Анна Удьярова - История Смотрителя Маяка и одного мира

— Это люди, много людей, которым нужна помощь. Всегда нужна помощь, а ты иногда можешь им помочь, а иногда — нет. И тогда ты чувствуешь себя полным ничтожеством, тогда ты ненавидишь всех этих людей.

Унимо внимательно посмотрел на Тэлли, пытаясь понять, что она имеет в виду. Он слышал, что все они говорят правду, и что он должен как-то обдумать всё это. Возможно, он поймёт позже.

Верлин тоже посмотрел на Тэлли:

— Тебе ведь нельзя об этом говорить? — удивлённо спросил он.

— Да, конечно, — преувеличенно резко сказала она. — И что, пожалуешься Айл-Форину? Ты-то ведь можешь не только говорить.

Верлин казался смущённым:

— Нет, что ты… я вовсе не… я просто не думал, что ты…

Поскольку Мастер Слов не нашёл слов, чтобы продолжить, Унимо решил задать следующий вопрос:

— Чему может научить меня Айл-Форин?

— Всему, чему ты захочешь научиться, — без промедления ответила Тэлли.

— Согласится ли он учить меня?

— У нас тут не клуб оракулов, — отозвался Верлин.

Унимо задумался. Ему казалось, что спрашивать больше не о чем. Точнее, нет ничего, что он хотел бы узнать прямо сейчас. Но нельзя было упускать такую возможность. Мельком взглянув на Тэлли, он спросил, смотря на Верлина:

— Айл-Форин — хороший человек?

— Что за дурацкие вопросы, — пробормотал Верлин.

Но Долора ответила:

— Если следовать вашему вопросу буквально, тому, что вы в него вкладываете — то, вероятно, нет. Совсем нет. Но, на самом деле — да, он очень хороший.

— Понятно, — саркастически усмехнулся Унимо, отдавая должное такому прекрасному ответу.

На самом деле , его вопрос был подготовительным для следующего.

— Почему Айл-Форин и Тэлли поссорились? — спросил он, и Тэлифо впервые посмотрела на него ненавидящим взглядом, от которого у него почти потемнело в глазах и неприятно заныло где-то в солнечном сплетении.

— Из-за того, что она нарушила правила реальнейшего, — нехотя сказал Верлин.

— Из-за того, что Тэлли слишком хорошо к нему относилась, — это Долора.

— Тэлли, не злись на меня. Я хотел помочь тебе — точнее, хотел узнать, смогу ли я помочь тебе. Ты не сердишься? — спросил Унимо, понимая с ужасом, что это выглядит как самая примитивная месть, хотя он совсем этого не хотел. — Тэлли, пожалуйста…

Тэлли красноречиво промолчала, поднимаясь на ноги. Все поднялись следом за ней и побрели в сторону зданий Дома Радости, которые уже светились окнами в упавших на сад фиолетовых весенних сумерках.

Когда Унимо с Тэлли уже выходили из Дома Радости, они снова встретили врачевателя Грави Эгрото.

— Был рад убедиться, что ты здорова, тари Тэлифо, — учтиво сказал он, приподнимая шляпу. — Хотел бы, чтобы ты заходила к нам чаще.

Тэлли от этих простых слов передёрнуло, и она вышла за ворота так быстро, что Унимо с трудом поспел за ней.

К булочной они подошли уже в полной темноте. Ближайший фонарь находился за пару кварталов, так что Тэлли долго искала в своей сумке ключ и пыталась открыть замок.

Унимо, окружённый враждебной темнотой, чувствовал себя ужасно: ему казалось, что он страшно виноват перед Тэлли, с которой ему вот-вот предстояло проститься, может быть, навсегда.

Но когда они молча поужинали и стали пить чай, Тэлли вдруг засмеялась и сказала:

— Ну что, как тебе понравился Дом Радости? Не страшно?

Унимо облегчённо вздохнул и рассказал всё, о чём думал во время их разговора с Верлином и Долорой.

Так они болтали до самой полночи, пока Тэлли не сказала строго, что Унимо пора спать, поскольку завтра его ждёт важный день.

Первый советник короля Голари Претос, профессор логики и древних языков, в условленный час вошёл в зал преподавателей кафедры логики и грамматики столичного Университета. Он очень хотел остаться незамеченным, но это ему не удалось: казалось, вся кафедра собралась специально, чтобы его поприветствовать, и даже сам ректор Мэлл — полный, добродушный на вид профессор грамматики — пожаловал к приходу Первого советника.

— Я не покривлю душой, если скажу, что вы, дорогой друг — самый успешный из ныне живущих мастеров нашей скромной гильдии торговцев звёздами и морскими раковинами! — излишне торжественно провозгласил ректор Мэлл, когда нескладная фигура Голари появилась в дверях.

Выражение страдания на лице профессора логики и древних языков только усилилось, когда остальные профессора со смехом затянули старинную величальную песенку «Когда наш храбрый друг отправился служить королю». Ни слова не говоря, он с мрачным видом налил себе чая и уселся в свободном кресле, взяв в руки недавно отпечатанный «Вестник Тар-Кахольского университета».

— Вот, полюбуйтесь, друзья: трёх дигетов не прошло, как нашего коллегу назначили Первым советником, а он уже сторонится нашей компании, — насмешливо заметил маленький и едкий профессор математики Нумт.

— Смею заметить, что вы сами, мои драгоценные коллеги, настояли на том, чтобы я предложил свою кандидатуру. И поэтому мне странно видеть на ваших лицах это, не побоюсь такого слова, злорадство, — ответил Голари, поднимая свой вечно уставший взгляд от «Вестника».

— О, ну что вы, профессор, — мягко сказала лири Даннис, высокая, статная дама — профессор логики, — мы вовсе не имели ни малейшего желания вас уязвить. Вы же знаете, как учёные бывают неловки и непоследовательны в выражении простых человеческих чувств. Мы действительно гордимся вами и собрались здесь исключительно в вашу честь. Представляю, как утомительна эта королевская служба, — сочувственно заметила она, ласково оглядывая всего Голари проницательными зелёными глазами.

— Вы правы, лири, — смущаясь, пробормотал Голари, — очень утомительна. Поэтому прошу коллег проявить снисхождение и извинить мою нелюбезность.

«И оставить меня в покое», — мысленно добавил Голари, но коллеги, напротив, принялись изливать на него все свои поздравления, советы и пожелания. Когда этот поток наконец иссяк, ректор Мэлл подошёл к Голари и вполголоса многозначительно заметил:

— Вы теперь — наша надежда, профессор Голари. Гарант соблюдения правил, так сказать.

Профессор Претос испуганно посмотрел на ректора, но тот только широко улыбался своей улыбкой сытого кота.

— Но я всего лишь советник, и вы сами прекрасно знаете, что полномочия принадлежат Совету, куда вы изволите входить, а Первый советник всего лишь…

— Да-да, конечно, — махнув рукой, перебил ректор и повторил: — Мы очень рассчитываем на вас.

Возможно, Голари показалось, и его замутнённое непрерывным напряжением нескольких дигетов сознание подвело его, но тогда он мог бы поклясться в том, что после этих слов ректор подмигнул ему.