Александр Гром - Заглянуть за горизонт

— Ведь на войне как? Ну, если по честному? — с плохо скрываемым презрением, отозвался я. — То мы драпаем словно зайцы, то они. Вот и всё геройство. К тому же Мраморный остров, мы так и не смогли отобрать у тарийцев.

— Ничего, дай срок не только он будет нашим, но и много-много большее, — туманно посулил Тарайя, проигнорировав мою нелицеприятную тираду. — Может, не так скоро как хотелось, но обязательно будет.

— А он стоит того? — я в упор посмотрел в его страшные глаза.

— Опять не понял, — действительно недоумённым тоном ответил Тарайя.

— Этот ничтожный клочок суши разве равноценен всем тем сотням парней погибшим за него? Как по твоему?

— Да разве дело в острове? На карту поставлен престиж государства! А за него можно принести абсолютно любые жертвы, — снисходительно похлопав меня по плечу, провозгласил Тарайя.

— О как! Любые! — «восхитился» я. — А ты, однако, стратег…

— Я! — наконец уловив в моём голосе издёвку, Тарайя встал, едва не опрокинув стул, и ударил себя в грудь кулаком. — Я — патриот! Я радею за милое сердцу Отечество! Тебе же вижу, сиё чувство почему-то не ведомо.

— Ты бы лучше о своих чувствах к родине говорил, находясь в армии, на передовой: где вши, тиф и костлявая старуха с косой, а не в безопасном уюте хорошей таверны, — я бросил эти слова словно хлёсткую пощёчину, хотя и понимал что в случае возникновения потасовки, дело мне придётся иметь не только с Тарайей, но и со всей его сворой.

Впрочем, ничего подобного не произошло. Удивив меня ещё раз, «друг» детства натянуто улыбнувшись, лишь проронил уходя:

— Всему своё время, солдат, всему своё время…

Затем, он вразвалочку вернулся к своим, где все дружно выпили по стакану вина во славу Далидора. Вскоре после этого, зычный голос Тарайи заполонил довольно просторный главный зал. Поначалу я пропускал мимо ушей всё, что он говорил, однако потом сам не знаю почему, стал вдруг прислушиваться. И надо сказать, речи Тарайи мне сильно не понравились, но, не смотря на всю бредовость, они обладали какой то странной убедительной силой. Суть же сводилась к тому, что в перспективе следует превратить Тарию, Далидор и Гринфаль в одно целое территориальное объединение.

— Ведь вспомните, во времена Древнего Мира мы были единым государством — могущественным Улимаром. Почему сейчас нельзя вернуться к истокам? Ведь тогда, позабыв распри, мы станем втрое сильнее! А значит и отпор нелюдям с Запретных гор сможем дать, как следует. Да что там! Мы их вообще отвадим соваться не только к нашим пограничным поселениям, но и вообще высовывать нос на просторы Великой Равнины Поющих Ветров. Тех же, кто станет на пути сей, великой цели, ну то есть несогласных, придётся убеждать в неправильности их позиции, — энергично жестикулируя, с пафосом вещал он.

— Это, каким образом? — поинтересовался один из посетителей таверны, пожилой мужчина с обвислыми длинными усами, делавшими его похожим на моржа.

— Мы поместим заблудших в исправительные лагеря, где они будут принудительно работать на благо общества. После года пребывания там, специальный комитет будет решать, достойны ли те освобождения. Если нет, то им предстоит продление срока до трёх лет и только затем опять очередное рассмотрение дела. Если же… Обманув воспитателей, они возьмутся на свободе за старое… В таком случае, их имущество будет конфисковано, а сами враждебные Великой Идее элементы будут повешены.

— В общем, то, Идея твоя сынок, может и хороша, — озадаченно почесав затылок, подал голос вислоусый, — но не сильно круто ты забираешь?

— А в самый раз! Иначе порядка не будет! Единства не будет! Могучего государства не будет! А будет разброд и не понятно что! — отрезал Тарайя, рубанув воздух, ребром мощной длани.

— А с детьми повешенных и лишённых имущества, что станешь делать? — не в силах слушать весь этот бред дальше, громко спросил я, успев вклиниться в небольшую паузу. Одновременно я встал, собираясь покинуть таверну.

— Для них мы создадим Школы Пристального Внимания, в которых за оными присмотрят преданные Великой Идее учителя. И они сделают из этих потенциальных врагов, достойных членов общества, — охотно поведал Тарайя.

— Лихо… А может проще тоже их вешать рядком с родителями? — с горькой иронией полюбопытствовал я. — Не так затратно будет. Да и надёжней. Для «Великой Идеи» и «Могучего Государства».

— Нет, нет, солдат, — Тарайя отрицательно замотал бычьей головой, — мы же не звери, в конце концов. Мы ведь… Патриоты. Радетели то есть. О всех гражданах заботой проникнемся. Даже о самых худших.

— Если в будущем твоя затея полной мерой воплотиться в жизнь, прольются реки крови, — вдруг заметил до этого тихо возившийся за своей стойкой Толстый Николс. — Не боишься в ней утонуть? Тарайя Радетель?

— Я хорошо плаваю, — весело оскалился тот, — а потому — нет, страха не ведаю.

— Да ты бы в любом случае не утонул, — заметил я, расплачиваясь с подошедшей Лири.

— Это почему?

Даже со своего места я увидел, как у Тарайи опасно сузились глаза.

— Сам догадайся, если не дурак, — произнёс я, прикидывая чем из окружающей обстановки эффективней всего будет отбиваться от почитателей «друга» детства.

Но даже и в этот раз тучи, сгущающиеся над моей головой, в бурю так и не сформировались. Возможно, Тарайю отвлёк довольно каверзный вопрос вислоусого. Тот спросил:

— А ежели король наш Эран, проведает о замыслах твоих? Ведь ты, сынок, почитай, собираешься трона его лишить? Ой, и недоволен же он будет! А государь нравом крут.

— Напротив! — услышал я, уже уходя. — Мудрейший Эран не только ничего не лишиться, но наоборот — приобретёт! И этим приобретением станет императорская корона Улимара!

— Да здравствует Великая Идея! — с энтузиазмом выкрикнул кто-то из окружения Тарайи.

— Радетелям Почёт! — грянул в ответ нестройный хор.

Что там дальше нёс Тарайя, осталось мне не ведомо. Впрочем, впечатлений хватало и так. Невольно грязно выругавшись, я медленно пошёл по улице как всегда скудно освещённой редкими тусклыми фонарями. На душе было довольно гадко, к тому же томило предчувствие — в будущем поганец Тарайя таки сможет реализовать свои мечты идиота. Что поделаешь, люди падки на подобное. И большинство без зазрения совести станут строить своё счастье на беде других. Да и даже на их костях…

Дома я залез в погреб и из запасов отца взял бутылку коньяка «Злато Томана». Сны мне в ту ночь, не снились…

А утром я проснулся от звона бьющегося стекла. Кто-то усердно швырял в наши окна, судя по всему, увесистые камни. В мгновение ока, натянув штаны, я выскочил на улицу через чёрный ход, на ходу прихватив из сарая черенок от лопаты.

Погромщиками оказались трое здоровенных лбов одетых в одинаковые коричневые плащи с капюшонами. Свои действия они производили весьма уверенно, и без какой бы то ни было, боязни последствий.