Александр Гром - Фианэль Отважная. Книга 1

Вернулась она, спустя два долгих месяца исхудавшая и поникшая. А на мой вопрос о папе сообщила следующее: мол, замок Хозяина разрушен настолько, что восстановить картину происшедшей битвы не представляется никакой возможности. По словам тети не осталось даже жалких руин, лишь исковерканные оплавленные камни, разбросанные по всему острову взрывом страшной, непредставимой силы. И лишь позже, когда я стала старше, тетя открыла мне всё…

— Там на острове, посреди Гудрагских болот, я подчинила себе, с помощью магического амулета, одного урха, единственного кто остался в живых после событий произошедших в замке, — с печалью в голосе вспоминала она. — Трясинный дух выглядел жалким и подавленным, а поведал он вот что. Твой отец с друзьями каким-то образом застали Хозяина врасплох и едва не одолели его. Но на их беду в тот момент в замок вернулись несколько адептов Хозяина, изменивших соотношение сил и позволивших воспрянуть духом своему господину. Постепенно, уступая страшному натиску, люди гибли… Харальд выстоял дольше других. Истекая кровью, он храбро бился в кольце врагов… И пал, сражённый в спину колдовской сталью… Едва это произошло, как в замок нагрянула разъярённая фурия в белом.

Хозяин, ужасно испугавшись, закричал:

— Ты посмела явиться сюда сама? Неужто забыла, чем это кончится для нас обоих? У-у! Проклятая!

— А мне теперь всё равно! — взревела фурия голосом такой разрушительной мощи, что в заходившем ходуном замке, повылетали почти все стёкла. — Ведь ты убил Ас — Файхэ! Убил моего сына!

Ослепительной молнией она внезапно метнулась к Хозяину, и всё исчезло в грохоте чудовищного взрыва, разметавшего замок Уродов с такой лёгкостью, будто это был карточный домик, — тётя надолго умолкла, за тем уставясь, куда- то в одну точку, докончила. — Тот урх, уцелел непонятно каким, чудом. Наверное, для разговора со мной, его специально сохранила Судьба. Неиначе…

Выслушав правду о папе, я спокойно поблагодарила тётю. А затем, пожелав ей доброй ночи, удалилась к себе. Не хотелось что бы даже она, видела мои слёзы. Тогда я так и не уснула, беззвучно рыдая и кусая губы в кровь. Ведь до этого у меня имелась хоть призрачная, но надежда на то, что отец всё-таки жив. Теперь же не стало и её…

А утром я задала тёте Ири вопрос, не дававший мне покоя всю ночь:

— Почему эта… Леди, да? — тётя, соглашаясь, задумчиво кивнула. — Назвала моего папу своим сыном? Но его матерью была Илимира со Снежного острова! Разве не так, а?

— Фиа, милая, я тоже всегда так считала, — тётя Ири в недоумении развела руками. — Поэтому уж извини, прояснить тут ничего не могу. Вот разве что единственный выход, поговорить с Эйнаром и Финнвардом. Они кстати должны к нам скоро приехать.

— С чего — бы это? — с ехидцей фыркнула я, не выказав большого восторга. — Никак соскучились за давно не виденной племянницей? Удивительно!

Дитя моё, не дерзи, — тётя с недовольством поморщилась. — Сама хорошо знаешь, что от Снежного острова до нашего плато, не близкий свет. Какие уж тут ежегодные визиты?

— Всё равно мои разлюбезные дядюшки могли б и чаще меня проведывать, — упрямо долдонила я своё. — Родичи называется!

— А почему ты сама ни разу не пожелала съездить к ним в гости? — вполне резонно подковырнула тётя Ири. — Они тебя приглашали, да и мы с Рифли сколько советовали. Так не захотела!

— Там людей много, — насупилась я и, помедлив, добавила, — а у меня ушки эльфийские, остренькие. Совсем на их не похожие. А ну как засмеют?

— Глупышка! — укоризненно покачала головой тётя Ири. — И к тому же дикарка! Но ко всему этому — настоящая красавица. Ну, кто скажи на милость, станет смеяться с такой прелести? Да и кто посмеет? Ведь ты племянница самого ярла Эйнара Сокрушителя.

— А главное, — мои руки непроизвольно сжались в кулачки, — я дочь Харальда Смелого. И пусть остерегутся меня обижать!

После того памятного разговора прошло совсем немного времени и мои родичи действительно приехали. До этого они навещали нас один раз, сразу после прибытия Рифли, сообщившего им о событиях произошедших в замке Хозяина. Но тогда я была маленькой девочкой и больше молчала, испуганно взирая на огромных, бородатых викингов, а во второй раз, став теперь уже постарше, встретила без особых любезностей вопросом в лоб:

— Я хочу знать, являлась ли Илимира матерью моему отцу? Только будьте добры, скажите правду. В противном случае лучше не говорите ничего.

Опешив от неожиданности, дядья неуверенно переглянулись, затем Эйнар откашлявшись, пригладил бороду и без особой охоты поведал:

— Ни Беорн, ни Илимира не были Харальду родными отцом и матерью. Они приёмные родители.

— Откуда же он у вас взялся? — не дожидаясь дальнейших пояснений, нетерпеливо выпалила я.

— Да никто толком ничего и не ведает, — с досадой буркнул Эйнар, пожав широкими плечами. Просто однажды ночью всех разбудил детский плач. Когда же мы зажгли свет, то обнаружили в горнице на столе орущего младенца в пелёнках, появившегося неизвестно каким образом в нашем наглухо запертом доме-крепости. Вот, хм-м, собственно и вся история.

— Ого! — выдохнула я, обалдело уставясь на родственников. Впрочем, по сути дела таковыми они мне и не приходились. Проклятье! Не то что бы это было утратой, однако и прибылью не выглядело никак.

В общем, дядья, погостив, уехали, а у меня в душе, словно бы оборвалась какая то важная, дорогая струнка. Почему так произошло? Ума не приложу. Но вешать нос из-за этого категорически не стану. Ещё чего! Ведь не опечалил же меня разрыв с дедом, да и остальными светлыми эльфами, неизменно называемыми мной проклятыми и ненавистными. За что тётя Ири, правда, ругалась, на чём свет стоит, запрещая не только так говорить о «кровных родичах», но даже и думать. Да только я всё равно буду придерживаться своей точки зрения. Ведь если бы нас отдали папе во время его визита к этим самым родственничкам, то вряд ли страшный Хозяин смог дотянуться до мамы руками подосланных убийц. Да и сам отец остался бы жив, не сунувшись мстить очертя голову, в кошмарную пасть замка Уродов.

В тот день, предавшись воспоминаниям, я так и не прочитала ни единой страницы. А на следующее утро моему тягостному заточению пришёл неожиданный конец. Радости, однако, это не принесло, ибо нас покидала тётя Ири… Началось, же всё с тревожных звуков боевого горна, услышанных мной по пути в Логово, куда я шла в надежде увидеть вернувшегося дракона. Несказанно удивленная я поспешила в другую сторону, к пакгаузу, где вечно торчал дядюшка Рифли, избравший его своим домом.

Там, напротив поднятого моста, расположилась группа людей. Хотя нет, это были эльфы, тёмные эльфы в меняющих цвет маскировочных плащах, очень похожих на одеяние дядюшки Рифли. Было их не больше двадцати и все они производили впечатление бывалых, испытанных воинов. Но из общей массы выделялись лишь трое. Один держал в руке серебристый горн, с треугольным флажком алого цвета, украшенным ландышем и золотой короной. Второй опирался на древко сине-зелёного стяга, с изображением белого единорога. А третий, высокий старик с белоснежной бородой, небрежно прислонил к себе резной чёрный посох, в навершии которого оказался, врезан камень, подобный маленькой луне.