Светлана Жуковского - Дети разбитого зеркала. На восток [СИ]

Он был старшим товарищем, теряющим друга и матерью, теряющей своего ребёнка. Таомера стала Краем Пустыни, воронёнок - музыкантом, а музыкант - воронёнком. И стало отчётливо и предельно понятно, что некоторые вещи невозможно исправить, но совершенно невозможно дать повториться им снова.

У него было чувство, будто довелось долго и мучительно нашаривать путь в темноте, а потом где-то открылась дверь - и в потоке яркого света каждый дальнейший шаг внезапно стал прост и понятен. Всё, что он делал теперь - было правильно, словно парус поймал нужный ветер и несёт его точно к цели.

Сет помог подняться мальчику и позволил заглянуть себе в лицо. В требовательном, цепком взоре музыканта недоверие сменилось изумлением, затем - пониманием. А потом мальчик хотел что-то сказать и, вдохнув, согнулся от боли.

Паренёк зажал рану рукой, скомкав, стянув на боку край стёганой куртки, и, не теряя впустую времени, повёл еретика за собой - к ближайшему участку стены. Им ещё удалось свободно подняться наверх, но когда они пробирались по полуразрушенному переходу, вокруг уже свистели стрелы. Сет почти нёс на себе музыканта, когда они добрались до укрытия - и очень вовремя, поскольку подвесной мост, соединяющий переход с башней, уже начинали поднимать. Остальные входы тоже были отрезаны. Мальчик и еретик оказались последними, кто нашёл здесь спасение.

В глубоком каменном чреве воротной башни.

Действительно, всё заживало очень славно.

Поразительно быстро отрастали даже волосы, выстриженные на месте страшной раны на голове Энтреа. А сейчас нежные девичьи руки снимали бинты с его рёбер и меж прикосновений пальцев различались робкие, как к святыне, прикосновения губ. И под волшебной сетью невесомых касаний бережно лелеемые мощи незаметно обернулись живым дышащим телом, которое сонно, но несомненно отзывалось на ласку - так же, как любое другое тело, как великое множество прочих тел.

А потом девушка осмелилась поднять голову и вздрогнула, встретив взгляд из-под тёмных ресниц - по-змеиному холодный и очень трезвый. Пролепетала замирающим, сбившимся голосом:

- Вы вернулись, господин?

Энтреа прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то. А потом ответил:

- Я мог бы уже вернуться. Но есть две вещи, ради которых стоит повременить. Взвесить жизнь варварского царя и решить, сочтены его дни - или, умножившись, принесут пользу Принцу? Выяснить, что за штуковину хранит при себе мой двойник. Не могу рассмотреть. Девчонка мешает мне. Пытается мешать - но помощи от неё будет больше.

- Что мне сделать для вас, господин?

- А что это было? Прекрасно. Самое то, перед тем, как отправиться обратно под землю, в сырость и темноту.

Подкрашенные глаза юной жрицы Энаны испуганно распахнулись:

- Под землю? В мир мёртвых?

- Да нет. Это какая-то нора, подземелье. Моя подружка пробирается в башню, но сейчас я устроил ей перерыв. Мне нужно кое-что обдумать, а ей - восстановить силы. Нам пришлось изрядно потрудиться. Интересно, видит ли она тебя во сне?

Башню построили в три яруса. Из нижнего, прорезанного насквозь главным въездом в город, не было хода наверх. Можно было подняться только со стены, по подвесным мостам с обеих сторон. На третий этаж вёл люк с массивной приставной лестницей. Именно там собрались уцелевшие защитники города. Все девятнадцать человек.

И Сет вместе с ними.

Поднимать раненых, балансируя на узких ступеньках - непростая задача, особенно если так или иначе ранен практически каждый - не считая пятёрки стрелков, что были здесь изначально. На вопрос, зачем это нужно, кто-то коротко бросил:

- Выкуривать будут.

Собрали и затащили наверх всё, что нашли из запасов продуктов, воды и оружия. И только когда заперли крышку люка тяжёлой железной задвижкой и рухнули без сил, то вспомнили, что хорошо бы ещё втянуть за собой лестницу. Идею встретили парой крепких слов и оставили пока как есть.

Музыканта Сет перевязал ещё внизу, и теперь медленно обходил остальных, подворачивая или снимая одежду, смывая кровь, вынимая наконечники стрел, обрабатывая наспех замотанные, чем придётся, раны. Кое-где пригодились игла и нитки, почти что везде - заранее припасённая фляга с омой. Ребята протягивали ему бинты, разодрав на полосы подолы рубах.

Темнолицый бородач с выбитым глазом раздражённо отклонил помощь:

- Собираетесь вечно жить? Отвоевались, голуби. Тпру, приехали. Город взят. Нет больше никакой Таомеры.

Ему ответил тихий голос музыканта:

- Но мы-то есть. Мы - город. А башню можно удерживать долго.

- Сейчас долбанут из пушки, посмотрим на ваше "долго". И где твоя белая ведьма? Ты говорил, она будет с нами, когда нам придётся жарко.

- Так может, ещё всё неплохо? - бледно пошутил кто-то из молодёжи.

Голос музыканта стал твёрже:

- Никто не обещал нам победу. Она всегда говорила, что город падёт - в красках, в картинах. Отчаянно добивалась, чтобы люди ушли. И смогла-таки всех разогнать.

- Кроме нас, дураков, - хмыкнул из ниши бойницы парень с самострелом.

- Может, и дураков. Слишком быстро всё это кончилось. Только лучше так, чем - как в той песенке про кольцо. Жить ничтожеством и сходить с ума в поисках оправданий.

Сет обошёл башню по кругу и, вернувшись на прежнее место, разместился рядом с музыкантом.

- Я не знал. Фран и вправду помогла вывести жителей?

- Это что-то изменит для тебя?

- Посмотрим.

- Она заявилась в город в красном балахоне. Угрожала, предсказывала. Чтобы добавить веса словам, открывала прошлое - говорила людям вещи, которых никто не знал, и не должен был знать. Да и так, по мелочи... Я уже тогда сомневался, что она действительно из ваших. Языки Огня не разбрасываются такими фокусами. То, что это девчонка, и раньше было нетрудно заметить. Присмотрелся получше. Напоил, расспросил. Ну, на выпивку мог бы не тратиться - она и так была со мной откровенна. Кажется. Видно, чем-то понравился. Не знаю, что она сказала властям - для них было отдельное представление - но после этого дело пошло быстрее. Я проводил на запад маму и сестру. Сам остался. Она обещала остаться тоже. Получается, здесь обманула.

- Нет, - коротко отозвался Сет, - они не обманывают.

Мальчик глянул - и промолчал.

И тогда долбануло из пушек. Несколько мощных ударов сотрясли толстые стены. Девятнадцать мужчин в тесном каменном кольце затаили дыхание. В промежутках между выстрелами было слышно, как с потолка сыплется какая-то труха.

А потом всё стихло. Башня устояла.

- Припасы кончились? - осторожно предположил кто-то.

- Терпение, - внезапно оживился невзрачный горожанин средних лет, - не дураки же они. Круглую башню пушки не берут. Я знаю. Папаша мой строил. Ох, и смеялись над ним, и пальцем показывали. Невдомёк было всем, что варвары в силу войдут. А он как чуял, чем обернётся. Всё по науке делал - толстые стены, бойницы эти наклонные. Городские деньги вышли - сам платил рабочим. Матушка билась, ругалась - всё без толку. Так и оставил семью без гроша. А меня мальчишку брал на стройку, повторял - вот твоё наследство...