Анна Удьярова - История Смотрителя Маяка и одного мира

С неизменным доверием и глубокой признательностью,

Просперо Костин».

Унимо протянул письмо безжизненному Кинли и посмотрел прямо в глаза старшему помощнику.

— Здесь написано, что капитан Просперо просит вас помогать Кинли, — сказал Ум-Тенебри со всей собранной в путешествиях по реальнейшему твёрдостью, как можно громче, чтобы матросы, в редком приступе усердия находящие себе всё новые и новые дела на главной палубе, тоже услышали.

— Разумеется, тар Ум-Тенебри, — с любезной улыбкой отозвался Навий, — но, боюсь, что с тем, чтобы бездействовать, в то время как нам нужно скорее сниматься с якоря, пока ветер не зашёл, наш юный капитан вполне справляется сам.

Замечание старпома вызвало дружный смех команды. Унимо отстранённо подумал, как всё-таки тонка та нить, которая позволяет людям чувствовать друг друга: стоит только шагнуть немного в сторону, за предел кем-то начерченного круга, как она рвётся, и ты из вчерашнего товарища мгновенно превращаешься в чужака. Непонятно, чего хотел добиться капитан Просперо своим решением, но Кинли нужно было выручать срочно — иначе они все рискуют не добраться до Мор-Кахола. Юнга тем временем изучал доски палубы, не подавая признаков связи с миром.

Нимо надеялся, что Форин, наконец, вступит в игру, но ошибся: Смотритель только попросил, чтобы ему выделили место для сна, поскольку он очень устал, и, когда Навий поручил одному из матросов проводить тара в гостевую каюту, удалился в сопровождении Трикса.

Тут Ум-Тенебри, в свою очередь, впал в ступор, но ненадолго: очередная волна смешков матросов привела его в себя. Унимо обернулся к юнге и, мысленно встряхнув его за плечи, позвал и заставил посмотреть в глаза:

— Кинли, капитан решил испытать тебя, он доверил тебе самое дорогое — «Люксию», потому что был уверен, что ты справишься, — как можно серьёзнее вполголоса проговорил ученик Смотрителя.

Взгляд Кинли оживился, но только для того, чтобы юнга сказал с горечью:

— Ты не знаешь Айл-капитана. Видно, я чем-то не угодил ему и он решил так расправиться со мной. Показать, что я ничего не стою.

Судорожно подыскивая слова, Нимо понял, что чувствовал то же самое на Маяке, когда не знал, возьмёт ли его Смотритель в ученики. Но у него не было никого, кто мог сказать ему что-нибудь ободряющее. Хотя бы даже не до конца правду. Но ведь они были в реальном, благословенном утешителями. Поэтому Унимо сказал, едва сдержавшись, чтобы не зажмуриться, как перед прыжком в воду:

— Это не так. Когда я пришёл на маяк, Айл-Форин не верил, что я смогу стать его учеником. Но если бы я ушёл, как только это понял, это было бы большой ошибкой. Подумай только, как прекрасно быть капитаном «Люксии» — разве ты никогда не мечтал об этом?

Кинли стал понемногу оживать, в его зрачках зажглось понимание.

— Да, но… — уже своим голосом начал он.

— Кажется, со времени купания в весенней воде вы сильно повзрослели, тар Ум-Тенебри, — вмешался Навий.

Кинли вздрогнул, вспоминая, как они с Нимо познакомились. Чувство вины было некстати, но на нём можно было немного сыграть, поэтому Унимо добавил:

— К тому же нам с учителем очень нужно попасть в Мор-Кахол, и только ты можешь нас туда отвезти («Ещё одна ложь — простите меня, Мастера реальнейшего!» — взмолился Унимо).

Неизвестно, что стало действующей причиной, но Кинли вдруг поднял голову и сказал:

— Если такова воля нашего капитана, так тому и быть. Все по местам, готовиться сниматься с якоря, — громко скомандовал он в сторону матросов. А потом повернулся к Навию: — Мэй-старший помощник, я бы не хотел быть на своём месте. И вы бы не хотели, я уверен. Поэтому в наших интересах сделать так, чтобы всё это скорее закончилось. Если вы согласны, то прошу вас вычислить курс на Мор-Кахол.

Навий поклонился с ироничной улыбкой, но отправился в штурманскую.

— Спасибо, Нимо, — негромко сказал Кинли, когда старший помощник ушёл, а матросы под руководством боцмана с заунывной шанти налегли на вымбовки шпиля.

— Не за что, — отозвался Унимо, которому хотелось только скорее оказаться в месте, где можно лечь и сделать вид, что спишь, — а теперь, тар капитан, если позволите, я уберусь отсюда к своему учителю.

Кинли уже вполне пришёл в себя, поскольку, сложив руки на груди, заявил со своей обычной наглостью:

— Хорошо, Унимо, можешь идти. Но я назначаю тебя помощником капитана по особым поручениями, поэтому вскоре ты мне понадобишься.

Ум-Тенебри только покачал головой и, приноравливаясь к движению корабля, уже соскочившего с крючка якоря, покинул палубу.

Когда Унимо зашёл в выделенную для гостей самую просторную каюту, он увидел, что Трикс сидит, обхватив руками колени и смотря в одну точку, а Форин выписывает что-то из книги в блокнот как ни в чём не бывало.

— Айл-Смотритель, — начал Унимо, застыв на пороге, — почему вы не помогли Кинли? Ведь это вам было так легко! А теперь ещё неизвестно, что нас ждёт и когда мы попадём в Мор-Кахол.

Трикс беззвучно захохотал.

— Он не просил меня помогать, — отозвался Форин, не поднимая головы.

— Иногда несложно и догадаться! — зло бросил Унимо.

Трикс тут же перестал смеяться и взглянул на ученика Смотрителя с нескрываемым раздражением. Форин промолчал, продолжая своё занятие.

Нимо положил рюкзак на палубу и присел на прикрученную к полу низкую скамью. Он чувствовал себя уставшим — а впереди был ещё долгий день в море, и Кинли наверняка ещё потребуется помощь. Следовало хотя бы немного отдохнуть — но возмущение стучало в висках слишком настойчиво, как ветер февраля в маленькую хижину.

— А в Мор-Кахол мы попадём в скорейшее время из возможного, иначе и быть не может на корабле Мастера Моря с его ведома, — снизошёл до объяснений Форин, закончив работу и аккуратно складывая бумагу, книгу, перо и чернила.

— Капитан Просперо? Мастер Моря? — воскликнул Унимо по старой привычке — раньше, чем успел подумать. — Вы не говорили, что он…

И прикусил язык, но было поздно:

— Иногда несложно и догадаться, Унимо, — произнёс Форин с каменным лицом.

Торжествующая усмешка досталась, конечно, Триксу — и немой радостно ухватился за неё, как бродячий пёс за брошенную кость: с таким хозяином ему редко что-то перепадало.

Ну да, разумеется, Смотритель реальнейшего, великий Форин Кастори не мог обойтись без того, чтобы отыграться. Ум-Тенебри вздохнул, но не стал ничего говорить: напряжение ситуации на палубе уже покинуло его, сменившись тяготением к тому, чтобы промолчать.

Вот, оказывается, что: Просперо был не просто капитаном со странностями, а самим Мастером Моря. Это объясняло и то, почему «Люксия» чувствовала себя так вольготно в любом порту, и управление погодой, и нелюбовь к берегу. Унимо представил, как тоскливо сейчас Просперо одному на Маяке — так близко и так далеко от желанного моря, и почувствовал острое сострадание. «Ну и наглый ты, Унимо, — тут же одёрнул он сам себя, — переживаешь за Мастера как ни в чём не бывало». А ведь Просперо зачем-то назначил Кинли капитаном, зная наверняка, что это вызовет ропот команды и, прежде всего, старшего помощника. Хотелось верить, что это имело какой-то смысл и не было просто жестокой шуткой в духе Мастеров.