Андрей Снегов - Меняла [СИ]

Все шло по кругу, жизнь диким мустангом неслась по спирали, пока я не нашел Землю. Она укрыла меня спокойствием и безмятежностью, восстановила гармонию в душе, и я воспрял, расцвел, как увядающее растение, политое вдруг живительной влагой. Но мой меч — маяк, он освещает путь во времени и пространстве, он дарит возможность быть вечно молодым, и он же оповещает о моем местонахождении любого члена семьи, в том числе и Воорта — заклятого врага с детских лет. Я боюсь брата так же сильно как в детстве, и по-прежнему готов бежать от него на край света. А престол Саанвира я легко променяю на жизнь в худшем из миров лишь при одном условии: рядом не должно быть Воорта. Но он снова нашел меня. Нашел на Земле — в лучшем из миров.

— Ты жалок! — по слогам произнес Воорт. — Трус, малый ребенок, ягненок в волчьей шкуре, ты будешь драться или продолжишь торчать недвижимой статуей на дороге?

— Я буду драться!

Холодная ненависть вытесняла страх, она изгоняла его как ладан дьявола, она бередила детские обиды, комплексы и полузабытые раны души.

— Надеюсь, что ты подписал завещание на престол! — скорее прошипел, чем сказал я и ударил первым.

Меч загудел разбуженным пчелиным роем и рассек воздух в том месте, где мгновением раньше стоял Воорт. А он, ускорившись, белесой тенью скользнул мне за спину и ударил в бок с разворота. Но я уже оседлал время, повысил скорость движений, и, пригнувшись, ушел в сторону, разворачиваясь на левом носке. Воорт снова пошел в атаку и нанес рубящий косой удар. Я сделал кувырок в воздухе вокруг его меча и, приземлившись на корточки, применил «Колесницу» — обернулся вокруг своей оси, низко держа меч на вытянутых руках параллельно земле. Брат подпрыгнул, спасая ноги, и, опускаясь, со страшной силой обрушил меч вниз. Светящееся лезвие прошло в сантиметрах от моего паха, когда я обманул смерть, сделав обратное сальто. Меч Воорта вспорол асфальт, и вонь ядовитых испарений ворвалась в мои трепещущие ноздри. Брат был в ярости, он нарушил главное правило боя, правило простое и емкое, почерпнутое не из фильмов и книг, а из реальных сражений. Нам внушали его с младенчества, звучало оно просто и коротко: «Сражайся молча».

— Ты боишься, боишься, как в детстве!

Воорт резко отпрянул назад, спасаясь от моего выпада.

— Наверное, ты множество раз задавался вопросом почему я не убил тебя еще тогда? Да потому что мне был нужен соперник, был нужен манекен для тренировок! — он громко захохотал, запрокинув голову. — Ты же почти писался от страха, но сражался, малявка, цеплялся за свою никчемную жизнь. И в итоге я оставил ее тебе, можно сказать, подарил, даже не являлся пред твои синие очи, когда ты сбежал ото всех.

— Воорт, это было много лет назад! Послушай меня! — я все еще пытался решить вопрос полюбовно. — Я никого не посылал в Саанвир, мне не нужен трон. Наследник — ты, я не хочу власти в высшем, но диком и разнузданном мире, оставь меня в покое, давай разойдемся без смертей!

— Да, ты всегда был слабаком и конформистом, наверное, тебе удалось бы занять трон, но ненадолго, на несколько дней, пока тебя не убили бы твои же соратники!

Воорт снова захохотал, он размахивал мечом как дирижерской палочкой и пристально смотрел мне в глаза. Смех внезапно оборвался, и наступила тишина.

— Мягкость порождает не ответную мягкость, а лишь угрозу жизни, неизбежно приводящую к смерти, — вкрадчивый скрипучий голос, колесом несмазанной телеги проехал по ушам, и Воорт снова бросился в атаку.

Удар, обманный финт, я парировал, и снова удар. Он сменил тактику, и от старинной битвы на мечах перешел к классическому фехтованию. Укол, я парирую, выпад, опять укол, я ухожу в сторону, он делает шаг назад, и снова выпад. Я отступаю, спасая руку, затем бросаюсь вперед и начинаю с огромной скоростью вращать мечом, создавая перед Воортом смертоносный светящийся конус. Он снова меняет тактику, предельно ускоряется, отталкивается ногами от земли и делает сальто над моей головой. Я прыгаю вперед и в сторону, но едва успеваю уйти от его удара сверху, мое левое плечо подпадает под лезвие меча и взрывается нечеловеческой болью. Кровь обильно течет по предплечью, и рука повисает бесполезной плетью.

Я проигрываю. Сил хватит еще на несколько минут, затем моя скорость начнет падать, и я умру, не успев разглядеть меча, бьющего мне в грудь или шею. Я почти уверен, что дерусь с Воортом на равных, но детский страх не позволяет реализовать себя полностью, он колет меня стальными иглами, порождая сомнения и неуверенность в собственных силах.

— Тебе конец! — кричит Воорт и делает резкий выпад, я отбиваю, он заходит сзади меня и рубит справа в сторону. Я плашмя падаю на асфальт, прижимаюсь к нему всем телом, и отталкиваюсь что есть мочи, пружиной взлетаю вверх, надеясь, что на моем пути не окажется смертоносного лезвия. Перед глазами проплывает Воорт, медленно как в полусне завершающий выпад, и я решаю идти Ва-банк. «Не выпускать из рук оружие» — еще одно основополагающее правило боя, его нарушение чревато смертью, но я бросаю меч лезвием вперед. Раздается чавкающий звук и сдавленный стон, а земля снова встречает меня холодным асфальтом. Я подскакиваю и вижу, что Воорт падает на колени, в правой руке держа свой меч, а в левой — торчащую из груди рукоять моего.

Неужели все? Я не верил своим глазам, я победил свой детский кошмар, я убил того, кто два десятка лет отравлял мне жизнь, и пил ее капля за каплей. Я подошел к Воорту и склонился над ним. Он дышал с присвистом, кровавая пена выступила на побелевших губах, ярко-зеленые глаза потускнели, приобрели болотный оттенок и потеряли осмысленное выражение.

— Отца ранили, он умирает, — прошептал брат и закашлялся, захлебываясь собственной кровью. — Его не станет в ближайшие недели, теперь ты возглавишь Саанвир. Папаша спятил и решил, что трон должен достаться тебе, вот я и явился за твоей головой, — Воорт горько усмехнулся и снова закашлялся. — Нужно было убить тебя еще в детстве, когда...

В его горле что-то заклокотало, забулькало, надтреснутый голос перешел в хрип, и он замолчал навсегда. Мягким движением ладони я закрыл остановившиеся глаза брата, вынул из его груди меч и, держа оружие перед собой, вознес молитву прощания. Я не желал плакать, но слезы неожиданно быстро затуманили взор. Боги не плачут, и, значит, я уже не бог. Собственно говоря, я никогда им и не был, ведь богам не знакомо чувство раскаяния за совершенные поступки, а надо мной оно довлело всю жизнь, принося лишь страдания и неприятности. Вернуться в Саанвир, чтобы похоронить брата в семейном склепе? Это невозможно. Если я появлюсь дома, власть, такая притягательная и грязная, уже не отпустит меня. Я стану пленником трона, стану главным камнем в часовом механизме, который поддерживает порядок в тысячах миров.