Мари Бреннан - И в пепел обращен [litres]

Оскалив зубы, Ангризла с радостью приняла предложенный кем-то кинжал.

– Сейчас он у меня на коленях к вам приползет, – посулила мара.

– Оставайся с нами, – велела Луна. – Час мести еще не настал.

Послушает ли мара сего приказа? В лучшем случае – сомнительно, однако следить за ней и прочими было некому. Отряд, вошедший во дворец через Тауэр, разделился, и каждая группа имела свою задачу. Белая Лошадь давно скрылась неведомо куда, отправившись исследовать подземные покои, но, может быть, это и к лучшему: ее появление смутит силы Видара, а смятением в стане врага вполне можно воспользоваться.

Начало битвы возвестил внезапный звон клинков за дверью комнаты, куда стремилась Луна. Доверив Иррит со товарищи удерживать двери, Луна приложила ладонь к каменной плите в полу, закрывавшей коридор, ведущий вниз, в обход королевских покоев, занятых Видаром.

Стоило пальцам коснуться мрамора, в глазах помутилось, и вместо пола она увидела…

– Энтони!

Его имя сорвалось с губ само собой. Он покидал Зал Статуй, а позади… Подробностей было не разглядеть, но сзади его стремительно – и явно не с добрыми намерениями – настигали три темных силуэта.

Вот Энтони миновал двустворчатые двери в конце галереи, и Луна, не задумываясь, захлопнула их за его спиной.

Всколыхнувшийся воздух взъерошил волосы. Внезапно захлопнувшись, тяжелые бронзовые двери едва не защемили Одуванчика, с писком прянувшего вперед. Костоглод развернулся и вскинул разряженный мушкет.

– Что там…

Позади, за дверьми, закричали.

– Идем! – рявкнул Энтони.

Все трое пустились бежать и вскоре свернули вбок, в один из безлюдных коридоров.

Поначалу Энтони решил, что двери захлопнул Видар. Вот только зачем узурпатору защищать Принца со спутниками? Судя по звону бронзы под ударами, с той стороны остались враги, пытающиеся прорваться следом.

А кому еще подчинится Халцедоновый Чертог, кроме Луны?

«И вправду, кому же, кроме нее…»

Энтони остановил Костоглода, придержав баргеста за плечо. Другой рукой он потянулся к резной угловой опоре, что высилась сбоку.

Подобное он, будто калека, коему чудится боль в отсутствующей руке, ощущал и прежде. В такие минуты Халцедоновый Чертог словно бы становился продолжением его тела. Попробовав нащупать его, Энтони обнаружил, что незримая связь почти исчезла: казалось, за долгое время дворец отвык от нее.

Подобно умирающему от жажды, Энтони бросился в его зовущие глубины, даже не задумавшись, умеет ли плавать. С головой погрузившись в волшебство дивного дворца, он обнаружил, что… нет, не видит – тут дело было не в зрении – скорее, чувствует движение в его залах и коридорах, а, сосредоточившись, мог и понять, кто там.

Или, хотя бы, на чьей стороне они бьются, за него или против.

«За меня, или против… за меня… но ведь я – не дворец».

Еще немного, и собственное «я» растворится в бескрайнем просторе Чертога… однако когти Костоглода, впившиеся в загривок, вновь воротили душу в тело: случайно ли, намеренно, баргест выбрал самое нежное место, не защищенное латами.

– Милорд…

Когти в загривке… и Луна. Она казалась холодным серебряным огоньком, маячком под стать ему самому, помогающим сохранять равновесие, держаться на плаву.

Миг – и в голове прояснилось.

– Сообщи Полликину, – заговорил Энтони, открывая глаза. – Возле амфитеатра его ждут дивные – думаю, Рыцари Красной Ветви.

Костоглод изумленно вытаращил глаза.

– Живее! – прорычал Энтони, ухватив за плечо Одуванчика.

Сильф снова пискнул и сунул руку в одну из клеток у пояса. Извлеченный наружу мотылек устроился на кончике его пальца, выслушал тихий шепот хозяина, взмахнул крылышками и с отменным проворством и целеустремленностью полетел прочь, предупредить Полликина о засаде.

Иррит назначила сэра Перегрина Терна Луне в поводыри. Слившись с сознанием Халцедонового Чертога, Луна почти не разбирала дороги, но это было неважно: заполучив в руки нежданное оружие, она использовала его со всем возможным размахом.

Мало-помалу воинов Видара охватил страх – особенно ирландцев со скоттами. Для этих Чертог никогда не был домом, а ныне восстал против них. Действуя рука об руку, Луна и Энтони преграждали путь оборонявшимся, открывали дорогу своим, а по коридорам белой вьюгой неслись мотыльки, доставлявшие отрядам атакующих новые приказания. Кому-то из Видарова воинства пришло в голову натравить на мотыльков саламандру, и половина вестников обратилась в пепел, но Луна с Энтони почти добрались до большого приемного зала – и при том побеждали.

Разумеется, не без жертв. Рыцари Красной Ветви недаром слыли непревзойденными воинами, и часть атакующих полегла. Эльфийские стрелы пополам с кремнем, выпущенные из мушкетов и пистолетов, редко кого убивали наповал, но рвали плоть, ломали кости… и попадали вовсе не только во врага.

«Надо было поучить их подольше».

К этому времени группа Луны успела разрастись от двоих до полудюжины: по пути к ней присоединились встречные, оставшиеся без напарников. Теперь все они скорым шагом шли через ночной сад. Сколь неуместными казались их окровавленные латы среди деревьев, тишины и покоя!

Впереди, над водами Уолбрука, высилась изящная арка узкого моста, но вдруг…

Оглушительный рев – и мост разлетелся под натиском вынырнувшего из воды.

При виде ждущего их существа Луна пала духом.

«А я-то надеялась, что этих среди них нет…»

Фуа, духи вод, покидать родные края не любили, однако Видару или Никневен удалось принудить этого перебраться на юг, и теперь он преграждал Луне путь, оскверняя воды ручья.

– А это еще кто? – выдохнула Иррит, тараща глаза на жуткую помесь козла с человеком.

Но Луна ответа дать не могла. Все ее мысли, все внимание было приковано к тронному залу, сердцу Халцедонового Чертога. Энтони уже приближался к дверям, и если он войдет в зал без нее…

– Я должна идти, – пробормотала она, едва слыша собственный голос. – Мешкать никак нельзя…

На тот берег Уолбрука вели и другие мосты, но фуа плавал куда быстрее, чем Луна бегала. Иррит, крепче стиснув рукоять меча, кивнула Ангризле.

– Путь мы прорубим. И постараемся не медлить.

Сердце Луны стиснули когти отчаяния. «Слишком долго. Не успеть».

И тут она, скорее, почувствовала, чем услышала приближающийся топот копыт. Оттолкнув почтительно поддерживавшего ее сэра Перегрина, она вскинула руку, нащупала иллюзорную гриву, выгнулась дугой, взметнулась на спину Белой Лошади и обхватила ногами ее бока в тот самый миг, как Лошадь подобралась и прыгнула.

Фуа заревел, вскинул руки, но внезапный прыжок Лошади застал его врасплох, так что острые когти даже не коснулись ее наполовину незримого тела. Когда копыта Лошади коснулись земли, зубы Луны лязгнули так, что едва не искрошились в пыль. Миновав Уолбрук и фуа, Белая Лошадь с ужасающей быстротой помчалась к выходу.