Игорь Мельн - Кладбище забытых талантов

Когда Юрий присел на скамью, понадобилась минута на собственные мысли, подбор слов, которые прекрасно думались в полной тишине. Перед тем как позвать подругу, он задержал взгляд на ее внешности, нацарапанной на граните. Здесь она была одета в пиджак, несколько напоминавший костюм фокусника, отлично виднелись цилиндр, ворот плаща и темная бабочка. На лице сияла неизменная до вчерашнего вечера улыбка и беспечное выражение глаз с тем самым огоньком, какой бывает у молодых людей. Если бы перед попаданием на кладбище, предлагали выбрать портрет на надгробие, призрачная девушка непременно выбрала бы этот, отражавший ее ребячество.

— Сидни, прости меня. Пожалуйста, выйди, мне нужна твоя помощь.

Только ветер ответил кратким завыванием, словно насмехался.

— Сидни! Сколько раз я должен извиниться? Я вчера был весь на нервах из-за… пропажи Анжелы и турнира этого и не должен был говорить тебе грубости. Прости меня!

При произношении тех слов Юрий смотрел на надгробие, в темные точки глаз, и в конце зажмурился, а потому выход призрачной девушки из-под земли стал для него неожиданностью. Сидни незамедлительно приземлилась на скамью, закинув ногу за ногу, и коснулась руки призрачного юноши.

— Ой-ой-ой, прости-прости меня, что я так долго. А что ты тут делаешь-то? У тебя ж драка на мечах! Ах! Я все проспала? Вот же! Я честно-честно не хотела пропускать. Вот бы научиться отматывать время, было бы так полезно. Эх!

Некоторое время Юрий молчал, пытавшись разглядеть в поведении и словах подруги лукавство, но она говорила и двигалась так, словно вчера ничего необычного не произошло. В первый миг подумалось, что сцена в трактире приснилась ему, а во второй он начал сомневаться в здравости призрачной девушки.

— Что? — невинно удивилась она. — Чего ты молчишь, как будто покойника увидел? Я еще жива, если ты не понял, вон смотри: мягкая, теплая и вообще говорю сейчас с тобой, значит, в своем уме.

— Все в порядке? — настороженно сказал Юрий.

— А чему быть не в порядке? Порядок — это вообще самое важное в жизни, но не в моей, поэтому вон видишь: как-то не убираю я могилку, совсем все пыльное, грязное, как буйвол после грязевых купаний, а травища какая… Мама родная!

Слова Сидни вызывали самое интересное послевкусие: когда они, подобно пулям, вылетали изо рта, хотелось ответить, но после окончания очереди образовывалось чувство пустоты. Поэтому и во второй раз призрачный юноша молчал, устремив пустой взгляд за спину призрачной девушки.

— Ау! Я что, зря тут мерзну? По-моему, это ты кричал тут, что тебе очень-очень нужна моя помощь. Ну! Я тут во всей красе и уже двести двадцать секунд, наверное, а может и на несколько больше жду каких-нибудь шевелений с твоей стороны. Неужто у меня друг — молчаливая статуя?

— Почему ты так себя ведешь, если я вчера обидел тебя? Дай мне хотя бы знать, что ты простила меня, если это так.

Сидни отвернулась, устремив взгляд вдаль, и обхватила ладонями колено. Наконец с ее стороны образовалось молчание.

— Так-так-так… Долго же мне пришлось вытягивать из тебя слова, как удочкой прям, — вдруг очнулась она, продолжив смотреть на особенно ветвистое дерево, отчего казалось, что говорила с воображаемым другом. — За вчерашнее ты не беспокойся. Что было, то прошло, и нет его. Как можно извиняться за правду? Ты же все-все сказал, как думал, и я потом подумала, что ты подумал правильно. Я же на самом деле, как назойливая муха, цепляюсь ко всем, пусть и не нарочно, вот и набилась к вам в команду. Но я уже начала помогать вам и много силушек потратила на это дело — имею право найти подземелья вместе с вами и помогать по возможности. А потом, ты не беспокойся, наши пути быстро-быстро разойдутся, и вы останетесь, как и планировали, с той девочкой наедине. В смысле уже сами.

— Ты часть нашей команды, — сказал Юрий, приложив холодную ладонь к голове, которая разболелась от потока слов. — Тебе не нужно нас бросать, если ты сама этого не хочешь.

— Нет, я точно состарюсь, пока узнаю, что же от меня нужно. Что там с турниром? Амулет-то выиграл? А-ну отвечай, партизан!

При любом упоминании подвигов Анжелы Сидни требовала перейти ближе к насущному делу, хотя в эти секунды замечался интерес в ее глазах. Все-таки Юрий упомянул о неожиданном отлучении призрачной девушки, о том, как к нему в руки попал амулет, и рассказал про тайник на задней стороне, после чего дал прочесть послание.

«Победив Помпея, Цезарь приказал с честью восстановить его поверженные статуи. Цицерон сказал: „Восстанавливая статуи Помпея, Цезарь укрепляет свои собственные“»

Плутарх

Почти черные в пасмурном свете дня глаза промчались по строчкам так быстро, как не смог бы никто другой. Казалось, Сидни успевала читать только первые буквы слов, но в конце задумалась, не скрыв на лице признаков хода мысли: складки на лбу дрожали, пустой и холодный взгляд был прикован к чему-то далекому, нижняя губа несколько повисла. На несколько долгих минут призрачная девушка перенеслась в свой разум, захвативший все ее внимание.

— Мальчик и девочка, которые спаслись от монстров, — наконец сказала она. Окружение похолодело от ее слов, будто она выдыхала стужу. — И они быстро-быстро стали популярными. А вот другим так не везет.

— На что это ты намекаешь?! — гневно спросил Юрий. — Лучше скажи, где искать следующий амулет.

— Ой-ой-ой! Мои мысли прорвались наружу? Не может быть! Хотя скорее всего может. И сколько из них ты слышал? Ладно, не суть важно. Я просто сразу же придумала ответ и решила как бы в подарочек себе подумать о совсем другом, вот и задумалась… Недолго ждал? А то так можно продумать и целые дни, недели, годы…

— Говори уже, что решила.

— Да тут и думать нечего. В бумажке говорится о статуе. На кладбище есть памятник. Вот два кусочка мыслей и склеились. Клац!

— Я видел. Но ты уверена?

— Нет, конечно же. Я никогда-никогда ни в чем не уверена. Но у тебя же нет идей получше? Нет! Так что пошли.

За день мимо кладбищенского памятника проходила сотня призраков: одни сторонились его по случаю неординарной внешности, другие смотрели мельком, как на давно знакомую вещь, и лишь немногие задерживались дольше, чем на несколько мгновений, в основном остолбеневшие новички и ценители искусства.

Безымянный не любил осадки, и в этот непогожий день, видимо, для равновесия хорошего и плохого, судьба привела к нему сразу двух призраков. Он знал их множество, пусть только лица, ему нравилось каждым из четырех глаз наблюдать за тем, как они общаются, ищут себе развлечения, вздорят. Давно у него не было посетителей, вернее сказать, гости были (большинству новичков доводилось познакомиться со страшной статуей благодаря Александре), а вот чтобы добровольно — это дело редкое.