Иван Першин - Еглеоп

Мара вошла в просторный атриум, бегло окинув свое парадное тело, грозно взирающее с постамента на вход. Рядом бородатый гигант Эяр, воинственно сжимающий трезубец в вытянутой деснице. Его место всегда в центре. Базилевс, Миамус, и крайний справа.

Перед фигурой с длинной рапирой и закутанным плащом лицом застыл Фуго. Он слышал, что кто-то вошел, но даже не обернулся ко входу.

Мару этой неподвижностью не обманешь. Она прекрасно знает, что безумному не надо смотреть, чтобы определить, кто рядом с ним.

— Искал здесь что-то?

— Пришел на себя полюбоваться. — Фуго не обернулся и когда она с ним заговорила, — Заодно проверить функционал.

— С чего, вдруг, такая предусмотрительность?

— Тревожные пророчества. Ты разве не за этим здесь?

Маара приблизилась.

— Тебя это не касается.

— Еще как касается. Каждый раз, как хаос начинает лезть сюда, вы тут же усложняете мне жизнь. Мне приходится быть бдительным.

Мара подошла вплотную.

— Зачем ты крутишься рядом с Грегором?

— Помогаю, конечно же. Уже помог.

— Не пытайся меня провести, Фуго. Ты ничего не делаешь просто так.

— Если Гений физики вытащит из своей птички нужные ноты, его признание будет безгранично. И я смело смогу всем вам сказать, идите в хаос со своим признанием. Вы меня уже достали со своим балансом и страхом, что он сместится.

Так ни разу и не взглянув на собеседницу, Фуго развернулся ко входу. Мара, дождавшись когда дверь захлопнется, подошла к статуе с рапирой и провела ладонью по негниющей органике.

Без изменений. Но он НИКОГДА просто так ничего не делает.

Мара достала из-за пояса скрытый складками платья серповидный клинок и с нажимом прочертила по сухожилию на правой ноге. На всякий случай.

Белые разводы на зелени камуфляжа непривычны для жителя тайги. Как руки соседа-механизатора, решившего под пенсию сделать карьеру колориста. Но грубую теплоту пожатия не перекрасить.

Полицейский Ми-17 грохочет винтами на маленькой поляне, его плавные обводы пахнут летними путешествиями в поселок к дедушке. Пулеметы на фермах по бокам? Были и такие.

Коронеры грузят пластиковый мешок с останками незваного самоубийцы. Вопросов не задают.

Нерахри не прощаются, никаких напутствий, вербально или мысленно. Ни к чему, не первое тысячелетие вместе.

— Почему мы не летим с ними?

— Есть еще дело. Важное. — Грегор запнулся, — Было важным, но закончить все равно надо.

Вертолет взмыл в воздух, растворяясь в дымке инверсионного тумана. Вернулся щебет птиц и шум листвы.

Грегор осторожно взял девушку за руку.

— Там, куда мы сейчас отправимся, опасно. Для тебя, по крайней мере, держись ближе.

— Ты уже говорил, что всегда будешь рядом. Я смирилась с этой угрозой, Грегор Заммер.

Он усмехнулся и крепко прижал ее голову к себе. Тело сжалось в одну точку, всасываемое невидимым пылесосом.

Торговец фруктами лишь пару секунд недоуменно взирал на непонятно откуда возникшую перед его лотком парочку и принялся дальше раскладывать товар на прилавке. Утренняя площадь практически безлюдна, никто не мешает птицам в поисках урожая, посеянного вчерашними ночными гуляками.

Яна с удивлением осмотрела окружающую их колониальную архитектуру.

— Где мы?

За примкнувшими к готическому собору зданиями вздымаются к небу зеленые горы, над головой непривычно низко висит тяжелое свинцовое небо. Внешность немногочисленных людей на площади говорит — континент они не покинули.

— Можно сказать, мы в самом опасном городе этого мира.

— Кажется вполне безобидным.

— Зависит от района. Уж поверь, такого контраста ты еще не встречала.

Чем дальше от центра, тем уже улочки. Примитивные здания, кучи мусора прямо на тротуарах. Шустрые мопеды вместо роскошных седанов.

Яна остановилась перед входом в магазин.

— Откуда такая очередь? Черная пятница?

— Здесь всегда черная пятница. Некоторые продукты можно покупать только в определенный день. Если последняя цифра твоего личного удостоверения единица — твой день понедельник. Семерка — приходи в четверг.

— Прямо как родители рассказывали, когда за водкой с пяти утра занимать приходилось. — Яна покосилась на нерахри, — Они не пили вообще-то, но этой валютой было выгодно расплачиваться.

— Тут тоже можно оплатить кукурузной мукой или сырым цыпленком хоть автомобильную парковку. Главное, с курсом определиться. Там, — Грегор ткнул в сторону блестящего супермаркета напротив, — Очередей нет. Но и социальные продукты раз в десять дороже. Пойдем, захватим перекусить.

Выбор на прилавках соответствует бюджетному минимаркету в районном центре. А вот количество нулей на ценниках скорее автосалону.

Яна залипла перед холодильником с водой.

— Интересно, сколько это вообще стоит?

— Дели на три тысячи, получишь свои рубли. Пару месяцев назад так было.

— Дороже, чем дома, конечно, но… — девушка замерла перед стойкой, — Пятьдесят рублей за рулон туалетной бумаги?

Нерахри закрыл ладонью лишние нули.

— Пятьсот вообще-то получается. Здесь, кажется, какие-то перебои с производством. Вплоть до того, что купюры с низким номиналом получаются дороже себестоимости.

Девушка все еще недоверчиво смотрит на ценник. Сравнивает с другими.

— Бумага… Она ведь копейки стоит.

Грегор пожал плечами.

— Никогда не лез в эту область. Но, как говорит Аарон, деньги не для зарабатывания, они для гибкости управления.

Толстая женщина с растрепанными волосами стала что-то громко требовать на выходе, показывая на пакет с фруктами и минералкой. Грегор показал пустую ладонь. Успокоилась.

Завтракать устроились в небольшом скверике, под бронзовым памятником мужчине во фраке.

— Грегор. А почему тут такой беспорядок?

— Потому что дракон бросил вызов слону.

Яна непонимающе посмотрела на нерахри.

— Долго объяснять, да и игра так себе. Причин всегда много, основная, пожалуй кока. Ну вот как объяснить людям, когда в стране, через которую идет основной наркотрафик царит порядок?

— Почему тогда нерахри не прекратят наркоторговлю?

— Потому, что прекращать должны те, кто ей занимается.

Гора на окраине вся облеплена разномастными коробками. Ни одного одинакового дома, ни на одном не хочется задерживать взгляд. Строили, кто из чего может.

Через толстенные провода над улицей перекинуты связанные шнурками башмаки. Знак — район контролируется группировкой.

Они поднимаются по узенькой улочке, жители кидают сочувственные взгляды на туристов. Такие здесь долго не живут. По крайней мере, их карманы.

Яна одернула нерахри за рукав, остановившись у спортивной площадки. Бетонный прямоугольник, огороженный рабицей пуст. Дети не пинают потрепанный мяч, в мечтах когда-нибудь попасть в национальную сборную. Разбежались.