Мара Вульф - Возвращение ангелов [litres]

Чей-то громкий хриплый смех прерывает нашу беседу, и я замечаю Феникса, прислонившегося к стене библиотеки. Перед ним стоят две длинноволосые блондинки, одна из которых положила руку на его живот.

Я не могу сказать, что удивляюсь тому, что увидела. Наши взгляды встречаются, и, к моему изумлению, его щеки краснеют. Потом одна из блондинок целует его в губы. Если бы Стар увидела это, она была бы раздавлена. Это еще одна причина, по которой он должен держаться от нее подальше. Я даже почувствовала облегчение. Еще вчера я думала о том, чтобы попросить его прийти к нам в гости, потому что Стар скучает по нему. Ведь он то приходит к ней каждый день, то целую вечность не посещает ее. Это причиняет сестре боль. Но она никогда не скажет ему об этом и не будет предъявлять ему никаких требований.

– В вечер взрыва я была недалеко от собора, но ты не волнуйся, – говорю я, поворачиваясь к Альберте, которая тоже обратила внимание на Феникса. – У меня все под контролем. Я ничего не видела и ничего не слышала. И Люциферу я сказала то же самое.

– И он тебе поверил? – Она скептически меня рассматривает. – Это очень странно, на мой взгляд.

С этим не поспоришь.

– Но если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где меня найти, – говорит она так внезапно, словно только что о чем-то вспомнила. – Мне надо идти дальше. Передавай от меня привет Тициану и Стар. Алессио, наверное, будет завтра свободен.

Она целует меня в щеку и идет по площади Сан-Марко в противоположную сторону. Когда я поднимаюсь по ступенькам, то слышу шаги позади. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.

– Мун, подожди. – Феникс хватает меня за руку, заставляя повернуться.

– Что? – ворчу на него я, чувствуя, как пакет с едой почти выпадает у меня из рук.

– Это было не то, о чем ты скорее всего подумала. – Он проводит рукой по волосам.

– И о чем я, по-твоему, подумала?

Он что, пытается меня обмануть? Всем известно, что у него повсюду фанатки.

– Что тебе нужно от Стар?

– Я хочу быть ее другом, – говорит он, поставив меня в тупик своей обезоруживающей честностью.

Я не думаю, что моей сестре этого достаточно, но решаю не говорить ничего в ответ.

– Не говори ей об этом. Пожалуйста, – добавляет он. – Я не хочу причинять ей боль.

– Тогда держись от нее подальше. Она заслуживает большего, чем такого придурка, как ты.

Я бы с радостью сказала ему еще много гадостей.

– Думаешь, я этого не знаю? – кричит он на меня, сверкая глазами. – Я понимаю это лучше тебя!

– Значит, хоть раз в жизни мы с тобой одного мнения.

– Ты не можешь запретить мне заботиться о ней.

Если он и испытывает угрызения совести, сейчас от них не осталось и следа. Брови Феникса высокомерно поднимаются, и он переплетает пальцы своих рук, чтобы хрустнуть костяшками.

– Я сама о ней позабочусь. – Дверь открывается, напротив нас стоит Тициан.

– Все в порядке? – спрашивает он меня, переводя взгляд с меня на Феникса.

– Мы уже все выяснили. – Я прохожу мимо него. Феникс не расспрашивал меня о побеге. Ему либо все равно, либо он понял, что так будет лучше для Стар. Возможно, он и сам планирует отправиться вслед за ней и Тицианом. Тихий голос моего подсознания шепчет мне, что это было бы не таким плохим решением. Он бы не допустил, чтобы с ними что-то случилось. Но я не доверяю ему. Он не обходит стороной искушения, хотя я знаю, как ему дорога Стар. Ее тело, возможно, осталось нетронутым, а вот сердце – вряд ли.

Тициан идет за мной наверх. На кухонном столе лежат карандаши и бумага. Видимо, он делал домашнее задание.

– Стар выходила из своей комнаты сегодня? – спрашиваю я его.

– Она работала в библиотеке, когда я вернулся из школы. Мы с ней поели. Ну, если быть точнее, она только пила воду.

Это нехорошо.

Тициан старательно выводит слова на бумаге. Наверное, что-то вроде: «Бог велик». Или какой-нибудь подобный бред, притом пятьдесят раз. Я смотрю через его плечо и закатываю глаза. Я была почти права.

«Фехуа – щит мой, Ситаэль даст мне кров, Махасийя – наш спаситель».

Бедные ученики действительно должны записать все семьдесят два имени Бога с правильным переводом.

– Мне нужно выучить их все, – стонет он.

Я взъерошиваю его волосы.

– Если хочешь, я потом их у тебя проверю.

Он кивает и пишет дальше.

– Как дела у Кьяры? – спрашиваю я, выгружая продукты, которые принесла сегодня. Я размышляю над тем, какие из них лучше всего подходят для того, чтобы мои брат и сестра взяли их с собой. Первые несколько дней им придется довольствоваться тем, что я им дам. Позже они смогут питаться в небольших деревнях, которые встретятся им на пути.

– Все хорошо. Она сидит со мной за одной партой, поэтому Паоло терпеть ее не может. – Он грызет свой карандаш.

– Как переводится «Михаэль»?

Я ненадолго задумываюсь:

– Справедливый помощник.

Наш отец тоже заставлял меня и Стар учить имена наизусть. Я уже не помню их все, но многие из них все еще остались в моей памяти.

– Я сделаю нам лимонад. А еще у нас есть немного хлеба.

Когда тонкое душевное равновесие Стар нарушается, она часто забывает о еде. Она и так очень худая и становится все слабее. К сожалению, я не умею готовить так же хорошо, как Феникс. Может быть, стоит сказать ей, чем он занимается: тогда сестра поймет, почему я хочу, чтобы он держался от нее подальше. Тогда она перестанет сердиться на меня. Но я не смею этого сделать.

– Мята закончилась, – говорит Тициан, когда я кладу оставшиеся пироги и кусок сыра на тарелку.

– Тогда я схожу в сад, – отвечаю я. Глупо, но в последнее время я хожу туда чаще, чем надо, и даже знаю, зачем я это делаю.

Тициан смотрит на меня сквозь свои густые ресницы.

– Он ангел, Мун.

То, что мой брат видит меня насквозь, должно было меня удивить, но не удивляет. Единственное, о чем я думаю, это о том, что Кассиэль не похож на других ангелов.

– В любом случае он не вернется, – говорю я. – Кассиэль сказал, что придет только тогда, когда Михаэль ему это позволит. Он сказал мне «прощай».

– Хаамийя – он уверен в себе, – говорит мне Тициан, ухмыляясь. Прежде чем я могу ему что-то ответить, он наклоняется над бумагой и продолжает писать.

Я открываю дверь, ведущую в сад, и подхожу к грядке с мятой. Она растет у стены, словно сорняк. Я срываю пару листочков, встаю и смотрю наверх. Пара ангелов пролетает по небу, но никто из них не пытается приземлиться. Это к лучшему, говорю я себе. Я вовсе не хочу, чтобы он вернулся. Он сказал мне «прощай», и этим все сказано. Нам не о чем говорить, у нас нет ничего общего. Я возвращаюсь к двери и слышу взмах крыльев позади себя. Я оборачиваюсь и так быстро вытаскиваю нож из-за пояса, что он оказывается приставленным к горлу Кассиэля.