этой одетой в белое женщины как невидимое излучение исходило ощущение власти. Лиф невольно вспомнил, что то же самое он чувствовал в присутствии Гелы. Сейчас, как и тогда, он понимал, как ничтожны он, Ойгель и даже Бальдур по сравнению с ней, и в то же время не ощущал в Модгрудер никакого зла. Ее сила была мягкой, защищающей.

Лиф нисколько ее не боялся, ступая за Ойгелем на узкую каменную тропинку.

Когда до Модгрудер осталось несколько шагов, она обернулась, и Лиф вздрогнул, встретившись с ней глазами. Конечно, она была мягкой и хрупкой, как он и думал, однако…

Оказалось, что она имеет как бы два разных лица, которые ничуть не противоречат друг другу. Модгрудер была красива — бледная, очень спокойная девушка с благородными чертами лица, с кроткими глазами. Но одновременно с этим Лиф разглядел в ней жестокость Нидхегера, безжалостность Гарма и суровость и непримиримость Суртура, и в этот момент он понял, почему дева Модгрудер стояла здесь.

Несколько секунд, показавшиеся Лифу бесконечными, Модгрудер осматривала их по очереди. Ее бездонные глаза проникали прямо в душу. Невозможно было утаить от нее даже крошечную тайну, она читала мысли, которые, кроме нее и Лифа, не были доступны никому. Когда дева наконец отвела свой взгляд, Лиф почувствовал себя опустошенным.

— Бальдур, сын Одина, — заговорила дева, — Ойгель, король шварцальбов, Лиф, мальчик, в руках которого лежит исход Последней Битвы. Вы из преисподней? — Она удивленно покачала головой. — Чего вы хотите?

Бальдур ответил не сразу. Лиф отлично понимал, почему аз колеблется. Голос Модгрудер был так же обманчив, как ее лицо. Он звучал мягко, даже музыкально, но вместе с тем в нем слышался зловещий шепот Царства Мертвых.

— Пропусти нас, — попросил ее Бальдур. — Мы на пути в Царство Холода и оттуда пойдем еще дальше.

— Вы явились из Царства Мертвых и хотите попасть в царство живых, — медленно произнесла дева. — Но этот путь не ведет в ваш мир, Бальдур. Я не могу вас пропустить. Еще никто не проходил мост Гьелл в этом направлении. Это запрещено.

— Но мы должны вернуться! — запротестовал Бальдур, — Сама Гела, богиня преисподней, твоя мать, подарила нам жизнь и свободу!

— Царство Гелы — это Царство Мертвых, — спокойно ответила Модгрудер. — Слидур и мост Гьелл принадлежат мне. И моя задача — их охранять.

— Твоя задача — провожать души умерших! — воскликнул Бальдур с гневом и едва сдерживаемым страхом. — Ты поставлена здесь, чтобы определить, кто должен отправиться к Геле, а кто — нет. Ты решаешь судьбу мертвых. Если ты нас не пропустишь, то вмешаешься в жизнь живых.

Модгрудер улыбнулась:

— Неплохо сказано, аз. Но ты напрасно стараешься. Меня переубедить невозможно, ты должен это знать. Судьба живых не слишком отличается от судьбы мертвых. Даже азы, когда предстанут предо мной, будут вынуждены подчиниться моей воле.

— Если они приходят оттуда, тогда да, — возразил Бальдур, нетерпеливо махнув рукой в сторону противоположного берега. — Мы пересекли все Царство Мертвых. Мы перехитрили дракона Нидхегера и убили пса Гарма, и теперь ты хочешь запретить нам проход. — Он указал на Лифа. — Ты знаешь, как важно для нас, чтобы этот мальчик вовремя попал в Азгард. В пророчествах сказано, что он должен быть там, прежде чем начнутся Сумерки Богов. А это случится скоро.

Модгрудер опять улыбнулась.

— В таком случае я сделаю миру людей большое одолжение и помешаю ему прийти к азам, — сказала она.

Бальдур готов был взорваться от ярости, но Модгрудер властным жестом велела ему замолчать, прошла мимо него и остановилась перед Лифом. Она была с ним примерно одного роста. Теперь в ее лице Лиф увидел больше доброты, чем минуту назад. С него исчезло зловещее дыхание Царства Мертвых.

— А ты, человеческое дитя? — мягко спросила она. — Ты слышал, что сказал сейчас этот молодой и вспыльчивый аз. Каково твое мнение о том, что написано в Книге Судеб? Ты будешь сражаться рядом с ним во время Последней Битвы? Ты этого хочешь?

— Я этого не хочу, — серьезно ответил Лиф. — Но наверняка так и будет.