Игорь Мельн - Кладбище забытых талантов

— Близко не подходить! И руки внутрь не совать!

Чтобы не подпускать зрителей, окутанных комом слез, гнева и страха, четверо «искателей» встали по сторонам камеры заключения, вооруженные дубинами и железными прутами. После того при виде грозных членов банды даже самые отчаянные призраки не осмеливались вступать в опасное положение.

Всеми подчиненными руководил Виталий, по неизвестным причинам заменивший Ника, он ударил чем-то металлическим по прутьям решетки, и раздался резкий звон. Рев толпы стих. Призрачный юноша начал вещать:

— Знаю, знаю, как вы хотите убить его. Этот уродец из старых фильмов ужасов вчера пробрался в наш склеп и положил кучу народу. На этом, скотина, и попался! Мы его стукнули по ногам — а ведь высоченный, тварь! — и он согнулся, а потом мы быстренько накрыли клеткой и поставили две керосинки. Так он как сжался весь! Он ведь огня боится люто.

Для подтверждения своих слов «искатель» направился к заключенному, достал из кармана спичечный коробок, и крохотное пламя, окруженное ладонью, затанцевало на древесной палочке. Как только рука призрачного юноши скользнула сквозь прутья решетки, гробовщик заклекотал своим необычным звуком и вжался в угол камеры заключения, словно пытался просочиться в металлические промежутки.

— Вот так, гнида! Но у нас есть другой план. Будем же хитрее! Этот монстр будет приманкой для остальных. Да-да, не удивляйтесь, есть и другие, может, один, а может, десяток. И вот мы, «Искатели», хотим прихлопнуть их всех разом, как комаров. Для этого нам нужны все, кто не трусит выйти ночью из гроба и общими усилиями сжечь их. У нас есть керосиновые лампы, но их еще было много в трактире, нужно обыскать развалины. Вот что мы сделаем: насыплем любого горящего мусора вокруг клетки, обольем керосином, а когда монстры придут спасать дружка, запалим это дело и будем бросать все, что хорошо горит. Они и пискнуть не успеют! Ну что, кто с нами?!

Всей банды «Искателей» хватило бы для выполнения немыслимого плана, однако Виталий, как и его предшественник, намеревался рисковать жизнями новичков и случайных призраков, но не высокопоставленных товарищей.

— Вот же черт! — сказала Наташа. — Мне одной захотелось спасти его?

— Тебе вода в мозг попала? — Анжела с недоумением посмотрела на призрачную девушку. — Это же чудовища, они без сожаления убивают нас, призраков. А ты спасти их захотела? Жалость к ним проснулась?

— Так-так-так, — встряла Сидни. — Точно-точно без сожалений? А если вот они вот с сожалением? Может, они совсем-совсем не хотят нас убивать, но голод же не тетка… Я, конечно, не дамся им, нет-нет-нет, ни одной косточки своей не дам, но у всех же свои проблемы.

— Я поражаюсь вашему сочувствию. Особенно твоему, — обратилась призрачная девушка к Сидни, — они у тебя сестру забрали, если ты не забыла.

— Да я все понимаю! Черт! Этот не такой, — сказала Наташа, всмотревшись в содержимое камеры заключения. — Я видела одного ночью, когда мы за амулетом гонялись, потом этого в склепе. Что-то в них отличается, черт побери. Первый хотел уничтожить нас всех, загипнотизировать, а этот вот выбирал жертву долго, словно и вовсе не хотел убивать. Хорошо, что «искатель» попался ему под руку… Кстати, он послушался Юрия.

— Да-да-да, Юра! — вновь возникла Сидни. — Что, что это было? Почему он послушался тебя, как овечка пастуха? Почему-почему-почему?

Юрий медлил с ответом, старавшись взглянуть на гробовщика сквозь в узкую щель между спинами призраков.

— Просто я не хотел, чтобы он забрал кого-то из вас — вот и кинулся. Он мог разорвать меня на части, но почему-то не стал — вот и вся история. В конце концов благодаря нему получилось то, что получилось. Так что я согласен с Наташей, я бы тоже хотел освободить его.

— И почему благоразумие не покинуло только меня? — сказала Анжела, издав измученный стон. — Это исключено! У нас не получится в любом случае: сейчас «искатели» его охраняют, а после зелья мы очнемся, наверное, глубокой ночью, когда все уже завершится. Я бы на вашем месте не думала, что, если он однажды сжалился над нами, то в следующий раз не убьет.

Некоторое время спустя призраки стояли, собравшись в круг, внутри старого дуба, освещенные пламенем свечи. Они держали на вытянутых руках две склянки с зельем — красного и пепельного цвета — и не решили, какую испить первой. Несмотря на теплоту тайного места, ладони команды дрожали, как от холода, а тени на древесных стенах танцевали, словно чувствовав страх их владельцев.

— Мы долго этого ждали, — начал Юрий, желав уничтожить гнет тишины. — Кто-то из вас месяцами, мне же повезло отделаться несколькими днями. И вот мы делаем то, что, возможно, никто до нас не делал.

— Ой-ой-ой! Ты что-то совсем-совсем нагнетаешь, от такого чувства у меня живот крутит, а это вообще-то вот неприятно.

— Согласна с макакой. Черт! Давайте уже прикончим это пойло, что бы там внутри ни было.

— Эй! Ах ты гадина такая! Ты как-как меня назвала?

— А ты вспомни, как ты скакала по деревьям, черт возьми, лучше любой цирковой обезьянки.

— Эх! И то верно! Но я все равно вот совсем-совсем не поняла, это хорошо или плохо. Мне обезьяны очень-очень не нравятся, они же…

— Такой маленький, — намеренно громко сказала Анжела, чем прервала ненужный спор, и осмотрела пузырек из тайника в пламени свечи. — Всего несколько капель зелья, наверное. Юрий, какой у него побочный эффект?

Вместо объяснения призрачный юноша достал из кармана клочок бумаги, что находился в тайнике подле пузырьков с зельями, после чего застыл: озерная вода, скручивание штанов для выжимания влаги и последовавшее за тем плавание сделали из старинной бумаги беспорядочный волокнистый ком.

— Ты так и не прочитал, — подытожила Анжела и взглянула на свою левую ладонь. — В принципе мне уже терять нечего. Будет то, что будет.

— Разве у нас есть выбор? — сказал Юрий. — В любом случае нужно будет выпить его, иначе зачем вообще размещать на кладбище тайник.

— Отличное начало, черт возьми! А если это зелье превратит нас в мышей? Фу! Надеюсь, хотя бы не придется бежать в ближайшие кусты, а то такой позор… За нас, что ли? — Наташа, сжав склянку большим и указательным пальцами, вытянула здоровую руку, чтобы чокнуться, но идею отвергли. — И черт с вами!

Призрачная девушка не любила неизвестность: она страшила ее. Поэтому она несколько помедлила, наблюдав за скривившимися лицами товарищей, после чего настроила себя на неприятный вкус. Согревшиеся от ее ладони капли попали на язык и неприятно стекли по нему в горло.

— Ой-ой-ой! Какая гадость! Совсем-совсем гадость! Самая гадостливая из всех гадостных гадостей! — отозвалась первой Сидни, но затем, словно это требовалось, призадумалась. — А вообще нет. Нет-нет-нет! Холодная манка с комочками хуже всего. А вот это вот займет почетное второе место. Хотя есть же еще оливки…