Кристин Каст - Повелители стихий [litres]

– Ничего. Родители мальчика погибли на стадионе. Он числится пропавшим без вести, и его считают мертвым, как и пару десятков других подростков. Они по глупости побежали к своим машинам, а не в школу, где оборудовано специальное убежище на случай катастрофы. Одна из воронок засосала автомобили, а потом выплюнула, и они взорвались, что затруднило идентификацию останков. – Марк покачал головой. – Идиоты эти подростки.

– Но ты уверен, что это он был с Фостер в том пикапе, да?

– Абсолютно. – Марк подобрал разбитую морскую раковину и швырнул ее в волны. – Меня так бесит, что никто из нас не удосужился запомнить номер этого чертова пикапа.

– Эй, не казни себя. Вы бы поймали их, если бы они не вызвали еще один смерч. И никто из нас – даже отец – не мог предположить, что у них так скоро и с такой силой проявится власть над воздухом.

– Насколько он плох сегодня?

Ева прикусила нижнюю губу, прежде чем односложно ответить:

– Плох.

– Черт, прости меня, Ева. Я могу что-то сделать?

– Найди тех ребят. Он так же одержим ими, как и моими кристаллами. А я возьму на себя отца.

– Ему с каждым днем все хуже и хуже. Мы все это видим, – сказал Марк. – Ты никак не можешь его остановить? Отучить его, что ли?

– Думаешь, я не пыталась? – огрызнулась она. Он поморщился от ее резкого тона, и она тут же раскаялась. Еще не хватало, чтобы братья боялись меня так же, как они боятся отца. Она мягко коснулась его руки. – Эй, прости меня, я не хотела. Сама не знаю, что на меня нашло.

Марк посмотрел ей в глаза. Уже не в первый раз Ева подумала о том, как же красив ее сильный, одаренный брат. Если бы только его не терзали эти видения…

– Ева?

– О, извини. Ты что-то сказал?

– Я сказал, что, может, стоило бы устроить ему передоз?

Ева в ужасе уставилась на Марка, прижав палец к губам, чтобы заставить его замолчать, и быстро огляделась по сторонам. Только пальмы и трава. Некогда зеленые, тщательно ухоженные лужайки за последние десять лет превратились в неопрятные заросли сорняков. Как и все на их острове – то, что прежде радовало глаз своей красотой и очарованием, теперь выглядело диким и заброшенным. Всегда осторожная, Ева закрыла глаза, уперлась ладонями в песок, и сосредоточилась, потянувшись к земле, прислушиваясь к траве, покачиваясь и наблюдая вместе с пальмами…

Она открыла глаза и придвинулась ближе к Марку, понизив голос до шепота.

– Ты не должен говорить такое.

– Я устал скрывать свои чувства, Ева. – Волны вторили настроению Марка, беспорядочно громоздились и пенились вокруг его лодыжек.

– Это не поможет, если до его ушей долетят твои слова.

– Но его здесь нет. Он там, в доме, возится со своим лабораторным оборудованием, и все впустую, потому что этот гребаный наркоман одержим только следующей дозой. Поэтому я повторю: может, тебе стоит устроить ему передоз?

– Говори тише, – шепнула ему Ева. – Марк, и что, по-твоему, случится потом, после передоза?

– Если нам повезет, он умрет. Или впадет в вегетативное состояние. Если он умрет, я похороню его в море. Станет овощем – мы потратим часть припрятанных им миллиардов на хорошую лечебницу, где он и проведет остаток своих дней, пока тело не сдохнет.

– Повезет? – чуть ли не прошипела Ева. – Как ты можешь говорить, что нам повезет, если единственный человек на земле, который в состоянии сделать нас нормальными, умрет или станет овощем? – Она намеренно умолчала о миллиардах, которых, судя по всему, у них больше не было. Зачем давать Марку еще один повод для злости?

Марк повернулся к ней лицом и произнес медленно, отчетливо:

– Ева, он не может сделать нас нормальными.

– Конечно, может!

– Тогда почему не делает?

– Ему нужны эти дети. Он должен изучить их и использовать результаты исследования для создания вакцины, которая нас вылечит. И ты это знаешь. Он только об этом и говорит. – Ева старалась не повышать голос, чтобы не выдать своего отчаяния. Марк был самым сильным из братьев, самым здравомыслящим. Но это не значит, что он был совершенен. Они все были с дефектами.

– А что, если он лжет?

– Он не лжет.

– Откуда ты знаешь? – Он жестом остановил ее, когда она хотела было ответить. – Нет, ничего не говори. Просто послушай для разнообразия. Что, если отец нас обманывает? Может, не всю жизнь. Может, когда-то он действительно верил в то, что ему удастся вылечить нас. Но шли годы. Почти два десятилетия прошло . И он понял, что не может нас исцелить. Никто не может. Что, если он хочет, чтобы мы привезли сюда этих детей не для нашего спасения, а нам на замену?

Ева почувствовала, как глубоко внутри зарождается дрожь и пробирается наружу, как маленькое землетрясение. Она уперлась кулаками в песок, пока они не стали ходить ходуном.

– Тогда он был бы чудовищем. – Она пристально посмотрела Марку в глаза. – Ты действительно думаешь, что он – чудовище? Ты думаешь, наш отец, человек, который нас создал, заботился о нас, любил нас всю жизнь – монстр? – Когда Марк промолчал, Ева подумала, что все в ней готово съежиться и умереть. Она перестанет быть землей, темной, плодородной и богатой. Превратится в пустыню. Ева знала, что не сможет существовать сморщенной, высохшей, треснутой изнутри. В отчаянии она спросила брата:

– Ты его больше не любишь?

Темный взгляд Марка вернулся к воде, но на последний вопрос он ответил, снова отыскав глазами ее глаза:

– Я люблю его. Он мой отец. Я всегда буду любить его. Но, Ева, от этого он не становится меньшим злом. Единственное, о чем ты должна спросить себя: когда придет время уничтожить монстра?

– О боже, Марк… я не знаю!

– Я надеюсь, ты узнаешь это до того, как он уничтожит всех нас.

Ева упала духом. Ее плечи поникли. Она пропускала песок сквозь пальцы, пытаясь вобрать в себя успокаивающее тепло обожженных солнцем крупинок.

– Ладно, я тебя поняла. И, полагаю, Матфей и Лука чувствуют то же самое?

– Говорить с ними становится все труднее и труднее. Если я пытаюсь завести с ними разговор об отце, Лука начинает кипятиться. Не могу понять, то ли он взбешен так же, как и я, то ли напуган, или все еще отказывается верить.

– А может, он на стороне отца. Ты должен это учитывать, Марк.

Марк вздохнул и плеснул соленой водой себе на лицо и грудь.

– Я знаю об этом. И это одна из причин, почему я перестал его спрашивать.

– А другая причина?

– Я почти уверен, отец догадался бы о том, что происходит что-то неладное, если бы Лука поджег наш коттедж.

– Это было бы довольно очевидно, – согласилась Ева. – А Матфей?

Марк покачал головой.

– Я думаю, он чувствует то же, что и я, но с ним говорить еще труднее.

– Он исчезает все чаще?

– Ну, и да, и нет. Он исчезает, когда испытывает стресс, но так происходит уже много лет. А серьезные перемены в нем произошли лет десять назад.