Александр Гром - Заглянуть за горизонт

— Через двадцать дней ровно год, — ненадолго задумавшись, произнёс Журавль.

— Точно.

— Так и есть!

Вслед за ним подтвердили Призрак и Колесо.

— Проклятье… — только и смог пробормотать я, с острой силой осознав, что лишился последнего, родного мне человека пусть и жившего чрезвычайно далеко.

Будучи юношей шестнадцати лет от роду, Драко Тайндар — старший брат моего отца, сбежал из дому. По словам моего бати, его с детства томила жажда приключений и манили чужие неведомые края. Десять лет о нём не было ни слуху, ни духу. Вся наша семья тогда решила, что Драко уже нет в живых. Но в начале одиннадцатого года, он подал о себе весточку через воина, сопровождавшего торговые караваны по всему нашему неспокойному миру. В довольно короткой записке дядя сообщал, что обосновался на северо-западе материка, в краях известных как Руинные Пустоши. Вернее не в них самих, а в преддверии оных, в обширной местности, где располагались хутора и небольшие поселения. Состояли они в основном из искателей древних артефактов, ремесленников, скотоводов, фермеров да прочего люда необходимого для самодостаточности этой затерянной страны, которую все называли — Пристань. Имелся здесь так же единственный город, носивший гордое имя — Форпост. По свидетельству отца никто тогда в семье не поверил в правдивость полученного сообщения. И не потому, что дядя Драко слыл лгуном. Напротив тот с раннего детства отличался воистину кристальной честностью. Просто… Принято было считать, что после Мести Йара, положившей конец Древнему Миру и давшей начало Новому, там не возродился ни один мало-мальски культурный центр, ни одной из разумной расы. Воин, передавший тоненький свиток, тоже утверждал, будто затерянный в необозримой дали клочок цивилизации реален. Но он был совершенно незнакомым человеком и поэтому слова его, по сути, не много стоили. Однако по прошествии ещё года, о Пристани заговорили. Источником поползших по столице невероятных слухов, являлся небольшой отряд авантюристов якобы побывавших в тех сказочно богатых и вместе с тем чрезвычайно опасных землях. Они рассказывали, будто даже простые крестьяне, едят с древней фарфоровой, серебряной, а то и золотой посуды. И что у каждого есть полным-полно магических штуковин, а листы старинных бесценных книг идут на растопку домашних печек. Ещё эти лихие ребята упоминали необычайное плодородие здешней почвы, позволяющее снимать по два отменных урожая за сезон. Нахваливали они искусные изделия: кожевенников, гончаров, ткачей, сапожников; резчиков по камню, дереву и кости. Особенно же им понравилась работа оружейников. Тут их восторгу вообще не было предела. Они уверяли, что качество стали откованной в Пристани намного лучшее, чем в недрах Золотой Горы. Конечно, данное заявление у большинства вызывало скепсис, однако во всё остальное народ охотно верил. Наши столичные купцы, загоревшиеся идеей действительно серьёзного обогащения, снарядили хорошо защищённый торговый караван, призванный проторить путь к их заветной мечте. Но тот как в воду канул. Посланный потом ещё один — повторил результат. И о Пристани быстро забыли. Вроде, как никогда и не слыхали, о таком потаённом уголке. Всё же, впоследствии мы убедились, что авантюристы не сильно покривили душой. По крайней мере, в той части, где утверждалось само существование страны со столь странным названием. Живым доказательством этого послужил дядя Драко, явившийся к нам, когда мне едва минуло пять лет. Я помню этот день в малейших деталях, несмотря на то, что воды с тех пор утекло немало. Он появился у нас во дворе, где я играл с забежавшим соседским щенком и удивлённым тоном спросил:

— Малый, ты чей?

— Мамин и папин, — серьёзно поведал я.

— А отца твоего зовут Ингвар?

— Да-да, так, — я охотно закивал головой и гордо докончил: — маму — Лана, дедушку — Ольгерд, бабушку — Дари. Вот!

— Хм-м-м… — незнакомец вдруг замялся, оглядел меня с головы до ног, затем поинтересовался:

— А дядя есть у тебя? Дядя Драко?

— Не знаю, — протянул я, смутно вспоминая какие то обрывки разговоров взрослых, где упоминалось это имя.

— Ладно, пробел исправим, — бросил тот, неожиданно усаживая меня к себе на плечи. — А тебя то самого как зовут?

— Ральф, — радостно рассмеявшись и заболтав ногами, сообщил я, всегда любивший погарцевать на отце или деде. — Но-о, лошадка!

Так мы и появились в гостиной, где как раз находилась вся, что-то весело обсуждающая семья.

Вмиг повисла гробовая тишина. Потом бабушка тихо заплакала. А дед встал и, окинув старшего сына тяжёлым взглядом, ушёл, демонстративно громко захлопнув за собой дверь.

Став постарше, я узнал, тот хотел, дабы оба его отпрыска, продолжили многовековую традицию, связав свою судьбу с армией Далидора. Дядя же не только пошёл против отеческой воли, но и вообще без спроса умотал неведомо куда. В общем, так они тогда и не помирились. А вскоре, после отъезда дяди восвояси, дед умер. К летальному исходу привела обычная вроде бы простуда, от лечения которой больной поначалу категорически отмахивался. Когда он таки согласился на осмотр лекарем, было уже поздновато, тот констатировал двухстороннее воспаление лёгких. И все попытки его спасти, успехом не увенчались…

В следующий и последний раз, дядя Драко приехал спустя лет девять. Я за это время успел вытянуться вверх и превратиться в подростка, пытающегося отстаивать своё мнение пусть даже наперекор тем, кто намного старше. Из-за этого, естественно, конфликты возникали и с родителями. Нда-а, признаться частенько я тогда получал от них взбучки… Но вот диво, с дядей я находил общий язык во всём. И за три месяца, что он гостил, у нас не возникло, ни одной конфликтной ситуации. А так как отца отпустили со службы лишь под самый конец дядиного пребывания, то мы проводили с ним вдвоём дни напролёт. Ходили на рыбалку, охотились, посетили три живописных городка расположенные неподалёку от Илаты. Даже побывали на ежегодной ярмарке, где представляли свои товары купцы со всех концов Далидора. Её традиционно проводили в сутках пути от столицы, в специально оборудованном месте именуемом — Круглое Поле. Ещё мы с дядей разговаривали. Он рассказывал о суровой жизни на просторах Пристани, я — о своих проблемах, победах и поражениях. Вопросов разного рода, я тоже задал немало. И на каждый получил честный ответ. Это было мной оценено… Ведь взрослые частенько увиливают от правды, когда она им, чем-то, доставляет какие либо неудобства. Однажды на закате, мы стояли на крутом обрыве. Внизу раскинула свои привольные воды Синеглазка. Свет солнечных лучей в прощальном порыве ласкал её поверхность, и река походила на расплавленный золотой поток. Дядя долго молчал, потом спросил: