Полли Хорват - Большое богатство

После того как они сделали заказ, Руперт окинул взглядом комнату и тогда-то обнаружил, что люди, обедавшие в клубе «Унион», украдкой поглядывают на него и даже подталкивают друг друга локотком, словно говоря: «Какой замечательной наружности молодой человек, какой привлекательный ребёнок! И что за костюм!»

– А вы когда-нибудь приводили сюда Тургида, или другого Тургида, или Сиппи, или Роллинга, или других кузенов? – внезапно спросил он.

– О, да, мы все здесь ели, только детям не понравилось. Они считают, что здесь напыщенно. Другой Тургид однажды изрисовал скатерть карандашом, так что ему пришлось сделать внушение. В целом это не лучшее заведение для детей, но ты замечательно ведёшь себя, Руперт. Ты ни разу не пнул официанта. Одобряю!

Руперт задумался, каково жить такой жизнью, когда тебе не нравится есть там, где тебе не разрешают рисовать карандашом на скатерти и пинать официантов. А покончив с разглядыванием людей, одетых в не менее роскошные костюмы, он принялся присматриваться к тому, что они едят. Бог мой, что эти люди ели во время ланча! Во время очень позднего ланча. Да, ведь шёл четвёртый час, а они уписывали стейки и гигантские салаты, целых лобстеров и огромные десерты, укутанные взбитыми сливками. Слюни текли у него по подбородку, и ему снова и снова приходилось промакивать их салфеткой, которую он положил себе на колени по примеру дяди Моффата.

Дядя Моффат ёрзал на стуле и барабанил пальцами по столу.

– Обслуживание здесь обычно лучше, чем сегодня. Сегодня они, похоже, никуда не торопятся. Я сожалею, Руперт, – начал было он, когда косяк официантов выплыл из кухонных дверей. Они несли два огромных подноса с гамбургерами для Руперта и дяди Моффата. Рупертов гамбургер был утыкан бенгальскими огнями, которые складывались в слова «С днём рождения, Руперт». Это были самые большие и самые сверкающие тарелки с едой, которые доводилось видеть Руперту. Когда официанты приблизились к ним длинной неспешной, как процессия монахов, вереницей, они хором запели «С днём рожденья тебя». И припев подхватил весь клуб «Унион». Люди не просто подпевали, они вставали. Целый ресторан с иголочки одетых богатых людей торжественно пел для Руперта. Ничего более невероятного с ним не случалось. И он был совершенно уверен, что ничего более невероятного с ним и не произойдёт.

– А, небольшая клубная традиция, – промолвил дядя Моффат. – Пение богатых. Что ж, наслаждайся моментом, Руперт.

И Руперт наслаждался, хотя часть его думала: «Просто дайте мне еды!»; от жирного зажаренного на гриле мяса и картошки исходили такие чудесные запахи, что он едва сдерживался, чтобы не пробежать несколько шагов до официанта и не схватить свою еду прямо с подноса. Когда наконец-то официанты опустили подносы на пустующий столик, чтобы затем поставить тарелки перед дядей Моффатом и Рупертом, раздалось жужжание и пол начал дрожать.

– ТОРНАДО! – возопил дядя Моффат, вываливая хлеб из хлебницы, чтобы надеть её себе на голову вместо шлема.

– Землетрясение! – закричал официант, заползая под стол.

А затем между официантами и столом Руперта вдруг появилась большая картонная коробка, в которой стояли дядя Генри и Тургид.

– Что за чёрт! – возмутился Тургид. – Я думал, ты сказал, что это машина времени. А она всего лишь перенесла нас в этот нудный клуб «Унион».

Официанты застыли. Все в ресторане застыли, кроме метрдотеля, который поспешил к ним, вытянув руки.

– Мистер Риверс, сэр, – обратился он к дяде Генри. – Как приятно видеть вас снова. Мистер Тургид. Позвольте мне взять эту коробку…

– НЕТ! – заорал Тургид. – Не трожьте машину времени!

– Тургид, – с упрёком проговорил дядя Генри.

– Извините, – сказал Тургид. – Я не хотел грубить. Но мы не знаем, сколько у нас времени. Эта штуковина примчалась сюда и может снова умчаться в любую секунду.

– Опять ты изобретаешь? – обвинительно крякнул дядя Моффат. – Я думал, что ты обещал завязать с этим.

– Руперт? – воскликнул дядя Генри, когда его глаза неожиданно остановились на нём. – Это Руперт? В костюме?

– Да, – пробормотал дядя Моффат, неловко переваливаясь на стуле. – Что с того?

– Да то, что он выглядит смехотворно, вот что, – заметил дядя Генри.

Руперт покраснел. До этого момента ему представлялось, что он выглядит крайне щегольски и все ему завидуют.

– Не выглядит, – упрямо заявил дядя Моффат. – Он выглядит стильно. Разве не стильно он выглядит, Джеймс?

– Вполне стильно, сэр. И, если позволите, – сказал метрдотель, тревожно косясь на дядю Генри, поскольку оба, и дядя Генри, и дядя Моффат, были влиятельными завсегдатаями, – чуточку смешно тоже. В самом лучшем смысле этого слова.

– Бога ради, Джеймс, перестань изворачиваться, – проговорил дядя Генри, а затем повернулся к дяде Моффату. – Это ты купил ему этот костюм?

– Дядя Генри, – перебил Тургид, – можно мы просто двинем дальше?

– Почему ты ему купил костюм? – поинтересовался дядя Генри, не обращая на Тургида никакого внимания.

– Если хочешь знать, сегодня у него день рождения.

– А, – протянул дядя Генри. – С днём рождения, Руперт. Да, но почему костюм? Я совершенно уверен, проведя с ним немного времени, что костюм – далеко не самый желанный для него подарок. Как и для любого нормального мальчишки.

Так я теперь нормальный мальчишка, удивился Руперт. Это вызвало у него двойственное чувство. Нормальный – это значит, он такой же, как другие мальчишки, несмотря на то, что он Браун с бедной городской окраины. И это хорошо. Но это также означает, что он больше не особенный. И это тревожило и удручало его.

– Ага, с днём рождения, старина, – бросил Тургид, который также заговорил как-то иначе, оказавшись в «Унионе». – Всех благ.

– И значит, вы обедаете в клубе? – продолжил дядя Генри. – Празднуете? Великолепно. Мы к вам присоединимся? И что мы едим? – он потянулся к столу, на котором стоял один из подносов и стащил картошку. – Ммм, в клубе делают отличную картошку.

– Можно подумать, всё время в наших руках, – проговорил Тургид, закатывая глаза. – Давай, Руперт, залезай к нам в машину времени. Мы возьмём тебя куда-нибудь поинтереснее, чем это место, и отпразднуем как следует.

– Нет, не возьмёте. Я ещё не загладил вину, – брякнул дядя Моффат.

– АГА! – вскричал дядя Генри. – Ты привёл его сюда не потому, что это его день рождения. Ты взял его сюда, потому что распереживался из-за призов. А это строго, строго против правил!

Руперту хотелось сказать: «Так и вы поступили так же», – но смолчал.

– Ты знаешь не хуже меня, – продолжал дядя Генри, – что ты не должен переживать из-за того, что кто-то проиграл, и ты не должен компенсировать ему проигрыш. Пошли, Руперт, раз Моффат нарушил правила, ему придётся лишиться твоего общества.