Александр Гром - Фианэль Отважная. Книга 2

А спустя минут двадцать, со стороны расположения колонны переселенцев, послышались торопливые шаги и негромкие фразы на круэри — языке подгорного племени. Но, общаясь со мной, Ястреб и другие гномы, почему-то предпочитали говорить не на нём, а на — скэнди. Хотя я, в совершенстве изучила не только его, но и практически все остальные языки Скандинавии. А впрочем, откуда же им об этом знать?

Вскоре, ожидаемые нами персоны, прошли через поросль молодых дубков, и оказались совсем рядом. Соблюдая элементарную вежливость, я встала. Ястребу с Фрором, пришлось последовать моему примеру, хотя сделали они это без особой охоты. Сказывалась накопившаяся усталость, и тот факт, что пришедшие на Военный Совет гостями для них, отнюдь не являлись. Но что поделаешь, встала ярлинка — значит встали все. А между тем прибывшие гномы, начали представляться.

— Элори Дивный, сын Фундина Крылошлема, командир третьего таэра, — первым назвал себя звучным басом, статный, русоволосый воитель, с необычайно красивым как для подгорного жителя, лицом. — Надеюсь, госпожа Фианэль, ты окажешь мне честь и одаришь своей дружбой.

— Несомненно, достойный Элори, — заверила я его, — ибо и для меня честь, знакомство с тобой.

Его сменил худощавый, рыжеватый гном, смотревший на окружающий мир, цепкими, серыми глазами.

— Я Калин Огнедув, сын Брайна Весельчака, командир четвёртого таэра, — представился он, с лёгким поклоном. — И я рад госпожа, вновь встретиться с тобой. Но… Ты, наверное, уже и не припомнишь меня?

— Ошибаешься, — отозвалась я с улыбкой, которая почему-то вышла печальной. — Я не забыла ни тебя, ни твоего брата Далина, ни тех забавных игрушек, что вы мастерили мне из дерева шестнадцать лет назад. Когда вместе с дядей Даином, сопровождали меня к отцу. А кстати, где сейчас находится Далин? Я буду очень рада его видеть.

— Он погиб на охоте в Дубовом Разливе, от рук эльфийских убийц, — с щемящей болью в голосе, сообщил рыжеватый гном. — И прости госпожа, я бы не хотел сейчас, продолжать эту тему…

— Понимаю тебя. И сочувствую, — тихо, без лишних изысков, ответила я.

После непродолжительного, неловкого молчания, вперёд выступил довольно молодой, широкоплечий гном, с курчавой, светло-каштановой бородой.

— Торин Вершина, сын Бьёрина Змеелова, командир пятого таэра, — доложил он громко, по военному чётко и без всяческих любезных заверений.

— Фианэль Отважная, дочь Харальда Смелого, правительница Края Медвежьих Полян, — в тон ему, с достоинством ответила я.

Гном насмешливо улыбнулся и с явным превосходством, протянул мне свою сильную ладонь. Но во время рукопожатия, я стиснула её с такой страшной силой, что улыбка вдруг стёрлась с его лица, и он едва не завопил от боли. Сделала же я это отнюдь не из озорства, а в назидание на будущее. Ибо, как когда учила тётя Ири, малейшее неуважение, следует пресекать ещё в зародыше. Вот.

Ястреб с товарищами, настроенные на серьёзный разговор, вряд ли обратили внимание на сей, преподанный мной урок. И я решила не тянуть. Но так как стоя, обсуждать насущные проблемы не слишком то удобно, я предложила усесться в кружок.

Когда же все устроились, скрестив ноги по гномьему обычаю, я обратилась к ним, тщательно взвешивая слова:

— Славные вожди Клана Меча! Я официально уведомляю вас о том, что достойные Морин и Дорин доставили мне, ваше послание. Не откладывая дело в долгий ящик, я тщательно изучила его и пришла к мнению дать разрешение, на расселение вашего народа, в пределах Клыкастых Холмов. А когда всё утрясётся с переходом, я обязуюсь — написать, заверить своей печатью ярлинки и подписать, вечную, дарственную грамоту на вышеозначенные владения и на всё то, что находиться непосредственно в их недрах. Ну и на Мальфор разумеется тоже. Куда ж без него то?

Ответом мне послужили ликующие, восторженные возгласы со всех сторон, однако я, возвысив голос, продолжила дальше:

— Делаю же я это для того, что бы по сему поводу, никогда не было споров, недоговорённостей, либо ещё чего хуже — конфликтов, между Кланом Меча и моими потомками. Гм-м-м, ну, разумеется… — тут я запнулась, ощутив, что зарделась, будто алый мак. — Если таковые, конечно, когда-либо будут.

— Ну что ты такое говоришь, ваули? Обязательно будут! — вскинулся возмущённый Ястреб. — И попробуй только тогда запретить старому гному нянчиться с ними, и называть своими внуками. Обижусь! Ведь ты мне словно родная дочь, ваули!

— Знаю, дядя Даин, знаю, — успокоила я его. — Но… Во-первых, у меня пока нет любимого. А во-вторых, мы по сути, уже на войне. И кто ведает, как сложиться судьба каждого из нас? Так что давай не будем загадывать заранее.

— Эх, ваули, а ведь это из-за нас, будущее твоё стало так неопределённо, — вдруг сникнув, виновато выдавил из себя Ястреб. — Обрушились, понимаешь, словно снег на голову, со своими бедами, да идущей вслед по пятам смертью…

— Дядя Даин, извини, однако сейчас ты сказал очень большую глупость, — с холодком в голосе, ответила я. — И знаешь почему?

С покаянным видом, Ястреб кивнул головой и тихо пробормотал:

— У настоящих друзей, беды не делятся на свои и чужие.

— А ты делишь! — с укором воскликнула я. — Ну, разве так можно?

— Забудь, — помявшись, буркнул Ястреб. — Я же, даю слово, впредь не касаться этой темы.

— Вот и славно, — одобрительно заметила я, — а то наш разговор съехал, куда то не в тот бок. А мы не можем позволить себе сейчас, подобную роскошь. Ты ведь, дядя Даин, сам упоминал насколько нынче в цене время. В общем, с позволения Совета, я продолжаю по существу дела. После прочтения послания и беседы с гонцами, я отправила вестовых голубей в Край Медвежьих Полян, к воеводе Хагену, с приказом поднимать по тревоге Войско и двигаться вам навстречу. Сама же, не мешкая, оседлала дружественного мне дракона и полетела взглянуть на ход строительства переправочных средств. И как впоследствии оказалось, это было весьма своевременное решение. Потому что в лагере, я не обнаружила ни одного живого гнома… Их всех, вырезали проклятые гезы.

— Сынок… Трори… — неожиданно всхлипнул Элори Дивный, и, шатаясь будто пьяный, отошёл в сторонку.

Не знаю как остальные, но я успела заметить две мокрые дорожки, пролёгшие по его щекам…

Ястреб глухо откашлялся, и, глядя куда то в небесную даль, невесело пояснил:

— Там, в лагере находился его единственный сын. Элори в нём души не чаял. Н-да-а, так то вот, ваули…

Остальные члены Военного Совета, восприняли трагическое сообщение внешне спокойно. Но их выдавали глаза, в которых зажёгся яркий, негасимый огонь ненависти.

Повисло долгое молчание… Ястреб решился, нарушить его первым.

— И что же теперь, ваули? Мы… Хм-м, в западне? — спросил он и затаил дыхание.