Джефф Крук - Конундрум

- Направьте его к берегу, - приказал коммодор, подталкивая Конундрума к штурвалу. - "Гони его по кругу. Это не имеет значения.”

“Что случилось?- Спросил Конундрум.

“Мой брат, - ответил коммодор напряженным от волнения голосом, - и шеф. Я принесу запасную аптечку доктора Ботхи. Просто направь его туда и положи на берег.- С этими словами он нырнул в передний люк и исчез.

Конундрум нервно сжал штурвал, глядя в иллюминатор на кровавую бойню на берегу. Великан лежал, и Стрела его торчала из спины, как дерево. За ним, прислонившись к стене, из которой поднимался завиток дыма, лежала груда металла, в которой через несколько мгновений Конундрум узнал краба.

Песчаный берег скользил к ним, и Конундрум удерживал "Несокрушимый" на устойчивом курсе. Коммодор Бригг топтался в лазарете, как гномий ударный корпус, и все это время рычал гномьи проклятия, достаточно мерзкие, чтобы содрать ржавчину с корпуса корабля. Внизу последние четверо членов экипажа крепко провернули приводные пружины корабля и принялись смазывать шестеренки. Они были хорошими моряками, и Конундрум восхищался ими. Посреди этого хаоса они продолжали исполнять свой долг, а он держал штурвал корабля так, словно, отпусти он его, мог бы разлететься на куски.

Уже в дюжине ярдов от берега. Полдюжине. Затем берег исчез во взрыве воды, когда Чарынсант поднялся перед кораблем, как Левиафан, широко расправив крылья и струясь водой в крыльях. "Несокрушимый" резко остановился у ее живота, швырнув Конундрума вперед на руль с такой силой, что он выбил воздух из его легких. Он повис, задыхаясь и с ужасом наблюдая, как когти дракона сомкнулись вокруг носа корабля.

Чарынсант опустила нос корабля в воду, когда он наклонился над боевой рубкой. Гигантский валун только оглушил ее, но меч сэра Грумдиша все еще был вонзен в ее шею, и кровь ее жизни текла вокруг нее. Она умирала, но она позаботится о том, чтобы все и вся умерло вместе с ней.

Люк боевой рубки все еще был открыт. Чарынсант склонилась над ним, втягивая последний вздох через ноздри, покрытые пеной собственной крови. Огонь кипел в ее животе. Глядя вверх через люк, Конундрум увидел, как ее челюсти раздвинулись, кровь хлынула между длинными жестокими клыками и с шипением упала на палубу мостика. Он почувствовал запах серы. Он видел, как приближается момент его смерти.

И тогда он понял, что должен сделать. Он пересек мостик в три прыжка, когда драконий огонь закипел в боевой рубке. Он прыгнул, схватился за ручку и выпустил таран.

Он выстрелил, пронзив Чарынсант своим холодным стальным шипом. Она отшатнулась от боли, выкрикивая Драконье пламя из своих легких раскаленным добела шлейфом, который устремился вверх. В предсмертной агонии она пнула Несокрушимого, и тот покатился по воде, а с вершины боевой рубки повалил густой черный дым.

Действие Конундрума дало им лишь немного времени. На мостик хлынуло достаточно драконьего огня Чарынсант, чтобы поджечь все вокруг, включая Конундрума. Его белая мантия гильдии вспыхнула пламенем. Он закричал и упал на колени, когда палуба треснула и раскололась под ним. Столб огня взметнулся с нижних палуб, и пол провалился под ним.

Коммодор Бригг поднялся с палубы лазарета, куда он упал, когда корабль накренился и остановился у Брюха дракона. Сначала он подумал, что это Конундрум посадил корабль на мель, но потом услышал включенный тостер и рев дракона от боли. Он бросился к двери, рывком распахнул ее, и лицо его вспыхнуло от боли. Пламя с ревом пронеслось вниз по мосту и лизнуло открытый дверной проем. Быстро схватив одеяло с соседнего смотрового стола, он обернул его вокруг своего тела и бросился в ад, его единственной мыслью было спасти свой корабль.

Он добрался до мостика и обнаружил, что половина пола исчезла, поглощенная столбом огня, ревущим из-под палубы. Он не видел никаких признаков присутствия Конундрума и его оставшейся команды. Боевая рубка и ее аварийный люк находились в пределах досягаемости огня, но через передний иллюминатор он видел, что корабль все еще движется, что его двигатели все еще работают. Зная, что у него есть только один выход, он, шатаясь, прошел сквозь пламя к станции управления погружением. Схватившись руками за раскаленные бронзовые рычаги, он рывком опустил их вниз, открывая носовые и кормовые балластные цистерны корабля. И тут же горящие обломки "Несокрушимого" нырнули под волны.

Поверхность воды поползла вверх по стеклу переднего иллюминатора. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем корабль погрузился в воду. Коммодор Бригг давился и задыхался от дыма, ожидая того, что, как он знал, должно было произойти, что, как он знал, было его единственным шансом спасти корабль, в то время как пламя сгущалось все ближе и ближе вокруг него.

Наконец "Несокрушимый" скользнул под волны, и в этот момент вода с ревом хлынула в его открытый шноркель. Фонтан холодной воды ударил по мостику с силой приливной волны, сбив коммодора Бригга с ног и смыв его на корму. Он ухватился за сломанную половинку Пирупитскопа, в то время как вода продолжала литься, омывая дымящиеся палубы и просачиваясь через дыру в палубе мостика, гася огонь в каютах экипажа внизу.

Как только огонь был потушен, внутри корабля стало темно, темно, как в самой черной пещере в самых глубоких недрах земли. Коммодор Бригг поднял голову. Снаружи "Несокрушимого" была только чернильная чернота. Корабль проваливался сквозь дыру в дне пещеры, через дыру, которую исследовал профессор, в бездонную пропасть, ведущую к нижней части континента Кринн.

И он все еще тонул.

Конундрум проснулся в маленькой кроватке, застеленной мягкими белыми подушками, накрытой белым одеялом с синими цветочками. Окно рядом с кроватью было распахнуто настежь, и снаружи нежный Послеполуденный дождь барабанил по стене, тихо падая сквозь голые серые верхушки деревьев, уходящих вдаль. Прохладный ветер врывался в окно, шевеля тонкие белые занавески, висевшие по обе стороны от него. В комнате стояло еще семь таких же кроватей, как и та, на которой он лежал, но все они были пусты, а постельное белье аккуратно сложено и сложено стопкой на углу каждого матраса. Он приподнялся на локтях и удивленно огляделся.

Это был самый обыкновенный лазарет, только здесь не было ни медсестер, ни врачей, ни инженеров, ни офицеров по несчастным случаям, суетящихся вокруг, измеряющих людям температуру и назначающих клизмы с мыльной водой и лечение английской солью. В палате царила странная тишина.

Он встал с кровати и подошел к окну, глядя на серебристо-серые верхушки деревьев, с которых капал дождь. Здесь была зима-где бы она ни находилась. У него был вид и запах Даркембера, как называли его Соламники, Блекколда для Кендера.