Мара Вульф - Возвращение ангелов [litres]

– Нагрей воды. – Алессио дает Тициану задание. – У нас нет ничего, чтобы обезболить процесс, но я должен зашить его рану.

Юноша садится на мою кровать и осматривает грязные края раны. Мутная вода канала сделала свое дело. Феникс опускается на диван, а я облокачиваюсь на окно. Моя комната – единственное место, не изменившееся со временем. Розовые обои не очень подходят мне, но зато напоминают о временах, когда я была маленькой девочкой. Они не дают забыть мне о том, как отец нес меня в кровать и читал мне сказки. Белая мебель теперь кажется очень маленькой, но я помню, как мы с матерью покупали ее. Мне тогда не нравился белый. А сегодня я полюбила этот цвет, потому что он заставляет комнату выглядеть светлее и дружелюбнее.

Теперь обстановку моего убежища оскверняет раненый ангел. Тициан ставит миску с горячей водой на тумбочку, над которой висит гирлянда с разноцветными звездочками. Батарейка в ней давно села. Алессио встает на ноги, а на его место садится Стар. Когда она опускает чистую тряпку в воду и начинает протирать грудь Кассиэля, Феникс замирает позади нее. Я закатываю глаза. Он слишком драматизирует.

После того как Стар промывает рану так, что Алессио остается доволен, он зашивает ее аккуратными швами. Когда он только вонзает иглу в кожу Кассиэля, ангел вздрагивает. Феникс хватает его руки и крепко их держит. Мы с Тицианом берем его ноги. Алессио концентрируется на своей работе и накладывает один шов за другим. Похоже, это длится целую вечность. Кассиэль все еще в бессознательном состоянии. После того как Алессио заканчивает, Стар смывает кровь с раны, и мы аккуратно поднимаем ангела, чтобы сменить простыню. Это сложно, потому что нужно следить за его крыльями.

После Алессио обрабатывает рану на лбу Кассиэля и вправляет его ногу.

– Что будем делать с крылом? – Оно свисает с края моей кровати, словно инородное тело.

– Он явно сломал пару костей, – говорит Алессио, пытаясь вправить и их, но ему это не удается.

– Лучше оставить эту затею, – вмешивается Феникс впервые за долгое время. – Эти штуки очень чувствительные, но быстро заживают самостоятельно.

Я не хочу знать, откуда у него эта информация.

– Кровать достаточно широкая. Надо отодвинуть его в сторону, чтобы уложить и крылья тоже.

Наконец-то хоть какое-то конструктивное предложение с его стороны. Мы аккуратно кладем крыло ангела на кровать, надеясь, что не сломаем его еще больше. Только когда Стар накрывает Кассиэля одеялом, Феникс расслабляется.

– Кто-то должен остаться с ним, – говорит Алессио. – На случай, если ему что-то понадобится.

Типичное поведение Алессио. Я знаю, что́ не позволит Фениксу забрать ангела с собой, пока он болен. Его умение сочувствовать – лишь одна из черт, которые я так в нем люблю. Никто другой не стал бы рисковать своей жизнью сегодня ночью, чтобы выпустить людей из собора.

– Мы оставим дверь открытой, – говорю я, и Феникс презрительно фыркает. Я игнорирую его.

– Нужно помыться и немного поесть. Тициан, – прошу я брата, – сможешь помочь Стар приготовить еду?

Мальчик стоит в дверях моей комнаты, которая освещена только слабым светом свечи. К счастью, он не спорит со мной. Потому что знает, как я не люблю оставлять Феникса и Стар наедине, хотя сам обожает Феникса.

Алессио идет в свою ванную комнату. Я не трачу время на подогрев воды, а просто раздеваюсь и моюсь ледяной водой из ведра, которое я приношу домой каждое утро. Я очень устала от событий последних часов, но мне придется не спать всю ночь. Я не могу навязывать Кассиэля кому-то еще. Алессио и брат с сестрой и так сделали достаточно.

Когда я возвращаюсь на кухню, на столе уже стоит дымящийся суп, пахнущий так великолепно, что у меня текут слюни и урчит живот. Значит, Феникс пришел не только потому, что переживал о Стар. Он принес нам мясо. Такая вкусная еда стала редкостью в нашем доме. К тому же Феникс талантливый повар, хотя это и совсем ему не подходит. Кроме нас, об этом точно никто не знает. Мы уже пару раз пробовали его вкусную еду. На месте Стар стоит тарелка с аккуратно нарезанными овощами и мясом. Все кусочки одинакового размера. Щеки Стар пылают от радости из-за такого проявления внимания. Феникс аккуратно поливает всю эту конструкцию бульоном. Остальным он просто выливает суп из кастрюли, и, когда мы приступаем к пиру, Стар жует каждый кусочек девятнадцать раз. Феникс не спускает с нее глаз.

Я время от времени навещаю Кассиэля, который на удивление спокойно спит. Мы со Стар по очереди приносим ему воду, но потом Феникс настаивает на том, что Стар пора спать. Уже далеко за полночь. Я так объелась супом, как уже давно не объедалась. Кроме того, Феникс еще принес бутылку вина. Я, конечно, знаю, чего он пытается добиться такими подарками, но у меня нет сил от них отказываться. Сейчас мне приятно и тепло, а в моей голове будто сахарная вата. Я хорошо помню эти сладкие штуки. Раньше сладкую вату продавали в киосках по всему городу. На что я была готова ради кусочка шоколада? Но не буду просить об этом Феникса, даже когда я навеселе. Наверняка для него это раз плюнуть. У него отличные связи с контрабандистами.

– Нам всем пора спать, – выразительно смотрю я на Феникса.

– Я лягу на диване в гостиной, – говорит он, и его интонация подсказывает мне, что не имеет никакого смысла с ним спорить. Он никуда не уйдет. Не сегодня. Я немного качаюсь, когда встаю, и Алессио тихо надо мной смеется.

– Смейтесь-смейтесь, – ворчу я, касаясь Тициана, уснувшего на кухонной скамье.

Он с закрытыми глазами направляется в свою комнату.

«Это был странный вечер», – думаю я, свернувшись калачиком на диване в своей комнате. Раньше это был мой читальный угол. Я укрываюсь шерстяным покрывалом. Мы пережили теракт и спасли жизнь ангелу. Потом мы поели суп и выпили вина, болтали и смеялись. Это напомнило мне о прошлых временах, когда к нашим родителям приходили в гости их друзья. Я всегда оставляла дверь приоткрытой, чтобы подслушивать их разговоры, и засыпала под шум тихих голосов. Сейчас все так же. Феникс и Алессио еще о чем-то разговаривают, и я засыпаю под это бормотание. Мне кажется, будто кто-то повернул время вспять. Я чувствую себя в безопасности, хотя на моей кровати лежит ангел.

Мне жарко, во рту пересохло, губы потрескались, а глаза жжет от боли. Я моргаю, но яркий свет так сильно слепит, что я не в состоянии открыть глаза. Пытаюсь прикрыть веки ладонями, но не могу почувствовать ни левой, ни правой руки. Спина прижата к холодному камню. Я плачу и плачу, пока не схожу с ума. Руки связаны за спиной. Я паникую и открываю глаза, несмотря на яркий свет. Мое сердце сжимается, когда я вижу, что происходит на моих глазах. Ангелы безжалостно вонзают друг в друга свои мечи. Воздух содрогается от их криков и рычания. Сверкающий солнечный свет заставляет воздух мерцать над белым песком пустыни. Но песок уже не белый. Он становится красным от крови ангелов. Я слышу рядом чей-то вопль и поворачиваю голову. Теперь мне становится ясно, что я привязана к колонне. На мне белое платье, как и на женщине рядом со мной. Ее руки тоже привязаны к колонне. По ее лицу текут слезы. Я пытаюсь понять, куда она смотрит, и замечаю маленького мальчика, бродящего между ангелами. Он мастерски уворачивается от ударов сражающихся. Он смеется, его светлые локоны подпрыгивают в воздухе, когда он бежит в нашу сторону .