С. Ренсом - Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота [litres]

Я не могла смотреть на нее, пока она описывала, как проходил этот процесс – все это было слишком хорошо мне знакомо и слишком мерзко. Я не хотела, чтобы она увидела в моих глазах осуждение, упрек, которых я все равно не сумела бы скрыть.

– Когда я высасывала из него последние воспоминания, я вдруг почувствовала и увидела, что неподалеку о меня Артур и Лукас дерутся за возможность приблизиться ко мне, чтобы получить хотя бы часть добычи. Это стало последним воспоминанием, которое осталось у меня от моего существования в качестве Зависшей. Следующее, что я помню – это как меня втаскивают в лодку из Темзы в нескольких милях ниже по течению от того места, где Дэниел бросил амулет в воду. Затем мои воспоминания теряют ясность.

– Почему? Вы что, опять начали пить?

– Разумеется, нет! С тех пор как я вернулась в этот мир, я не выпила и капли спиртного. Трудности возникли из-за воспоминаний Дэниела, которые вдруг целиком оказались в моей голове. Я долго не могла приспособиться к тому, что я, Вероника, обременена воспоминаниями немолодого викария и одновременно помню то время, когда я была Зависшей. Как только врачи обнаружили, что я утратила память о своем прошлом и что я рассказываю то, что они считали небылицами, меня немедля поместили в психиатрическую лечебницу. Я находилась там, пока не научилась говорить окружающему меня персоналу именно то, что они хотели слышать. Должна признаться, что для этого мне потребовалось немалое время.

– И сколько же времени вас продержали в лечебнице? – потрясенно спросила я.

– Около пятнадцати лет. Я уже почти полностью отвыкла от самостоятельной жизни, когда психиатры решили, что я не представляю опасности ни для себя, ни для других, и выпустили меня. Мне был поставлен диагноз «шизофрения», поскольку у меня было два набора ясных воспоминаний, но никто не верил, что оба они отражают реальность. Некоторое время в этом сомневалась даже я сама.

Вероника опять замолчала, взяв с блюдца ложку и начав помешивать кофейную гущу на дне своей чашки. Я затаила дыхание, ожидая рассказа о том, как она сумела интегрироваться в общество после того, как столько лет просуществовала в качестве Зависшей. Именно эта проблема интеграции в общество стояла сейчас и перед Кэтрин.

– Так я оказалась на улице, не имея ничего, вообще ничего, кроме смутных воспоминаний о жизни в качестве паразитки и очень ясных воспоминаний о призвании Дэниела к служению церкви. И я обратилась к церкви. Они позаботились обо мне, дали мне приют, оплачиваемую работу, в конечном итоге – образование. – Она мельком улыбнулась. – Получить духовное образование оказалось нетрудно, ведь я уже была обладательницей всех воспоминаний Дэниела об учебе в семинарии, так что мне все далось легко.

– Но вы и вправду поверили? Я хочу сказать, привнесли ли его воспоминания в вашу жизнь веру в Бога? И смогли ли они изменить вас саму?

– Воспоминания – я говорю о любых воспоминаниях – не могут изменить твою личность, но они могут видоизменить твою реакцию. До того как я стала Зависшей, мне – я в этом уверена – было свойственно аддиктивное поведение [5] Аддиктивное поведение – поведение, направленное на уход от действительности путем изменения своего психологического состояния либо при помощи психоактивных веществ (алкоголизм, наркомания и т. п.), либо при помощи фиксации на определенном виде деятельности. , и это не изменилось. Но с помощью воспоминаний Дэниела я смогла изменить фокус этой аддикции [6] Аддикция – ощущаемая человеком навязчивая зависимость от какого-либо вида деятельности либо острая потребность в его совершении. Бывает двух видов: химическая и психологическая, которую также называют поведенческой. – направила ее на деятельное раскаяние и стремление искупить свои грехи. Дэниел не заслуживал смерти, и я провела остаток своей новой жизни, стараясь загладить свою вину.

– И чем же именно вы занимались?

– Пройдя курс обучения, на которое меня направила церковь, я была откомандирована в приход, находящийся на севере страны в неблагополучном, пришедшем в упадок центре большого города. Думаю, там я смогла помочь некоторым из тамошних жителей, переживавших тяжелые времена, и полагаю, Дэниел бы это одобрил. Разумеется, в те годы женщины в англиканской церкви еще не могли быть священниками, так что я была только помощницей священника, но потом времена изменились, и я смогла принять сан. А позже, уйдя на покой, я решила провести то время своей жизни, которое у меня еще осталось, пытаясь помочь Зависшим. Попасть в штат собора я не могла – конкуренция за все должности там слишком высока, – но можно было вступить в ряды друзей собора Святого Павла, волонтеров, которые помогают справляться со всем этим потоком посетителей.

В первый раз в своей новой жизни я пришла в собор после того, как меня выпустили из лечебницы. Мне было не по себе. Я не знала, что именно почувствую, вернувшись туда, найду ли я там какие-либо свидетельства того, что я пережила, когда была Зависшей, но оказалось, что, в сущности, этот храм похож на любую другую церковь. Я попыталась дать знать о себе Зависшим, но я понятия не имею, удалось ли мне это или нет. Проведя столько лет в лечебнице, я выглядела уже совсем не так, как когда была одной из них, так что думаю, они меня тогда не узнали. А теперь я конечно же еще меньше похожа на ту Веронику, которой было двадцать с небольшим.

– Да, я слышала о вас только как о мастерице отбирать воспоминания у пьяных и как о Зависшей, которой удалось спастись из плена своего мирка, – призналась я.

Вероника печально кивнула, и фиолетовая дымка вокруг ее головы стала гуще.

– Так я и думала, – согласилась она. – Я понимала, что у меня почти нет надежды на успех, но я все-таки должна была попытаться, авось мне повезет. А потом появилась ты. – Впервые за последние минут десять она посмотрела мне прямо в глаза. – Ты пришла, и я поняла, что все это время ждала не напрасно. Надо было еще только немного потерпеть.

– Что вы хотите этим сказать?

– Когда я вернулась в этот мир и снова стала человеком из плоти и крови, я кое-что узнала – узнала, как спасти всех Зависших, как их всех освободить. – Ее лицо осветилось радостной улыбкой, и она сжала мои руки. – Вместе с тобой и этим амулетом мы можем избавить их всех от их страданий.

Мое сердце замерло. Она знала, что надо делать, знала, как спасти Кэллума, чтобы мы с ним смогли быть вместе! Он все-таки сможет вернуться в мир живых и соединиться со мной. Я едва не вскочила со своего стула. Как же я раньше не поняла, что она сможет нам помочь?

– Значит, и вы можете это сделать? Кэтрин сказала, что она может это сделать, но потом она утратила это воспоминание. По ее словам, она записала, каким образом это можно проделать, но если это знаете и вы, то мне уже не надо пытаться ее найти.