Ричард Морган - Хладные легионы [litres]

Харат сломался, сдался. Откинулся на спинку скамьи, тяжело дыша. Рингил его отпустил. Выпрямился, поправил правый рукав, который задрался во время их стычки. Брезгливо отряхнул дублет. Все это было хорошим прикрытием, пока он сам восстанавливал дыхание. Потом взглянул на маджака.

– Ну?

– Я уже несколько дней не видел этого скаранакского хера, – яростно прошипел Харат через стол. – А он мне денег должен, сука. Я хочу его найти почти так же сильно, как ты.

– Сдается мне, ты не очень усердно ищешь.

– Тебе так кажется. Я потому и пришел сюда этим утром. Думал, он мог заглянуть. И услышал всю эту хрень про Стражу, про то, что тупой ублюдок насилует и убивает аристократов на холме. Можно подумать, у нас и без этого было мало проблем.

– Проблем? Каких проблем?

– Он должен деньги, – бесцеремонно вмешалась шлюха. – Ты что, не слышал? Если ты друг Драконьей Погибели, тебе надо…

Рингил бросил на нее взгляд, и она умолкла так резко, словно получила пощечину. Он снова повернулся к молодому маджаку.

– Какие у вас были проблемы?

Потребовалось время, чтобы все прояснить. Харат был довольно пьян, и его большей частью волновал перечень обид и обидчиков, куда входил «так называемый Драконья Погибель» собственной персоной, а также скаранакский клан в целом, всякие похотливые старперы, которые думали, что они все еще молодые самцы, его вероломные друзья-ишлинаки, скудное жалование наемников, военные глупости в Демлашаране, религиозные маньяки и имперское высокомерие – короче, почти все стороны жизни, с которой он столкнулся, преодолев перевал Дхашара по пути на юг…

Реальная история, которую рассказывал молодой маджак, из-за всех этих отступлений и жалоб ковыляла, словно тяжело раненый солдат, который бродит по госпиталю с запутанными коридорами, цепляясь за колонны, и пытается разыскать койку, которую ему вроде отвели. Шлюха все время сидела рядом с Харатом, слишком запуганная блеском в глазах Рингила, чтобы перебивать; зато она то и дело энергично похлопывала своего спутника по бедру, бормотала ему на ухо сочувственную ерунду с фальшивой материнской нежностью в голосе и наполняла кубок из бутылки всякий раз, как тот оказывался пустым. Харат в ответ тыкался в нее носом, терял нить повествования, иногда вовсе о нем забывал, обрушивая на подружку шквал грубых поцелуев в шею и горло, сопровождающихся порыкиванием, а Рингил сидел и смотрел на все это, стиснув зубы и еле сдерживаясь, чтобы не распускать руки.

В других обстоятельствах…

Он сдерживал гнев, главным образом потому, что насилие привлекло бы нежеланное внимание остальных посетителей таверны, но еще и потому, что не хотел остановить бессвязную исповедь Харата, поскольку история кое-как обретала понятную форму.

Итак…

Драконья Погибель появляется у дверей Харата с предложением поработать на него, зная о какой-то предшествующей ссоре, случившейся между Харатом и другим маджаком по имени Алнарх – «Вероломный кусок дерьма, как я и сказал, даже не верится, что он ишлинак по крови», – пока оба работали на высокопоставленного надзирателя из Цитадели по имени Пашла Менкарак – Рингил нахмурился, имя было смутно знакомое, Арчет его называла, – который выгнал Харата, потому что тот лапал храмовую служительницу или рабыню, без разницы, что-то в этом духе, и у Драконьей Погибели в любом случае свои счеты с Цитаделью, так что они вместе планируют вломиться в какой-то заброшенный храм вверху по течению – Рингил о нем никогда не слышал, – но в то же самое время «этот Драконья Погибель на хрен сбрендил из-за рабыни, он ведь никогда раньше ее не видел, так?» Однако деньги есть деньги, и еще одну поездку в Демлашаран нельзя назвать благоразумным решением, если ты там уже побывал – «А меня дважды угораздило, друг, поверь, я знаю, о чем говорю!» – поэтому Харат согласился, они пробрались в храм ночью, столкнулись со старыми ишлинакскими приятелями Харата – «Он же сказал, что крови не будет, ага, но мне все равно пришлось убить брата…» – а потом попали в какой-то тайный гарем, где Драконья Погибель, похоже, нашел искомое – «Какую-то скулящую сучку, нет, не ту, другую, ой, да не спрашивай ты меня почему!» – а затем, по пути наружу, их атаковал ангел – «да-да, ты правильно расслышал, гребаный ангел», – который светился синим пламенем и…

– Стоп.

– Я ни хуя не выдумываю, – возбужденно заявил Харат. – Это было…

– Я и не говорил, что ты выдумываешь.

По спине пробежала ледяная волна, от похмелья виски и внутренности сковало холодом. В памяти всплыли сцены битвы в Эннишмине, озаренные тем же мерцающим синим пламенем.

«Здесь? В Ихельтете? – Внутренний голос дрогнул от смятения. – Этого не может быть, мать твою…»

Он увидел, как темные фигуры выходили из самого сердца зажженного ими самими пламени.

Он увидел Ситлоу, который улыбался по-волчьи…

– Эй… тебя сейчас стошнит, или что?

Рингил моргнул, услышав голос Харата. Поднял глаза и увидел, что шлюха ишлинака глядит на него с ухмылкой на лице, покрытом краской и пудрой. Красные губы растянулись, обнажая зубы серого цвета – наверное, слишком много плохого кринзанца или…

Он вспомнил девушку на пристани. Как она стояла, прислонившись к бочке и так ему улыбаясь. «У меня для тебя послание, Драконья Погибель.

Тебя ждут в Храме Красной Радости. Не затягивай с этим. Там все прояснится».

Он встряхнулся, прогоняя дрожь. Откашлялся.

– Это место выше по течению, куда вы вломились. Храм. У него название есть?

Харат пожал плечами.

– Вроде бы, Афа’мараг, как и весь район. Назвали по имени водяного демона, марагана или что-то вроде. Ну, так сказал лодочник. Мне он показался маленьким лживым…

– Не Красная Радость? Не Храм Красной Радости?

Ишлинак непонимающе уставился на него.

– Нет. Никогда о таком не слышал, это…

Хихиканье шлюхи вынудило его замолчать. Оба мужчины раздраженно посмотрели на нее.

– Храм Красной Радости? – Она широко улыбнулась Рингилу. Подалась вперед в пародии на ласку, а потом ее улыбка застыла. – Я знаю, где это, шрамолицый. Вопрос в том, сколько ты заплатишь.

– Не знаю, – мягко ответил Рингил. – Как насчет того, что я не скажу Монаршим гонцам, что вы скрываете место нахождения Драконьей Погибели?

Краски отхлынули с ее лица. Она попыталась опять съежиться на своей скамье, но Рингил схватил ее запястье.

– Или ты предпочитаешь поговорить с ними лично?

– Южная сторона, – выплюнула шлюха. – Это на южной стороне. Через Мост и дальше, в глубь старого квартала паромщиков. Позади Килевого Ряда.

– Спасибо.

Он не был красным и не выглядел особенно радостным.

На самом деле он выглядел в точности так же, как любой другой заброшенный имперский храм, который доводилось видеть Рингилу: камень цвета сливочного масла, контрфорсы зажаты между более новыми зданиями с обеих сторон, источены и изранены за множество веков солнцем, ветром и войнами, а после – городом, который вырос вокруг. Вблизи Рингил увидел надписи на тетаннском, высеченные на стенах в тех местах, где силы природы не тронули фасад: имена, оскорбления, примитивные версии клановых знаков, отрывки туалетных стишков. Ступив в тени у входа, он почувствовал вонь мочи.