Иван Першин - Еглеоп

Рассвет. Любимый, майский, ледоходный. ЕЁ могучая вода, широкая, грозная, взрывающая зимние оковы. Под грохот ломающихся льдин, способный перекрыть голоса самих богов, он танцует лишь для нее, полуобнаженный, не чувствуя холода.

Неясные звуки слева. Потребовалась вспомнить, как это делается, прежде, чем смогла повернуть голову.

Точно такая же Яна, такой же костер. И белое тело патриция в круговерти строгих выверенных движений.

Справа. Идеальное тело богини, соблазнившее тысячи мужчин и женщин, извивается перед еще одной Яной Моховой. Они притягивают к себе, приближаясь, и снова отдаляются.

Голоса трех нерахри слились в одну песнь, текущую под ногами. Там внизу она, настоящая, живая. Но здесь и сейчас тоже. И справа и слева, она везде. Яна моргнула. Хижина. Настоящая, примитивная. Одинаковая каждый день, душная. Еще раз туда, вверх.

Солнце уже садится. Робкие лучи неспособны согреть, однако танец не прерывается. Костер давно расплавил весенний снег, ноги месят грязь, но их движения прекрасны. Яна потянулась к нерахри, что-то цепкое попыталось удержать на месте. «Только полное слияние способно подарить высшее наслаждение». Липкий шепот, каверкающий слова, проник в самые глубины сознания. Ложь. Высшее наслаждение — это БЫТЬ. Шепот сорвался на визг, Яна ощутила, как незримые нити за спиной одна за другой лопаются, ничто не мешает присоединиться к божественной пляске. Пара секунд, и она уже рядом, стоит только протянуть руку.

— Слишком близко. — Грегор смотрит сверху на плывущую к его стопам девушку.

Близко? Разве здесь есть далеко?

Яна поднялась на ноги, кончики ее пальцев скользнули вдоль тела нерахри. Теплый. Сильный. Другие тоже. Леант, Рита, она может осязать их одновременно. Безумие, так не должно быть, зачем ей сразу три эфирных слепка?

Других Ян нет. Она едина в окружении нерахри, легкие прикосновения со всех сторон миллионами нейронов будоражат мозг.

Это все не по-настоящему. Здесь нет тела, только ощущения. Можно все.

Свеча успела прогореть, когда отдавшее все силы девичье тело забылось глубоким сном.

— Как же там холодно, — Рита сразу принялась массировать изящные ступни, — Но я была права, да? Сработало.

— Лучше чем можно было ожидать, — Леант, присев рядом, дотронулся до ноги, — Теплая, вообще-то.

Грегор, нахмурив брови, навис над Ритой.

— Ты. Не предупредила меня. Она была дамианой. И чем-то еще.

— И чего? Ты бы занудствовать начал. Нечего тут моралиста строить, получилось лучше, чем ты мечтал. Сама завтра поговорю.

Леант, озаренный внезапной мыслью, повернулся к Грегору.

— А мы ведь не конфликтовали почти, находясь с ней рядом.

Грегор, ничего не ответив, поднял девушку на руки и вышел из хижины.

Для капитана Феовэй это уже четвертое плавание в Антарктиду. Он доставлял туда и русского патриарха и британского принца. Непонятно, чем их манит этот далекий, с невыносимыми для человека условиями, кусок льда. Не его ума дело.

Два исследовательских судна идут в кильватерной струе его ледокола. Ага, исследовательских. Никаких придонных тралений. Никаких замеров на палубах. Новехонький «Редут» на баке у русских для отстрела чаек, и пара «Еврокоптер Тайгер» в полной боевой загрузке у французов на случай нападения пингвинов. Пусть их. Так даже спокойнее.

Вошедший в рубку баталер источает веселье. Явно напускное.

— На Горшеневе опять тревогу отрабатывают. Третий раз за неделю, капитан.

Феовей, не реагируя, продолжил наблюдать, как острый нос рассекает паковый лед.

— Капитан. — Баталер подошел ближе, понизив голос на пару тонов. — Среди экипажа ползут слухи. Один из гробов пуст, многие жалуются на кратковременную потерю памяти.

— На борту нет никаких гробов. Это стандартные ящики с исследовательским оборудованием.

— Вы с утра шли по твиндеку с бутылкой «Фрапина». А через пять минут возвращались без нее.

— Я никуда не шел, Ломсон. И ни о чем странном не слышал. Как и вы.

Баталер глубоко вздохнув, покосился на приборы.

— Три дня до цели, капитан? Матросы просто развлекаются, придумывая байки.

Феовей никак не отреагировал, продолжая всматриваться в даль. Так и не дождавшись ответа, Ломсон окинул рубку невидящим взглядом и вышел.

— Сложное плавание, не так ли?

Грузный мужчина в углу сделал очередной внушительный глоток коньяка.

— Было бы чуть проще, если бы вы поспали до прибытия.

— Там, куда мы плывем, не получится постоянно впадать в забвение. — Мужчина поиграл остатками на дне бутылки. — Нельзя нарушать правила, которые придумывал сам.

Два торчащих из воды навершия скалы словно гостеприимные врата встречают экспедицию, сообщая о скором выходе на шельф. Всего пара метров над грязной бушующей поверхностью, и почти четыре тысячи в спокойной чистой глубине. Место высадки, выбранное вопреки строгим правилам протокола об охране материка, уже можно различить в мощный стационарный бинокль на палубе.

На берегу к встрече готовы. Восемь исполинских транспортеров на надувных колесах. Восемь фигур, высеченных из кремня, застыли, не обращая внимания на ветер, пронизывающий континент насквозь.

— Остальные прибудут самостоятельно? — Гедеон без особого напряжения рассматривает приближающуюся флотилию.

— В Пунта-Аренасе и Кейптауне зарезервировано по пять бортов. Воплощения на данный момент ограничены, не стоит излишне напрягать ткань Еглеопа. — Тобиас чертит на снегу невесть откуда взявшейся здесь живой веткой.

— Мне доложили, что Базилевс разгуливает по кораблю. Много пьет.

— Знаю. Капитан обещал присмотреть.

Гедеон недовольно фыркнул.

— Человек. Что он вообще может. Тобиас, зачем совет настоял на прибытии Базилевса?

— Он единственный, кроме Ю Лиана, имеет доступ к спутнику. — Поймав удивленный взгляд товарища, Тобиас добавил, — Просто страхуемся. Пророчества все еще не стабильны.

Гедеону всегда чувствует, когда Тобиас начинает отгораживаться этой стеной. Мягкий тон — предвестник окончания разговора. И все же…

— Тобиас, они готовы оставить тебя одного на растерзание этой суке. Все, что они делают, это поручают то, о чем ты не можешь рассказать даже мне. Самому все не кажется несколько нелогичным?

— Более логичным, чем поручать кому-то, кроме Гения войны, сейчас.

— Это может стоить тебе места в совете.

— В хаос все титулы. Я делаю то, что должен.

Тобиас развернулся и широким шагом удалился проверять готовность техники. Переломленная ветвь осталась лежать на снегу, никогда не знавшем зелени.

Муксун с грибами, салат с кедровыми орешками, голубика со сливками. Примерно так и должен выглядеть завтрак мечты любого жителя Якутии, по их мнению. Неважно, последний раз ей завтрак в постель приносили, кажется, года в три.