Василий Криптонов - Эра Огня 5. Мятежное пламя [СИ]

Она вздрогнула, увидев меня.

— Чувствуется, когда за тобой следят. Это не магия, это навык, которым обладают Убийцы. Вырабатывается, когда скрываться — норма жизни. Морт! Какого Огня ты за мной увязался?

Я покачал головой:

— Натсэ, я — уже не мальчик, которого ты защищала в академии Земли. Я твой муж.

— Мирской, — огрызнулась она.

— Хочешь, чтобы я разорвал брак с Авеллой и взял тебя магической супругой? Я сделаю, скажи.

Натсэ, прищурившись, на меня посмотрела.

— Что, правда сделаешь? А как же чувства белянки?

— Думаю, она будет только рада уступить, если узнает, что для тебя это имеет значение. Она себе руку отрежет, лишь бы ты была счастлива. И точно так же поступишь ради неё ты.

— Ну и зачем тогда задавать вопросы, на которые знаешь ответы? — дёрнула плечом Натсэ.

— Ты права. Незачем.

Игра в гляделки окончилась моей победой: Натсэ опустила взгляд.

— Иди домой, Морт. Не хочу, чтобы ты видел меня такой...

— Если тебя хоть кто-то увидит такой, ты займёшь соседнюю камеру. Иди ко мне.

Я привлёк к себе Натсэ, которая вся была напряжённая, будто из стали. Набросил одну Невидимость на двоих.

— Держись крепче.

Мы взлетели. Натсэ молчала, цепляясь за меня. Я летел, обняв её за талию. Вскоре впереди показалась Воздушная тюрьма. Поле пустоты, лишь формально огороженное бордюром.

— Это и есть?.. — В голосе Натсэ слышалось удивление.

— Да. Нужно сказать рыцарям на входе, к кому идёшь. Они активируют какую-то руну, или типа того... Только тогда ты сможешь его увидеть. Но не попасть внутрь. Как ты собиралась уложиться до десяти?

— Я думала, будет попроще, — виновато сказала Натсэ.

— «Думала»! Видел бы тебя Магистр...

— Морт, ты одурел? По-твоему, мы уже можем над этим шутить?!

Я пошёл на снижение.

— Думаешь, тебе одной сейчас тяжело? Давай либо молчать, либо не цепляться к словам друг друга.

— Молчать, — решила Натсэ, когда мы опустились перед бордюром.

Я двинулся вдоль бордюра, всматриваясь в пустоту Огненным зрением. Видел огоньки душ. Маленькие, ненужные. Но один пылал ярко. Это не свидетельствовало о какой-то особенной душе, нет. Просто человек, сидевший в невидимой камере, носил печать Огня.

Остановившись, я перевёл дух. Отключил Огненное зрение. Ну вот. Я вижу далеко впереди спины рыцарей, застывших перед входом в невидимую тюрьму. Если я попытаюсь пробить невидимую стену, они почувствуют. Если я хотя бы прикоснусь к ней, они почувствуют. Но я не собирался.

— Ты меня разыгрываешь? — спросила Натсэ.

— Подожди. Дай подумать...

Моргнул, и на том месте, где только что был, казалось, лишь воздух, увидел стену из рун Воздуха. Они сияли белизной, ослепляли.

— Воздух-Воздух, — прошептал я. — Ты могуч... Позволь мне видеть?

На правой руке загорелась четырёхцветная печать.

Сильная магическая блокировка

Подходящее заклинание не обнаружено

Подходящее Стихийное свойство не обнаружено

Хорошо. Идём дальше. Глубже.

Я закрыл глаза и медленно вдохнул.

Они стояли там же, где были всегда. Двое, посреди пустоты. Блондинка и брюнетка.

— Чего ты хочешь? — спросили они хором.

— Хочу увидеть человека, который передо мной.

— Зачем?

— Чтобы посмотреть ему в глаза.

— Зачем?

— Чтобы убедиться: я поступаю верно.

Переглянулись. Кивнули.

Сформирован навык Абсолютное Зрение

Я открыл глаза и вздрогнул. Гетаинир стоял прямо напротив меня и ухмылялся. Он что-то говорил, но я не слышал. Можно было, наверное, сформировать навык Абсолютного Слуха... Ладно, чёрт с ним. Нет мне дела до его слов. Я вижу его мерзкую ухмылку. Он... Он...

Он видел нас обоих, потому что я позволил ему это, приоткрыл невидимость ему навстречу, будто книгу.

— Морт, ты его видишь? — тихо спросила Натсэ.

— Да, — кивнул я.

— И... Что он? Что делает?

Я сглотнул.

— Смеётся.

— Смеётся?

— Он показывает на тебя пальцем и смеётся.

Гетаинир и в самом деле покатывался со смеху. Потом он отступил подальше, в глубь своей камеры, и принялся танцевать. Вряд ли он был хорошим танцором. Просто дёргался под воображаемую музыку, перемежая движения похабными жестами. Я смотрел на него, чередуя вдохи и выдохи своей жизни. Зачем-то считал их.

— Ты чувствуешь, когда он на тебя смотрит? — спросил я.

Гетаинир смотрел на Натсэ, не отрываясь.

— Да, — сказала она. — От этого ощущения хочется помыться.

Я глубоко и прерывисто вдохнул.

— Пошли отсюда, Морт. — Натсэ, в свою очередь, выдохнула. — Не надо было приходить. Спасибо, что остановил меня...

— Подожди.

Впервые я убил не своими руками — огнём. Это было в доме почтенного Герлима. Оживших мертвецов под водой я за людей не считал. Потом был рыцарский турнир, потом — вся та безумная резня с Орденами Убийц, но там всё происходило в бою. Это иное.

Другое дело было прикончить Мелаирима, когда тот освобождал пламя. Но и там я действовал просто потому, что иначе было нельзя. Сейчас — можно было.

Невидимые нити легко прошли сквозь невидимую стену. Магия Стихии Воздуха их не заметила — они были из совсем другой оперы. Зато Гетаинир вдруг замер посреди одного из своих дурацких движений. Глаза его разгорелись ужасом. Я улыбнулся.

Кажется, он кричал — я не слышал ни звука. На его руке появилась чёрная метка — я уже видел такую же у Натсэ. Наверное, они не только к ошейникам привязываются, но и к заключённым в тюрьмах.

Гетаинир пытался воспользоваться магией — тщетно. Я заставил его закрыть рот. Заставил подойти к невидимой стене, и вот мы с ним опять лицом к лицу.

— Морт? Что ты делаешь? — напряглась Натсэ.

— Зло, — ответил я.

Гетаинир откинул голову назад и изо всех сил врезался лбом в стену. На невидимой, как будто стеклянной преграде осталось пятно алого цвета.

— Ещё, — шепнул я.

Он повторил удар. Потом снова, снова...

Я заставлял себя смотреть. И какая-то часть души наслаждалась этим зрелищем. Какая-то часть разума бормотала: «Ну вот, теперь я знаю, каково это — быть Натсэ. Убивать не для того, чтобы спасти себе жизнь сию секунду».

— Давай, выродок, — прошептал я. — Разок за каждого ребёнка, что ты убил в Дирне. Разок за того инспектора. Разок за Авеллу. Разок за то, что сделал с Асзаром. Пару раз за Ямоса. Пару раз за его сына. И ещё десяток — за женщину с фиолетовыми глазами, к которой ты не должен был приближаться на пушечный выстрел.

Десятка не получилось — череп сломался раньше. Увидев то, что выплеснулось оттуда на стену, увидев, как упало на пол камеры безжизненное тело, почувствовав, как одновременно словно бы оборвались невидимые нити, нас связавшие, я ощутил себя катающимся на взбесившейся карусели.