Игорь Мельн - Кладбище забытых талантов

Все окружение заискрилось яркими лучами света. Снаружи стоял прекрасный погожий день.

Какие же люди все-таки забавные создания! Несмотря на известную цель, которой Юрий все-таки достиг, он смотрел на меня с великим сожалением. Возможно, я несколько завоевала любовь призраков рассказом прошлого, вызвала сочувствие, дала понять о своем материнстве…

Юрий аккуратно переместил мое тело на пол и испуганно оглянулся: Марни тянула Сидни в сторону пологого ската; Корво поднялся и тоже зашагал к выходу; одна Анжела стояла радом с нами и плакала. Мои дети… Как же вы похожи на нас в юности!

— Мы не должны бросать ее…

— Она же… погибает… — говорила Анжела. — Мы ничего не сможем сделать.

Слишком быстро меня посчитали мертвой. Некоторое время я еще протянула… Не могла же я не узнать конец истории! Я хотела убедиться, что они останутся в живых…

— Нужно бежать… Скорее! Нас засыплет! Юрий…

Поверхность кладбища дрожала в мощном землетрясении. Уцелевшие надгробия раскалывались, сыпались каменной крошкой, а разбитые превращались в пыль. Склепы и оранжерея рушились. Гробы теряли прочность древесины и ломались под тяжестью почвы. Зеленая трава увядала, словно сожженная солнцем. Старые стволы деревьев еще более иссыхали, валились на землю.

Паника охватила призраков, собравшихся подле пропасти. И только четыре души знали о происходившем.

Первой на край земли вскарабкалась Марни, мгновенно подтянув за собой сестру. Сидни опустила руку вниз и стала подзывать медливших товарищей. Анжела велела Юрию идти первым, но призрачный юноша замедлился и подтолкнул подругу так сильно, что та легко выбралась на поверхность без иной помощи, а затем подтянулся на руках сам. Перед тем как стены подземелья обратились кучей камня, из пропасти взмыл в небо ворон, скрывшийся за ближайшим деревом.

Кладбищенские обитатели окружили команду, потребовав ответов на многие вопросы.

Вдруг Марни приложила ладони ко рту, чтобы ее лучше было слышно, и звонко проголосила:

— Путь свободен!

В другой ситуации на призрачную девушку посмотрели бы с недоверием. Однако, ввиду странных событий, призраки сорвались с места, точно спортсмены-бегуны после свистка. Бурный поток детей прорывался сквозь кладбищенские ворота, толкавшись и кричав от радости.

— Мы свободны! Мы свободны! Мы свободны!

Я улыбалась и печалилась одновременно от этих слов. В тот момент мне хотелось увидеть их радостные лица, обнять каждого, хотелось вырваться отсюда вместе с ними и заботливо вести к исполнению мечты. И как же горько было осознавать то, что это никогда не случится…

Несколько минут я наслаждалась веселыми детскими криками и представляла, сколько трудностей их ожидает в том лесу.

Кладбище опустело. Призраки стали свободными.

Краска шелушилась и сыпалась с кладбищенских ворот более обычного; возможно потому, что их резко распахнули до предела, отчего они стукнулись о стволы деревьев сбоку, а может, от горького осознания собственной ненужности. Черные створки не могли ныне сдержать призраков — сдерживать было некого. Они лишь скрипели на ветру, тихонько стремившись захлопнуться навсегда.

Мрачная мысль о разрушенном и опустевшем кладбище заворожила призраков.

Вдруг на нос Юрия приземлилось нечто темное. Он потянулся к носу и размазал пушинку; на пальце осталась длинная грязно-серая полоса. Подле пролетело еще несколько воздушных хлопьев, словно танцевавших при мысли о свободе, и ветер играл с ними: подбрасывал ввысь, кружив, точно в стремительной карусели, и опускал почти на землю, после чего вновь повторялось… Призрачный юноша обернулся на кашель и хрип, что едва слышались позади, и приметил за стволом дерева темную руку, безвольно лежавшую на сухой желтой траве.

Корво сидел на земле, опершись спиной о иссохшее кривое дерево. Он поднял подбородок вверх, с любопытством глядев на солнце, как на диковинное создание; он не видел его ослепительного облика, не ощущал приятного тепла, даже столь слабого для этой поры года, около тринадцати веков… И все же, несмотря на радость светлым лучам, кожа осыпалась пепельными пластинками, что вздымались на ветру или оседали, мешавшись с землей и листвой; волосы, серебристые на свету, отделялись от головы и бороды целыми прядями, будто некто невидимый занялся стрижкой. С каждым мгновением жизнь покидала гробовщика.

Я всегда желала уничтожить монстра, что причинил мне немыслимые страдания, разрушил все, что у меня было… И вот долгожданный момент совсем не радовал меня. Мне стало жалко его?! Верно, так… Жизнь и правда полна удивительных вещей.

— Корво… Что это с тобой? Ты же был на свету!

— Это не солнца вина, Юрий, нисколько. Происходит то, что должно было случиться много лет назад, — сказал он сухим скрипучим голосом и прикрыл глаза, в которых отражался не просто призрачный юноша, но товарищ, впервые отнесшийся к нему с пониманием. — Я тоже родитель, Анна, и тоже всегда хотел быть рядом со своей дочуркой. Теперь ее нет, исчез и смысл моего долгого существования. Как ты и сказала, нет надежды даже увидеть ее могилу, портрет, памятные вещи… Она давно стерта волей времени.

Случился вздох облегчения. Долгий, вперемешку с радостью, страхом, о чем говорили искрившиеся глаза и судорожное дыхание.

— Мы просто мечтали сделать своих детей счастливыми, хотя и запутались. Я чувствую: ты исполнила свою мечту прямо сейчас. Знаешь… моя тоже сейчас сбудется. Я наконец вернусь к моей маленькой Мари, после стольких лет разлуки…

Юрий прикрыл лицо предплечьем, не желав показывать чувств, что нахлынули на него. Нечто коснулось руки, нечто нежное и совсем родственное. Анжела обхватила его руку и положила голова на плечо, не утруждав себя наклоном — они стали совсем одинакового роста; даже призрачный юноша — каков наглец! — стал чуть выше. Вместе они одарили гробовщика молчанием, проводив его к дочери.

Взяв подругу за руку, Юрий рванулся вперед, перепрыгивав через камни надгробий и ветви деревьев, а после вдаль по кладбищенской тропе. Впервые в жизни счастье охватило все тело; он чувствовал в себе безмерные силы, он чувствовал ладонь дорогого человека, он чувствовал возможности для исполнения мечты… Вскоре Анжела высвободила руку и принялась бежать рядом, наслаждавшись видом товарища; она нисколько не жалела о своем выборе. Призрачный юноша ловил каждое мгновение, наслаждался им, наблюдав подпрыгивавшие рыжие пряди.

Сидни и Марни, что уже стояли напротив ворот, долго не решались переступить черту и все оглядывались на разрушенное кладбище в смятении чувств. Нечто тоскливое, однако, зрело в душе обоих призрачных девушек.