Полли Хорват - Большое богатство

– Надеюсь, тебе не слишком далеко идти, малыш, – сказал Чарли.

– Нет, мой дом прямо вон там, – указал Руперт.

– Это здесь ты живёшь? – воскликнул Чарли.

Руперт кивнул. Чарли и Час переглянулись.

– Хочешь поехать во Флориду? – предложил Чарли.

– Нет, спасибо вам, – отозвался Руперт, который в эту минуту не хотел ничего, кроме своей порции овсянки и кухонных отходов, и затем улечься с братьями под кровать. Он открыл дверь машины и вылез. – Вы в самом деле поедете во Флориду? – спросил он, прежде чем закрыть дверь.

– Угу, – отозвались они.

– Кем станете – космонавтами или циркачами?

– Думаю, поживём – увидим, – отмахнулся Чарли.

Руперт закрыл дверь машины, и она уехала. Он думал, что теперь всю жизнь будет гадать, стали они космонавтами или циркачами. И стала ли тётя Хазелнат рыбачкой. Из чужих жизней мы выхватываем лишь куски, подумал он. Единственная жизнь, которую мы знаем целиком, наша собственная.

Но через пару месяцев, когда весна только-только начиналась, он всё же кое-что узнал. Он получил от тёти Хазелнат письмо.

Дорогой Руперт!

Хотя я не хочу, чтобы меня нашли (поэтому не говори никому, куда я уехала, особенно никому из Риверсов), я решила, что ты, по меньшей мере, должен знать, куда привёл меня твой добрый совет. Я обналичила свои драгоценности. Они стоили, чёрт возьми, целое состояние, могу тебе сказать. И поехала в Сиэтл, чтобы заняться рыбалкой. Но оказавшись на рыбном рынке (в Сиэтле он зовётся «щучьим» [24] Pike’s Place Fish Market, англ. – в дословном переводе «Рыбный рынок «Щучье место». ), я смалодушничала. Все эти вытаращенные рыбьи глаза! Честно говоря, я поняла, что для этой работы у меня кишка тонка. К тому же пришвартованные лодки тоже воняли рыбой. Это было отвратительно. Я не стала дикой и свободной рыбачкой из моей мечты. Я – это просто я. Обидно узнать, что, куда бы я ни уехала, я по-прежнему та же, всегда только я.

Так что я двинула на юг вдоль побережья и так и ехала, пока не очутилась в Мендосино. Я остановилась в небольшом пансионе и заснула в ту ночь под шум океана. И тут-то нашла себя, такую, какой могла быть. Не надуманную. Счастливую себя, в таком месте, где я чувствовала себя на своём месте. Так что я купила небольшой домик. И я открыла свой пансион. У меня есть крошечный садик и вид на океан. Каждое утро я встаю и пеку булочки. В жизни всегда есть новая глава, Руперт, и благодаря тебе я нашла свою.

Твой добрый друг,

P.S. Сожги это письмо.

Руперт так и сделал.

После этого всё вернулось на круги своя. Со временем, утёкшим без особых событий, Руперт решил, что все приключения с членами семейства Риверсов, какие могли, на него уж свалились. Но жизнь налаживалась. В Огайо пришла на диво роскошная ранняя весна. Цвели тюльпаны, холмы вокруг Стилвилля оделись великолепием зелёной травы. Большие пушистые облака плыли по тёплому влажному небу, словно на картинке из детской книжки. Как и всегда весной, отец прекратил смотреть телевизор, а вместо этого выгнал из гаража свой «Транс Ам» и днями напролёт возился с ним на улице. Руперт иногда усаживался на подъездной дорожке и наблюдал за ним. Они и словом не перемолвились, но их объединяло компанейское молчание, да и просто сидеть на солнышке было приятно. Руперт пока не снял ни одну из дополнительных рубашек, но ему больше не было вечно холодно и, самое главное, ноги у него больше не были заледеневшими и промокшими.

Однажды Руперт сидел, ублаготворённый, в классе и смотрел, как в окно настойчиво пытается вломиться колибри, когда дверь с грохотом распахнулась, явив на пороге полицейского. Это был полный внушительный мужчина в синем мундире с оружием на поясе. Все выпрямились, а учительница вздрогнула.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она, встревоженно сморщив лоб.

– Простите, если помешал, – сказал полицейский, – но мне нужно забрать Руперта Брауна на остаток дня.

– Пропал очередной кот? – выкрикнул кто-то из мальчишек с задних парт, и все засмеялись.

– Довольно, дети, – одёрнула учительница. – Руперт, собери свои вещи. Позвольте спросить, офицер, в связи с чем вы его забираете?

– Мистер Браун, – произнёс полицейский (и все дети были немало впечатлены тем, что Руперта назвали мистером Брауном), – был свидетелем серьёзного преступления. Нам нужны его показания.

– Снова попытка убийства и похищение? – поинтересовалась учительница Руперта.

– Но я их уже дал, – едва слышно выдавил Руперт. Ему не хотелось снова идти в полицейский участок. Он слегка встревожился, вдруг полиция нашла тётю Хазелнат или Чарли и Часа, и у него будут неприятности из-за того, что в первый раз он наврал. Когда тётя Хазелнат пропала, полицейский также заходил в школу и допрашивал его и Тургида в кабинете директора. Руперт тогда сказал, что не знает, куда она поехала, и никаких известий от неё не получал.

– В конце концов, – добавил он и был горд своей придумкой, – не то чтобы мы с ней были друзья.

– Нет, конечно, нет, – согласился полицейский. – Но тогда почему она забрала тебя с уроков?

Тут Руперт явно смешался, но Тургид вмешался и сказал, что, наверное, тётя Хазелнат думала, что они с Руди близкие друзья, потому что он был у них на Рождество. То, что Тургид упорно звал Руперта неверным именем, хотя полицейский дважды поправлял его, сыграло ему на руку. Офицер ушёл совершенно удовлетворённый.

Во всяком случае, Руперт полагал, что полицейский удовлетворился допросом, однако же вот пришёл другой. Руперт схватил свой свитер и две дополнительные рубашки, натянул их на себя и поплёлся по коридору, вниз по главной лестнице и к полицейской машине. Ему разрешили сесть спереди, но, увы, соседство с ружьём было не слишком умиротворяющим. Ему подумалось, что людям не следует разъезжать с ружьями на переднем сиденье. Даже полиции. Вблизи ружьё оказалось больше, тяжелее и опаснее, чем можно было вообразить.

Полицейский не сказал Руперту ничего, кроме своего имени – офицер Крамер – и того, что ему всё объяснят, когда они доберутся до допросного кабинета в полицейском участке. Для Руперта это обещание прозвучало очень пугающе.

Когда они уже были почти на месте, офицер Крамер оглядел его и заметил:

– А ты, однако, худосочный сопляк, н-да?

«Худосочный» – это ещё мягко сказано; Руперту редко доставался полноценный или изрядный обед с самого Рождества. У него начали выпирать скулы. Руперт кивнул.

– Разве школа не участвует в программе бесплатных завтраков? – спросил офицер Крамер, паркуя автомобиль.