Александр Гром - Приключения Алекса

— Постойте! — вдруг неожиданно даже для самого себя заорал я, преодолевая цепь красноплащников в захватывающем сальто и по-кошачьи мягко приземляясь на ноги напротив прелата и светловолосого дурня.

Все случилось так стремительно, импульсивно, что даже натасканные, словно псы, красноплащники изумленно замерли. Происшедшее было делом неслыханным и оттого на какое-то время напрочь сбивающим с толку. Да я и сам совершенно не понимал себя, захваченный порывом жаркого гнева.

— Изыди! — замахнулся крестом отец-инквизитор. Но отступать было некуда, и меня понесло.

— Этот юноша не виновен! Может, он и не Мессия, но он и не демон. Вчера я сам видел, как он осенял знамением людей. И крест, на его груди вчера был серебряный крест!

Краем глаза я успел заметить вытянувшиеся лица друзей, застывшие с одинаково отвисшими челюстями. Наверное, я их ошарашил своим поступком, как и всех остальных. Ведь совсем недавно напоминал об осторожности, а сам такое отколол… И тут я стал быстро остывать, ощущая закрадывающийся в душу ужас.

Красноплащники наконец опомнились и рванулись ко мне, но прелат неожиданно остановил их властным жестом: мол, сам разберусь! Хм, понятное дело, игра на публику. Отец Антоний побеждает при всем честном народе двух бесов… Наверняка падлюка задумал пролезть в Историю Христианства и заделаться Святым. Ну-ну, соловушка серенький, послушаем, что ты пропоешь…

— Сын мой! — прелат сделал паузу. — Ты глубоко заблуждаешься в неведении своем, защищая страшное Зло!

— Да он простой, глупый пацан! После нескольких «вещих» снов вообразивший невесть что.

— Он исчадие Ада, о, неразумный! В гордыне своей ты предаешь сомнению мудрость Церкви Божьей и пастырей народа христианского. Но наше милосердие велико: тебе представляется возможность доказать свою преданность Вере и искупить только что содеянный грех. На, возьми! — он протянул мне смолистый факел, весело потрескивающий отлетающими искрами. — Жги!

Я взял его и посмотрел в спокойные глаза светловолосого, так похожие, несмотря на остальное несоответствие, на глаза Иисуса. С трудом отведя взгляд, я обернулся к прелату:

— Знаете, святой отец, я искренне верую в Бога и веру эту уже многократно подтвердил в боях на Границе, Ничейных и Покинутых Землях. Так что с этим у меня проблем нет. А насчет искупления греха… Я не считаю грехом заступничество за невинного человека, почти мальчика, по прихоти церковных кровопийц приговоренного к дикой смерти.

— Кровопийц! — завопил не на шутку взбешенный прелат. — Вот, значит, как ты называешь ревнителей Божьей Церкви? Отступник! Показал — таки свое подлинное лицо.

— Ваша нынешняя Церковь и Бог не одно и то же! Нечего примазываться к имени Всевышнего и творить, прикрываясь им, как шитом, преступления, — не помня себя от вспыхнувшей ярости, я бросал и бросал в лицо остолбеневшего Инквизитора обвинения за обвинением. — Да, вы слуги Творца, но только какого? Здесь это почти все знают, но, боятся и молчат. А я скажу! Вы слуги Творца Зла! Падшего ангела, имя которого — Дьявол! И вы делали и делаете все возможное, чтобы отвратить от истинной веры людей. Вы хотели добиться и добились, чтобы само слово Церковь внушало ужас. Действительно, ну какие же вы после этого слуги Господа Бога? Вот уж кто действительно отступники, так это вы сами. Вы! Вы!

В горячке я прозевал движение прелата, резко размахнувшегося распятием и ударившего им по моему лицу. Из сильно разбитых губ брызнула алая кровь. В голове у меня помрачилось. Неуловимым движением я выхватил свой кинжал и по самую рукоять вогнал в его сердце. То есть совершил непоправимое. Худшее, самое худшее из всего того, что можно натворить в нашем мире. Но времени на сожаления уже не было. Вытащив дымящийся, окровавленный кинжал из дергающегося в конвульсиях, опрокидывающегося тела, я пырнул им в бок прелатского помощника, стоявшего ближе всех. Потом, отшвырнув факел в сторону, выхватил меч и рубанул им по цепям. Легендарный байлиранский клинок не подвел, с лязгом разрубив про каленное на прежних кострах железо.

— Держи, держи убийцу! — очнулись от оцепенения красноплащники. — А! А! А! Хватай! Ату его, ату!

Ко мне потянулись десятки жадных рук, готовых разорвать, разодрать в клочья. «Тьфу, мерины, и куда вы так спешите? Ведь Светловолосый еще прикован, освободить его ноги я так и не успел». Да и вряд ли теперь на это будет время, ибо враги насели со всех сторон и отмахиваться приходилось в усиленном темпе. «Что ж, сучары, — мелькнула слабоутешительная мысль, — тогда хоть достанусь вам дорогой ценой. Слинять-то ведь вряд ли удастся…» Благо в дело вступили верные друзья. Натиск на мою особу заметно ослаб, что все-таки позволило выкроить секунду-другую и перерубить уцелевшие цепи на ногах пленника. Подхватив меч, валяющийся возле трупа красноплащника с разрубленной головой, я бросил его светловолосому. Тот инстинктивно поймал оружие, но тут же выронил, да еще с таким видом, будто это был какой-то опасный, ядовитый гад.

— Чума на твою голову, приятель! — отбивая сверкающие клинки, прорычал я. — Если не желаешь сражаться, то хоть держись у меня за спиной. Если, конечно, хочешь, чтобы нынешнее Увлекательное зрелище отменили.

К счастью, пацан послушался совета, что, естественно, добавило мне хлопот. Ведь теперь надо было кроме себя оберегать еще и этого тюху. Ситуация могла оказаться безвыходной, не будь с нами Джона, ибо вдвоем с Фин-Дари мы ни за что не прорвали бы кольцо воинов Церкви. Другое дело-великан. Поначалу он просто крушил своей булавой направо и налево все, имеющее красный цвет. Потом азарт схватки захватил его в полной мере, и началось форменное побоище.

Фин-Дари тоже вносил посильную лепту во всеобщую панику и сумятицу. С отточенной, словно острейшая бритва, булатной секирой он браво кидался на тех, кто пытался поразить Джона сзади. При этом рыжий придурок громко кукарекал, мяукал, рычал и даже шипел; Что поделаешь, такая уж у него манера боя. И надо признать, почти всегда выбивающаяя неприятеля из колеи. А это, конечно, немаловажно.

Вся многочисленная толпа давно подалась назад, расчистив для смертоубийства требуемое пространство, и теперь упивалась необычным, захватывающим представлением. Как же, на их глазах кончали красноплащников, да еще и в обильном количестве. Тех самых, элитных, заносчивых мерзавцев, которым все сходило с рук: изнасилования, убийства, вымогательства. Порой хватало косого взгляда на одетого в красное молодца, и человека тянули на живодерню — в пыточные подвалы. А там попробуй, не признайся, что ты не отступник. Умирать будешь долго и «весело»…

Уловив благоприятность момента и опасаясь прибытия подкрепления, я, перекрывая невероятный шум и гам, гаркнул: