Вольфганг Хольбайн - Мидгард

Раздался грохот, словно кузнечный молот величиной с гору ударил по такой же огромной наковальне. Дракон, подброшенный молотом вверх, застыл на мгновение на месте, а потом, беспомощно хлопая крыльями, несколько раз перевернулся в воздухе и рухнул в лес. Мьёльнир отскочил от него вверх и полетел в сторону Лифа. Приближаясь к мальчику, молот двигался все медленнее и наконец легко упал в его руку.

Ошеломленный Лиф даже не заметил, как через несколько секунд к нему подошли Ойгель и Бальдур. Лишь когда Ойгель потряс его за плечо, Лиф очнулся от оцепенения, овладевшего его телом и мыслями.

— Бальдур, — пролепетал он. — Ойгель. Вы… вы живы?

Альб кивнул и улыбнулся, но Бальдур нахмурился и смотрел очень серьезно. Аз медленно присел на корточки перед Лифом, протянул к мощному молоту руку, но так и не осмелился коснуться его. Качая головой, он бросал взгляд то на Лифа, то на Мьёльнир.

— Ну и дурак же ты, Лиф, что не слушал моих приказов, — сказал он. — Еще чуть-чуть — и мы бы погибли. А то, что у тебя в руках, — это Мьёльнир. Ты теперь убедился, для чего он нужен.

Лиф не отрывал глаз от тяжелого молота в своей руке.

— Мьёльнир? — прошептал он.

— Да, — сказал Бальдур, — Ты нашел молот Тора, Лиф. Мьёльнир-уничтожитель.

Они присели отдохнуть, но ненадолго. Вскоре Бальдур начал торопить своих друзей снова в путь. Они с Ойгелем выглядели мрачными и молчаливыми и словно не замечали Лифа. Обходя корни дерева, они искали удобное место, где можно было бы остановиться. Лиф заговорил о том, какой волшебный напиток — сок ясеня мира. Он сразу прогоняет и боль и усталость. Бальдур неохотно ответил, что ему это давно известно, и пошел вместе с Ойгелем к Игдразилу, чтобы подкрепиться соком. Но когда они вернулись, оживления в них не прибавилось. Лиф заметил, что взгляд Бальдура не отрывается от Мьёльнира, но при этом аз делал вид, что молот его не интересует. Только теперь Лиф вспомнил, что Бальдур хотел потрогать Мьёльнир, но не посмел, не говоря уже о том, чтобы потребовать от Лифа отдать молот, владеть которым он имел полное право. Бальдур был явно недоволен, но Лиф не осмеливался задавать ему вопросы. Он почти обрадовался, когда Бальдур вдруг резким тоном сказал, что должен посмотреть на Нидхегера, приказал им не двигаться с места и ушел.

— Что такое? Почему вы так подавленны? — спросил Лиф Ойгеля, когда Бальдур быстрыми шагами удалился от них. — Все же хорошо. Нидхегер побежден. Корни ясеня восстановятся, потому что он их не будет больше грызть. У нас есть все причины радоваться.

— Да, — сказал Ойгель. — Страшное чудовище преисподней побеждено. Я не думаю, что в будущем нас ждут смертельные опасности. Но неужели ты этому рад?

Лиф заколебался. Слова альба заставили его с пугающей ясностью осознать, что он потерял мужество и пал духом. Лиф тоже не чувствовал радости, он очень устал, но это была не физическая усталость, а нечто другое, против чего был бессилен сок Игдразила.

— То, что ты чувствуешь, — это дыхание Гелы, — вдруг произнес Ойгель, словно угадав мысли Лифа. — Здесь, глубоко внизу, нет и не может быть ничего живого. Это Царство Мертвых. Ни одно бьющееся сердце не выдерживает здесь долго. Если мы здесь задержимся, то умрем. Сначала мы станем печальными, затем будем все больше уставать и, наконец, просто умрем только потому, что находимся здесь.

— В таком случае мы должны скорее найти отсюда выход, — сказал Лиф.

Ойгель улыбнулся:

— Вряд ли стоит идти быстро. Часом больше, часом меньше — какая разница! Мы найдем выход гораздо раньше, чем окажемся в настоящей опасности. Осталось недалеко.

— Но если мы в безопасности, почему же Бальдур так озабочен? — спросил Лиф. — Он чего-то боится, Ойгель?

Альб был ему неприятен. Ойгель посмотрел на мальчика и указал на Мьёльнир, который тот держал в руке.

— Ты его нашел, — сказал он. — Но ты не понимаешь, что это означает.

— Это означает то, что мы остались живы, — удивился Лиф. Его почему-то рассердили слова Ойгеля. — Без него нас растерзал бы дракон.

— Ты не знаешь старые пророчества, которые касаются Мьёльнира-уничтожителя, — не слушая его, продолжил Ойгель. — Этот молот принадлежит Тору, и никто из других богов не вправе не только им пользоваться, но даже его касаться. А тебе это разрешено.

— Неужели ты хочешь сравнить меня с азом? — неуверенно спросил Лиф. Он напрасно попытался засмеяться.

Ойгель покачал головой:

— Конечно, нет. Но если уничтожитель возвращается к своему хозяину после того, как великан-предатель его украл и зашвырнул в глубины глубин преисподней, это верный признак того, что Сумерки Богов — не за горами.

Лиф замолчал. Он не сводил глаз с огромного молота, который легко, почти невесомо, лежал в его руке.

— Глупости, — тихо, но не слишком убедительно произнес он. — Я нашел Мьёльнир чисто случайно.

— Неужели? — не поверил ему Ойгель. — В пророчестве написано, что молот почувствует приближение Сумерек Богов и найдет путь, чтобы вернуться к своему хозяину.

Лиф вздрогнул. Он невольно вспомнил о том, каким образом он нашел Мьёльнир. Разве он не почувствовал чей-то неслышимый зов?

— Но… но все равно нам нечего печалиться, — беспомощно пробормотал он. — Нидхегер мертв, а корни отрастут снова.

— О глупое, несмышленое дитя! — вздохнул Ойгель. — Мертв? Как же может умереть тот, который не жил? Нидхегер очень скоро воскреснет и будет таким же страшным, каким он был до этого. Но не беспокойся, — торопливо добавил он, когда заметил на лице Лифа страх. — Когда это случится, мы давно уже будем в безопасности. Но в одном ты прав. Корень Игдразила отрастет, и дракону понадобится немало времени, чтобы снова причинить большой вред. По крайней мере, мы выиграли время.

Его голос прозвучал так печально, что сердце Лифа сжалось от тоски. Они замолчали и некоторое время стояли рядом, пока не вернулся Бальдур.

— Ну как? — спросил Ойгель.

Бальдур издал звук, похожий на смех, но выражавший нечто совсем иное.

— Мьёльнир хорошо поработал, — сказал он. — Череп Нидхегера пробит, и чудовище воскреснет нескоро. Но, несмотря на это, нам нельзя здесь оставаться, — добавил он. — Пойдемте. До моста Гьелл еще далеко.

Ни Лиф, ни Ойгель не возразили. Мальчик давно хотел покинуть это страшное место, и ему было все равно, куда потом идти и какие опасности их еще ожидают.

Через час они пересекли пещеру дракона и вышли к отвесной черной вулканической скале, из которой вверх и вниз торчали окаменевшие корни. Бальдур молча указал рукой на прорезающий ее просторный туннель, и Лиф последовал за ним, не спрашивая, откуда аз так точно знал путь. Целую вечность, как показалось уставшему Лифу, они бродили по лабиринту темных коридоров и штолен. Дорога из преисподней была ничуть не легче, чем в нее, но теперь те же расстояния, которые они проползли и прокатились вниз, приходилось шаг за шагом преодолевать, двигаясь наверх. Ойгель взял с собой запас растительного сока, которым они подкреплялись время от времени. Но сок быстро кончился, а пути не было видно конца.