Анна Удьярова - История Смотрителя Маяка и одного мира

Они прошли через площадь Рыцарей Защитника, вышли на ярко освещённую улицу Весенних Ветров — Морео, непривычный к яркому свету, поморщился. Навстречу попадались редкие прохожие — в основном влюблённые парочки или хмурые закутанные в плащи мужчины, работающие допоздна на каких-то очень важных работах.

— Мы можем свернуть куда-нибудь в тень? — спросил Кошачий Бог.

Идти по городу в реальнейшем ему было тяжело: любой свет казался в несколько раз ярче, а шум — громче.

— Конечно, можем, — кивнул Грави. — Нам нужно спуститься к озеру, так что мы можем свернуть на улицу Горной Стороны.

Соответствуя своему названию, улица Горной Стороны находилась в тени ярко освещённых соседних центральных улиц, была немноголюдной и тихой. Традиционно это была улица торговцев книгами — то и дело из темноты выплывали таблички с названиями вроде «Пыль времён» и призывно темнели полки с книгами от пола до потолка за широкими окнами. С высокого дерева, напоминающего прислонившегося к стене великана, от шума шагов маленькой стремительной тенью сорвалась летучая мышь.

Улица Горной Стороны вела вниз, к озеру, и воздух становился всё более свежим. Из переулков вдоль стен пробирался туман, похожий на стаи пушистых белых горных волков.

Морео глубоко вдохнул воздух, наполненный сыростью, и почувствовал себя гораздо лучше. Глаза его вдруг блеснули азартом настоящего охотника реальнейшего, и если бы Грави не шёл беспечно немного впереди, то он бы заметил эту перемену. Но Великий Врачеватель, решив, что уделил достаточно внимания несговорчивому пациенту, шёл, занятый своими мыслями. Он думал о своих пациентах из Дома Радости, разнося замеченные им недавно детали их состояния по соответствующим графам своих мысленных записей. Занятый этой работой, Грави не сразу понял, что больше не слышит за собой пружинистых шагов Кошачьего Бога. Он обернулся и тут же почувствовал, как будто горячая темнота коснулась его лица, обожгла глаза — так, что он мгновенно ослеп. И уже после этого его очки, теперь уже бесполезные, с жалобным звоном неправдоподобно медленно упали на мостовую и разбились на чёрные осколки…

Морео выбрал самую тёмную часть пути — ту, где улица Горной Стороны петляла перед холмом, с которого уже шла прямая дорога к озеру. Он неприятно сощурился и понял, что врачеватель ведёт его в Дом Радости. Он чувствовал также, что Грави Эгрото не врал ему, когда говорил о собирателях знаний, которые ждут его помощи. Но это был Дом Радости, Окло-Ко его забери, и Кошачий Бог не позволит хитрому врачевателю так просто заточить его с безумцами! Морео ясно видел, что Грави расслабился после своей победы: врачеватель думал, что дело сделано, но у охотника на этот счёт было своё мнение. Кошачий Бог изо всех сил представил темноту городской канализации, всю без остатка — так, что на мгновение у него самого потемнело перед глазами. Но он был привычен к темноте, к тому же мог видеть кошачьими глазами.

— Кажется, мы немного заблудились? — издевательски прошипел Морео у самого уха ослепшего Грави.

Великий Эгрото выглядел вполне беспомощно: он напоминал подслеповатого старика, который не может найти свои очки. Сначала он протянул руки вперёд, как будто надеясь разогнать эту кромешную темноту, но потом понял, что это бесполезно, и просто стоял неподвижно, шире расставив ноги, чтобы не упасть.

— Ну что, врачеватель, может, для начала вылечишь себя? — продолжал Морео, скользя тенью вокруг Грави. Голос Кошачьего Бога окружал доктора, звучал с разных сторон, и от этого начинала кружиться голова. — Или ты решил, что можно просто привести меня в Дом Радости, как новый дешёвый организм для твоих опытов? Если я и привык общаться с теми, кто слабее меня, то ты, вероятно, привык общаться с безропотными безумцами. Но я не такой. Нет, я совсем не такой, слышишь?

Грави всё не отвечал — он стоял, сосредоточенно смотря перед собой пустыми остановившимися глазами. Он думал, как выбираться из этой ловушки, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту от голоса охотника.

— Что же ты молчишь? Скажи что-нибудь, ты ведь так хорошо умеешь убеждать! — воскликнул Морео, и в голосе его слышалось раздражение. Он хотел поиграть со своей жертвой, но с Грави было не так интересно. — Я хочу, чтобы ты говорил со мной!

Врачеватель почувствовал липкие, пропахшие кровью нити чужого страха и отчаяния, которые стали опутывать его, подбираясь к горлу.

— Ты… отличный охотник, — выдохнул он и покачал головой, — но ты болен, ужасно болен.

Морео только расхохотался в ответ.

— Добрый доктор хотел вылечить меня, — пропел отвратительным тонким голоском Кошачий Бог. — Добрый, добрый доктор. Но доктору следует всё-таки признать, что есть случаи, которые нельзя вылечить. Я хочу, чтобы даже Великий Врачеватель это понял.

Ядовитые слова попадали в кровь Эгрото — он уже чувствовал эту слабость и дуновение неподвижного ветра, который размывал силуэты представляемых вещей в его голове, лишая этой последней связи с миром. Так подступало безумие.

Врачеватель увидел вдруг длинный тёмный коридор с рядом закрытых дверей. Из-за некоторых из них слышались крики, стоны, шорохи, скрипы, смех. Грави осторожно шёл по коридору, прислоняясь к холодной каменной стене, прислушиваясь, осторожно переставляя ноги, шаг за шагом. Весь пол был усыпан невидимым мусором, и Грави приходилось напрягать все свои силы, чтобы не упасть. Остановившись перевести дух, он оказался возле двери, за которой была тишина. Сначала врачевателю очень захотелось открыть эту дверь и отдохнуть от беспорядочных звуков, которые лезли в его голову со всех сторон, но потом он резко отшатнулся и побежал прочь, не обращая внимания ни на свою слепоту, ни на завалы мусора под ногами, ни на оглушительный хохот, который преследовал его. Он не оборачивался, но чувствовал, что дверь открылась — и то, что было заперто в ней, вырвалось на свободу.

И всё-таки Грави не зря был Великим Врачевателем и давним обитателем реальнейшего. Он остановился и медленно досчитал до пяти, вспоминая свои собственные теории и записи и стараясь представить плотно закрытую дверь. Но было поздно: вся ненависть, всё раздражение, вся брезгливость, которые когда-либо вызывали в нём люди, тут же разом нахлынули на него снова, сбивая с ног. Он всегда знал, что опасно относиться ко всем людям хорошо, считая это своей обязанностью — подавлять любое неподобающее врачу чувство, знал, что это рано или поздно припомнится врачевателю, но всё не находил времени придумать защиту. Воистину оружейник без оружия. Да он и не думал, что какой-нибудь охотник сможет оказаться сильнее.

Отплёвываясь от чёрной воды ненависти, слушая издевательства Морео где-то далеко на поверхности, Грави-игрок и Грави-врач решали дилемму о врачебной этике. Грави-игрок справедливо упрекал Грави-врача в том, что это по его милости они оказались в такой ситуации, и тому, кто так много времени проводит в реальнейшем, неплохо бы научиться слушать своего игрока хотя бы иногда. На что Грави-врач справедливо возражал, что без него не было бы вообще никакого реальнейшего. Наконец Грави-игрок сказал: «Он напал на тебя со спины, подло, как и подобает хищнику. Он сначала согласился пойти с тобой, обманул тебя, а потом напал. Если ты не будешь сопротивляться, ты повредишь реальнейшему». Не то чтобы Грави был очень возмущён поступком Морео или очень заботился о законах реальнейшего, но всё это, вместе с желанием выжить, перевесило чащу весов в сторону игрока. К тому же Грави-врач нехотя признал, что для этого пациента, возможно, это тоже последний шанс вернуться из той темноты, в которую он сам себя загнал. Собрав все свои силы, Грави вынырнул на поверхность неподвижной, маслянистой воды.