Мари Бреннан - И в пепел обращен [litres]

Пожалуй, острота его языка сделает годы совместного правления интереснее, сколь долго они ни продлятся.

– Так и есть, – заверила его Луна. – Все это было необходимо, не сомневайся. Но мы еще не закончили. Кое-что я утаила, и не без веской причины: ведь это самая сокровенная тайна нашего королевства.

А значит, вовсе не для его глаз и ушей, пока Луна не удостоверится, что он не увильнет.

Поманив Принца за собой, Луна двинулась вперед по гулкому мрамору, а поднявшись на возвышение, жестом велела ему взяться за трон с одной стороны, сама же взялась за другой подлокотник. Сообразив, в чем дело, Эллин смерил массивное сооружение из серебра крайне недоверчивым взглядом.

– Он вовсе не так тяжел, каким выглядит, – с улыбкой сказала Луна.

Однако сие отнюдь не значило, что он окажется легок. Закряхтев от натуги, Эллин вместе с Луной сдвинул трон вперед, но стоило ему увидеть скрывавшуюся позади нишу, кряхтенье тут же сменилось понимающим хмыканьем.

– Ага! А я-то гадал, отчего он поставлен вплотную к стене!

– Идем, и увидишь, – откликнулась Луна, входя внутрь.

Ниша за троном едва могла вместить их двоих и деревянный помост, занимавший большую часть пола. Над ним свисала с лишенного всяких украшений потолка выщербленная, изъеденная стихиями глыба известняка с несколькими глубокими желобками, высеченными на боку.

Эллин отрывисто хохотнул.

– Да это же…

– Лондонский камень. Вернее, его отражение. Я бы объяснила, зачем он здесь, но показать много проще. Идем.

С этими словами Луна поднялась наверх. Помост был так высок, что Камень навис прямо над ее головой – протяни только руку.

Спутник превосходил Луну ростом и мог бы, не будь осторожен, стукнуться о Камень лбом.

– Только, пожалуйста, не говорите, что я должен его поцеловать. Очень уж я опасаюсь: как бы на нем заодно не отразилась вся уличная грязь.

Луна вновь улыбнулась. Остер на язык, остер… но от этого только забавнее.

– Вовсе нет. Просто дай мне левую руку, а правую приложи к Камню.

Склонившись, Эллин настороженно взглянул ей в глаза.

– И все?

– И все.

После недолгих раздумий Эллин пожал плечами.

– Памятуя обо всем, что мне сегодня пришлось проделать, от столь простой вещи отказываться, пожалуй, резона нет.

Их левые руки сомкнулись позади Камня. Пальцы Эллина оказались сухи, почти без мозолей, как и приличествует джентльмену, и сжали ладонь Луны с необычайною осторожностью.

Эллин поднял правую руку, Луна сделала то же, и пальцы обоих коснулись Камня в один и тот же миг.

Кэннон-стрит, Лондон, 1 мая 1666 г.

– Что за чер…

Этого восклицания оказалось довольно, чтобы привлечь равнодушный взгляд констебля, остановившегося на пересечении Кэннон-стрит с Уолбрук и Даугейт, но в следующий же миг хранитель покоя горожан вновь двинулся своею дорогой, помахивая на ходу фонарем. Кроме него вокруг не было ни души. К тому же, Лондонский камень, подобно всем дверям в Халцедоновый Чертог, до известной степени укрывал выходящих от посторонних глаз.

Джек Эллин осторожно, точно от глыбы льда, отнял ладонь от шершавого известняка, и Луна едва удержалась от смеха.

– Это…

Луна молчала: пусть он немного освоится с новыми ощущениями. Лондонский камень был главным столпом Халцедонового Чертога; коснись его, и немало узнаешь об устройстве и природе дворца. Для этого они могли бы остаться внизу, но ей хотелось, чтоб Эллин не только почувствовал, но и увидел, как одно связано с другим, как этот, утвердившийся наверху Камень отражается внизу. Здесь, в верхнем мире, он, неприметный валун, наполовину вросший в землю на южной стороне улицы, взгляда ничем не привлекал, однако был ключом ко всему королевству. Пока Камень не познакомится с прикосновением Эллина, Халцедоновый Чертог не признает его хозяином.

– Могли бы предупредить, – негромко выдохнул Джек.

– Но слова бы все обесценили, – возразила Луна, выпуская его ладонь. – Сожалею об устроенном сюрпризе…

– Какое там «сожалею»! Скажите уж честно: довольна.

Узы, связующие обоих с их общими владениями, создавали меж ними небывалую непринужденность. Не такую, как с Энтони, и не такую, какая породнит Луну с преемником Эллина, кем он ни окажись: каждый из смертных казался слегка иным, будто одна и та же нота, сыгранная на разных инструментах.

Джек встряхнул головой, словно бы избавляясь от ненужных мыслей, раскрыл было рот, но поперхнулся первым же звуком. Луна кивнула.

– Это пройдет, ручаюсь. Со временем ты вновь сможешь взывать к своему небесному Владыке.

Эллин сглотнул, будто проглатывая собственный язык, а вновь обретя дар речи, сказал:

– Пожалуй, хорошо, что нынче вторник. Таким образом, время у меня есть.

Напоминание о вере внушило Луне тревогу. Здесь, наверху, она была весьма уязвима, так как защищаться от бренного мира на время коронации и этого ритуала не захотела. Между тем, где-нибудь неподалеку в любую минуту мог зазвонить колокол, а железа со всех сторон было столько, что дрожь пробирала. К тому же, их ждут на Мор-филдс…

– Не вернуться ли нам вниз? – предложила она, вновь протянув Джеку руку. – Там ждет наш эскорт.

Халцедоновый Чертог, Лондон, 30 августа 1666 г.

– Ваше величество, – доложил Валентин Аспелл, – прибывший посол просит даровать ему неприкосновенность на время передачи вам известия.

Неприкосновенность? Вот это любопытно.

«Даже и не припомню, кто б это мог счесть нужным напомнить мне о неприкосновенности послов. И Валентин выглядит так, точно осу проглотил».

– Посол… от кого?

Лорд-хранитель согнулся в поклоне, будто ожидая оплеухи в награду за принесенные вести.

– От Гир-Карлин Файфской.

Известие, скорее, удивляло, чем вызывало гнев. Удивляло и несколько обнадеживало: с каких это пор Никневен шлет к Луне посольства? Может, посол – лишь военная хитрость, дабы отвлечь внимание от атаки с другой стороны? Нет, подобное мог бы замыслить Видар, а до него Неблагой королеве не дотянуться никак.

– Посол уже здесь?

Валентин покачал головой.

– Он ждет за границей ваших владений, а вместо себя прислал груагаха [73] В шотландском фольклоре – бродячий дух, помогающий людям по хозяйству. .

И даже вежливость… а может быть, просто благоразумие. Так ли иначе, неожиданности продолжаются.

– Позволь ему пройти, – велела Луна, – а я приму его…

Где же? Дабы внушить послу благоговейный восторг, лучше всего подходил большой приемный зал, однако тогда встреча окажется куда более публичной, чем хотелось бы.

– В малом приемном зале. Распорядись его освободить: говорить мы будем наедине. Порождать лишние слухи совсем ни к чему.

Аспелл, склонившись, двинулся прочь.