Мара Вульф - Возвращение ангелов [litres]

«Ты видела Феникса там, снаружи?»

Я качаю головой. Очевидно, я была единственной идиоткой в семье и среди знакомых, которая решила выбраться сегодня на улицу.

Когда выспавшийся Алессио с взъерошенными волосами приходит к нам и мы садимся за стол, чтобы поужинать, он тоже не может удержаться от того, чтобы поругать меня.

– Лучше всего будет, если вы составите список со всеми вещами, которые вы возьмете с собой, когда покинете город, – говорит он после того, как я выслушиваю его нотации. После этого он собирается идти в больницу. – Вы можете взять с собой только небольшие рюкзаки.

«Мне нужна моя книга и мои карандаши , – говорит Стар. – На все остальное мне плевать» .

– Сменная одежда и еда тоже будет нелишней, – вмешиваюсь я.

Конечно, я не буду пытаться уговорить ее не брать свою книгу с собой. Я даже не подумала бы об этом. А новые карандаши мне все-таки нужно купить.

– Просто составьте список, – предлагает Алессио, – и тогда мы попробуем упаковать вещи.

Я выталкиваю его из квартиры.

– Так мы и сделаем, обещаю, а тебе уже пора идти. Пьетро ждет тебя.

Алессио снова поворачивается ко мне:

– Мне не нравится, что Люцифер постоянно вытаскивает тебя из неприятных ситуаций. Это кажется странным.

Это и есть странно.

– В будущем я не буду попадать в неприятные ситуации, – обещаю я.

Он поправляет свои очки и уходит, не сказав ничего в ответ. Но я знаю Алессио достаточно хорошо, и у него на лбу написано, что он не верит мне. Я и сама себе не верю.

Через пару дней вечером я тороплюсь домой. Я весь день трудилась на рынке, а потом Павел отвез меня в Каннареджо, где я купила карандаши для Стар по ужасно завышенной цене. Я запрещаю себе думать о Кассиэле и пытаюсь сосредоточиться на подготовке к побегу.

К счастью, Мария простила меня и пообещала платить немного денег в конце недели. Работа сложная прежде всего потому, что моя подруга требовала от меня безоговорочно дружелюбного отношения ко всем клиентам. Это давалось мне сложнее, чем я предполагала. Эти мужчины и женщины, которым не нужно было ломать голову над тем, как заработать денег, очень меня раздражали. Они гуляли мимо прилавков в цветастых блузах и рубашках, с накрашенными ногтями. Даже некоторые мужчины красили ногти. Все это выглядело нелепо.

Ткань, из которой сделана их одежда, однозначно доставлялась контрабандой. Мужчин, которые привозят ткани в город, никто за это не наказывает. Зато за перевозку вещей, которые действительно нужны людям, могут посадить в тюрьму. За богатыми горожанами неотступно следуют их охранники и служанки. Это просто отвратительно. Они разговаривают о качестве товаров, которые они трогают, не спросив разрешения, или о приглашениях на важные мероприятия. Во Дворце дожей ангелы часто устраивают праздники, куда приглашают людей. Не таких незначительных, как я или Мария, а всяких подлиз, готовых ползать перед ангелами на коленях. Я смотрю на свои слоящиеся грязные ногти. После работы я приму ванну, даже если мне придется ведрами носить воду по дому и нагревать ее. Из всех вещей, которые у нас когда-то были, я больше всего скучаю по водопроводной воде. Мы со Стар любили сидеть в ванне. Так долго, пока вода совсем не остынет и мать не начнет угрожать нам наказанием, если мы не вылезем.

Я устала как собака. Как бы мне хотелось проспать целую ночь, но шум на стройке новой арены не утихает круглые сутки. Мужчины работают, словно рабы, и за ними наблюдает городская стража. Я сама подумывала о том, чтобы пойти туда работать, ведь зарплата должна быть неплохой, но мне не хочется, чтобы меня унижали.

Я прохожу полпути, прежде чем встречаю Альберту. Она погружена в свои мысли.

– Альберта! – кричу я. – Альберта!

Женщина останавливается и улыбается мне, когда я подхожу к ней.

– Как твои дела, мое сокровище? – Она вытаскивает из своей корзины яблоко, протирает его подолом платья и передает мне. С одной стороны оно светло-зеленое, почти желтое, а с другой красноватое. Именно этот сорт я так любила, когда была ребенком. Я откусываю от него, и сладкий сок течет по моим губам. Альберта качает головой и протягивает мне платок.

– Это я должна тебя об этом спрашивать. У вас сейчас много дел, не так ли? Я очень редко вижу Алессио, – жалуюсь я. – Он либо работает, либо спит.

– Не успели мы вылечить пострадавших после взрыва, как к нам на лечение поступили раненные во время казни. – Выражение ее лица становится серьезным.

Я такая эгоистка. Не может же мой друг заботиться только обо мне?

– Я не хотела жаловаться, правда.

Но через пару дней мои брат и сестра уедут из города, и Алессио, наверное, насовсем переедет в больницу. При мысли об этом у меня на глаза наворачиваются слезы, и я быстро моргаю.

– Я знаю. – Альберта гладит меня по руке. Мы плечом к плечу бредем дальше мимо рыночных палаток и торгующихся покупателей, проходим мост Риальто и ныряем в лабиринт переулков, ведущий к площади Сан-Марко. На самом деле Альберте нужно в другую сторону, но я рада ее компании. Может быть, сегодня ее вызвали на дом.

– Я хотела бы обсудить с тобой кое-что, – говорит она через несколько минут.

Я съела почти все яблоко, вплоть до огрызка, который, к сожалению, выпал из моих рук.

– Насколько я знаю, ты присутствовала на казни, верно? – Я слышу осуждение в ее голосе.

– Я волновалась за Тициана, – объясняю я. – Думала, он пошел туда. Как позже выяснилось, он оказался умнее, чем я думала.

– С детьми обычно так и бывает, – отвечает она. – И тебя спас Люцифер? – В этот раз осуждение в ее голосе кажется мне еще более отчетливым.

– Я бы и сама справилась, – вру я, потому что мне стыдно было бы признать, что толпа затоптала бы меня насмерть. Все это лишь из-за моей собственной глупости.

– Он сделал это только для того, чтобы меня допросить.

– Это нехорошо. – Альберта пропускает мои оправдания мимо ушей. – Мне это не нравится.

– Мне тоже, – мрачно отвечаю я. Наверняка Алессио обсуждал с ней этот вопрос. Правда, я рада, что все еще жива. Но я не буду благодарить его за это. Если я однажды обнаружу Люцифера раненым где-нибудь, я точно не поведу его к себе домой.

– Чего он от тебя хотел? – спрашивает Альберта. Мы подошли к руинам колокольни. Осколки все еще лежат вокруг них. Работники используют все, что только может пригодиться для построения новой арены. Башню они точно не собираются отстраивать заново. Я смотрю наверх, на фасад библиотеки, и вздыхаю. Раньше на каждой крыше стояли скульптуры. Взрывная волна уничтожила последние из них.

– Он хотел выяснить, не знаю ли я кого-нибудь из осужденных.

Альберта нахмурила брови:

– Почему он спрашивал об этом именно тебя?