С. Ренсом - Рассеиваясь, как свет. Призрачная красота [litres]

– Спасибо. Мне надо поговорить с тобой один на один в тихом месте, где никто не сможет подслушать.

– Тогда это идеальное место, – сказал он с ободряющей улыбкой. – Это кладбище всегда приводит меня в содрогание, и я никогда не видел здесь никого из остальных. Как это ни парадоксально, думаю, это как-то связано с теми покойниками, которые лежат в здешних могилах. – Он снова улыбнулся. – Итак, что же стряслось?

– Мне надо сказать тебе одну ужасную вещь, Кэллум. Но ты должен верить, что я безмерно тебя люблю и буду любить всегда. – Я наконец нашла в себе мужество, чтобы посмотреть ему в глаза. Его счастливая улыбка угасала, уступая место недоумению.

– Конечно, я тебе верю. И я тоже тебя люблю, знай это, что бы ты ни должна была сделать. – Он нежно поцеловал меня в макушку, и я чуть не утратила свою решимость.

Я могла сделать то, чего хотела Вероника, и освободить их всех, и Кэллум никогда бы не узнал, какую роль во всем, что ему пришлось пережить, сыграла я. Если его ждет смерть, он смог бы умереть счастливым. А если ему суждено вернуться к жизни, у него, кто знает, может не останется никаких воспоминаний о нашей любви, и то, что я ему сейчас скажу, будет уже не важно.

Но, как бы то ни было, я не могу быть с ним нечестной. Он имеет право знать, какую роль в его трагедии сыграла я.

– Я сделала одну ужасную вещь, и, когда ты узнаешь, какую, то меня возненавидишь.

– Тебе следовало бы доверять мне чуть больше. – И он быстро поцеловал меня в губы. – Ведь я люблю тебя, ты это помнишь?

В последний ли раз я слышу от него эти слова? У меня все сильнее сосало под ложечкой, ладони были холодными и влажными от пота, и мне было трудно дышать.

– Алекс, что с тобой? – В голосе Кэллума зазвучала тревога. – У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.

– В каком-то смысле так оно и есть. Теперь я знаю, почему Кэтрин так люто меня ненавидит. Менее часа назад, идя по набережной, чтобы встретиться с тобой в соборе, я увидела на улице тебя и Кэтрин.

– Что? Как это?

– Вы шли впереди меня и о чем-то спорили. Вы были настоящие, живые. Ты остановился, чтобы ответить на телефонный звонок, а Кэтрин пошла дальше. Я попыталась заговорить с тобой, но ты понятия не имел, кто я такая. Я… я ошибочно решила, что Кэтрин передумала насчет помощи всем вам, и подошла к ней, чтобы поблагодарить. Она стояла у лестницы, ведущей на мост Блэкфрайерз. – Кэллум внимательно на меня посмотрел, но ничего не сказал, и я продолжила: – Она была так подавлена, я видела это по ее ауре, вот и решила, что должна ей что-то сказать. Дело в том, что еще сегодня утром я видела, как она стояла на краю утеса, и испугалась, как бы она не бросилась вниз. И, встретив ее вновь, я сказала ей, что она не должна снова думать о том, чтобы броситься с моста, и тогда она вышла из себя и стала обвинять тебя в том, что ты рассказал мне, чужой девушке, обо всех ее проблемах. А после этого она взбежала по лестнице и бросилась в воду. Ты попытался спасти ее. И вы оба исчезли, когда вас унесло под мост, и вы попали в воды Флита.

Несколько секунд он молчал, и я ничего не могла прочесть в его глазах.

– И когда это произошло?

– Двадцать-тридцать минут назад. Только что. Поэтому мы должны все сделать сейчас. Возможно, еще не поздно, и у тебя есть шанс. – Его глаза смотрели на меня пристально и оставались все так же непроницаемы. – Я действительно так думаю. Возможно, если мы сможем вернуть тебя в воду в районе моста немедля, все для тебя закончится хорошо – поскольку ты был Зависшим недолго, то будешь жить. И мне так жаль, я так перед тобой виновата. Если бы я не заговорила с Кэтрин, если бы не столкнулась с вами двоими, ничего этого бы не произошло. Ты бы продолжал жить так, как и должен был жить, и тебе не пришлось бы так страдать. – Я пристыженно понурила голову. – Прошу тебя, пойдем в собор. Наверное, ты меня сейчас ненавидишь, но, если ты мне позволишь, я могу попытаться все исправить; я хочу одного – чтобы ты снова жил. – Я продолжала пялиться на свои грязные кроссовки, не смея поднять голову и еще раз посмотреть ему в глаза.

Когда он медленно провел почти неосязаемым пальцем по моей щеке, я вздрогнула от удивления. И быстро посмотрела на его лицо в моем зеркальце, ожидая увидеть на таком любимом мною лице ненависть и осуждение. Но он улыбался, нежно и печально.

– Я бы никогда не смог возненавидеть тебя, Алекс, неужели ты этого не знала? Что бы ни произошло, чтобы привести нас сюда, как странны бы ни были обстоятельства, которые за этим стоят, это не меняет того факта, что мы находимся здесь вместе. – Он замолчал и не произнес ни слова, пока я не посмотрела на него и его взгляд не проник в самое мое сердце. – И того, что я люблю тебя.

– Ты по-прежнему меня любишь? – невольно переспросила я, все еще не до конца веря тому, что он сейчас говорил. – Хотя и знаешь, что это я виновата в твоих бедах?

– Я бы все равно умер счастливым, как мы и ожидали, зная, что я любил тебя, а ты любила меня.

– О, Кэллум, я тебя не заслуживаю! – Я на мгновение прижалась щекой к его почти неосязаемой щеке. – Но пойдем в собор, нельзя терять время. Надо спешить. – Я вскочила со скамьи и повернулась к воротам кладбища. – Мы поговорим с Зависшими сейчас. Если я освобожу тебя из их мира немедленно, у тебя все-таки будет шанс. Быть может, огонь, который пожрал Лукаса, горел так интенсивно именно потому, что он оставался в этом мире такое долгое время. А ты, возможно, почти не пострадаешь, отделаешься только легким ожогом – правда, точно мы не можем этого знать! В эту минуту все команды спасателей обшаривают Темзу – так разве не стоит попробовать? – Ощущение покалывания в моей руке то возникало, то исчезало, пока Кэллум старался держаться рядом со мной. Я на бегу свернула обратно на тротуар Флит-стрит.

– Думаю, ты тешишь себя иллюзиями. Когда мы сделали свой последний смертоносный вдох и наши легкие наполнились водой Флита, мы были обречены. Обратной дороги нет.

– Разве нельзя хотя бы попытаться? Если все мы так или иначе умрем, то чего тебе терять? – Я продолжала бежать, задыхалась все больше и больше, обегая туристов, остановившихся посреди тротуара, чтобы сфотографировать какую-нибудь старинную статую или барельеф.

– Думаю, я надеялся хотя бы еще один, уже последний раз побывать с тобой на верху купола. Воспользоваться нашей последней возможностью побыть вместе.

Я тут же мысленно перенеслась на Золотую галерею, и мне захотелось оказаться вместе с ним там, на самом верху – ведь больше мы никогда не будем вместе. Захотелось крепко прижать его к себе, поцеловать в губы, почувствовать, как меня обвивают его руки, такие сильные, такие надежные… Но поддаваться желанию осуществить эту фантазию нельзя – у нас нет на это времени.