Мара Вульф - Гнев ангелов

– Стар уже знает о смерти Альберты?

– Мы с Фениксом решили, что лучше не рассказывать ей об этом. Но Тициан попрощался с Альбертой. Они с семьей Кьяры присутствовали на поминках.

Я чувствую, как к моему горлу подкатывает огромный ком. Мой брат был там, а я его не видела.

– Но мне надо поговорить с тобой наедине кое о чем. – Алессио кладет руки на мои предплечья, словно пытаясь меня удержать. – В воскресенье через две недели ни одному жителю города нельзя будет выходить из дома. Кто-то говорил тебе об этом?

Мое сердце непроизвольно начинает биться быстрее.

– Значит, дата первого испытания уже назначена? – Я знала, что это однажды произойдет, но теперь мне становится страшно. Страшно не оттого, что испытание скоро состоится, а оттого, что на моих плечах лежит огромный груз ответственности.

– Что, если я не справлюсь с первым заданием? Вдруг я разочарую Пьетро?

Алессио успокаивающе гладит меня по рукам.

– Просто постарайся, – просит он меня.

– Ты веришь в эту историю? Ну, в то, что я потомок Еноха? Или Пьетро говорит это лишь для того, чтобы я поверила, что у меня есть шанс?

– Нет, он бы так с тобой не поступил. Боюсь, он прав насчет твоего происхождения. Каким бы невероятным тебе все это ни казалось.

Я киваю.

– Но перед первым испытанием кандидаты должны распределиться по небесным дворам. Сэм сказал, что архангелы «разыгрывают» девушек.

– Да, я знаю. Не думал, что когда-нибудь это скажу, но я очень надеюсь, что ты останешься в пятом небесном дворе.

– Почему это? Чтобы ты продолжал видеться с Наамой? – Я знаю, что это несправедливо по отношению к нему, но не могу забрать свои слова назад. Я лишь надеюсь, что это звучит не слишком укоризненно.

– Нет, просто я встретил Кассиэля, и он тобой интересовался. Не нравится мне это.

– И что ты ему сказал? – Я рассматриваю свои ногти.

– Правду. Что ты чуть не умерла, но твои раны уже затянулись. Он сказал, что позаботится о том, чтобы Люцифер больше никогда не причинил тебе боль. Он выглядел очень обеспокоенным.

Я смеюсь от изумления.

– Чтобы Люцифер больше никогда не причинил мне боль? Он серьезно?

– Он явно заблуждается, думая, что в том, что тебя заперли в темнице, виноват Люцифер. Ведь это там на тебя и напали эти мужчины.

Я не могу поверить в это.

– Это же он нашептал Михаэлю на ухо то, что я ключ. Если бы Кассиэль не сказал этого, Люцифер бы на меня и внимания не обратил.

– Он попросил передать, что ему очень жаль.

– Я тоже о многом сожалею, – выдавливаю я. – Мне жаль, что я вообще спасла его из собора. Мне жаль, что я выходила его. А больше всего мне жаль, что я его поцеловала!

Дверь открывается, и Люцифер заходит в комнату.

– Какие-то проблемы? – Он смотрит то на меня, то на Алессио. – Ты кричишь на весь дворец.

– Вот и повелитель тьмы пожаловал! – ругаюсь я. – Насколько я знаю, дата первого испытания ключей назначена. Когда ты собирался рассказать мне об этом?

Вот и все. Мне надо будет участвовать в испытании, и пути назад больше нет.

Глаза Люцифера темнеют.

– Я не знал, что должен перед тобой отчитываться. Почему тебя так беспокоит эта дата? Как будто у тебя есть выбор, идти туда или нет.

От такого высокомерия я начинаю задыхаться.

– Девушки разве не должны быть распределены по небесным дворам до испытания?

– Тебе что, у меня здесь не нравится? – Он подходит к нам. – Спешу сообщить тебе о том, что другие небесные дворы не позволят тебе довольствоваться таким же количеством свободы.

– Свободы?! – Я срываюсь на крик. – Как будто ты вообще знаешь, что такое свобода! Ты думаешь, что дворец для меня просто райское место? Думаешь, что мое настроение можно поднять какими-то вкусностями, при виде которых я забываю, почему я здесь? В этой клетке я чувствую себя не лучше, чем человек, погребенный заживо.

Люцифер замирает на мгновение, и я слышу, как Алессио резко втягивает в себя воздух.

– Мун, – шепчет он, пораженный сказанным, но я слишком расстроена, чтобы забирать свои слова назад.

– Золотая клетка – это все еще клетка.

Может быть, я к нему несправедлива, но паника уже охватила меня целиком и полностью. Я не знаю, что меня ждет. Ангелы не позволяют мне тренироваться с оружием, и я еще никогда не чувствовала себя такой беззащитной, как сейчас. Именно поэтому я вымещаю свою злость на Люцифере.

Наши щеки соприкасаются, когда он наклоняется ко мне. Его шоколадный запах щекочет нос, а сердце подскакивает куда-то в глотку. Голос Люцифера становится очень тихим.

– Если ты надеешься, что попадешь в небесный двор Михаэля к Кассиэлю, то мне придется тебя разочаровать. Этому не бывать.

– Это мы еще посмотрим. – Сам факт того, что он так думает, вызывает у меня ярость. Я же не такая идиотка.

Брови Люцифера поднимаются, а затем он разворачивается и уходит. Одна из книг с моей тумбочки падает на пол, когда он захлопывает за собой дверь. Мне кажется, что этот звук громче, чем обычно. Оцепенение длится всего пару секунд.

Алессио хмурит лоб.

– Ты же вообще не хочешь в небесный двор Михаэля, зачем ты провоцируешь Люцифера понапрасну? Ты должна сконцентрироваться на нашем плане. Только это имеет значение.

– Выиграй испытания и спаси мир, – цинично комментирую я. – Нет ничего проще. – Я падаю на кровать. – Можешь уже идти к Нааме, – говорю я. – Она ждала тебя все это время.

Вместо того чтобы следовать моему совету, Алессио садится рядом и гладит меня по спине.

– Ты напряжена и нервничаешь, – говорит он. – Но не сходи с ума раньше времени. Иначе у нас действительно не будет никаких шансов.

– Я знаю, – лишь четверть боя зависит от действительной физической силы. Если человек не может контролировать свои эмоции, ему даже выступать не нужно. А я целый комок нервов, просто катастрофа, ведь я и себе больше не доверяю. Я утратила веру в саму себя. Я сажусь и опираюсь на плечо своего друга. – Если бы я хотя бы знала, что меня ждет. Но они даже упражняться с оружием мне не позволяют.

– Мне хотелось бы, чтобы я мог рассказать тебе об этом. Но даже Наама не знает, как будут проходить твои испытания. Но ты уже в форме. Борьба у тебя в крови. Ты справишься с этим. Подумай о Стар, Тициане, своем отце и Альберте. Они в тебя верят, – Алессио открывает сумку, достает оттуда клочок бумаги и передает его мне.

Я разворачиваю бумажку. На ней нарисована наша кухня. Тициан сидит за столом и что-то пишет. Феникс опирается на столешницу рядом с плитой и держит в руке книгу. Стар нарисовала саму себя рисующей. Все это выглядит так реально, словно я сейчас стою в нашей квартире, и это самый прекрасный подарок, который я когда-либо получала. Я прижимаю его к своей груди, и мне мгновенно становится немного лучше.