Мара Вульф - Возвращение ангелов [litres]

– Ты тоже себя береги! – кричу я ему вслед. – Потренируйся со своим боссом, чтобы в следующий раз, когда ты будешь на арене, не трястись в воздухе, как сумасшедший!

Его плечи дрожат от смеха. Наама еще раз оборачивается, чтобы посмотреть на меня. Я не отвожу взгляда и вижу, как она кривит губы.

– Что это такое было? – спрашивает Мария, когда оба ангела уходят с рынка. – Ты с ума сошла, так с ангелом разговаривать?

– Она сама начала, – говорю я, словно капризный ребенок.

– Она вообще-то ангел и могла запустить чем-нибудь в твою голову. Лучше промолчать. Не смотри на них. И разговаривать с ними тоже не надо.

– Извини, – говорю я, сокрушаясь.

– Я благодарна тебе за помощь, – серьезно говорит Мария. – Но я не хочу из-за тебя попадать в поле зрения ангелов. Я не обращаю внимания на них, а они не обращают внимания на меня. Понимаешь?

– Конечно. Мне очень жаль.

– Я же не могу думать только о себе, – продолжает она. – Речь идет о моем ребенке. Я не хочу, чтобы мой сын рос без матери. Они могут бросить меня в темницу без причины. Поэтому завязывай с этим.

В этот раз я решаю промолчать и прекратить оправдываться. Я, конечно, несу ответственность за брата и сестру, но, возможно, это не совсем то же самое, что воспитывать собственного ребенка. Должны же на свете быть родители, которые ценой своей жизни будут готовы защитить свое дитя. Мои родители были не такими. Им было на нас не плевать, но их жизненные приоритеты были не в нашу пользу.

– Павел пойдет на казнь? – спрашиваю я спустя некоторое время, когда уже не выдерживаю напряженного молчания. Вероятно, лучше мне завтра не приходить на рынок. По крайней мере, пока ангелы не забыли о том, что я здесь.

– Один из его кузенов погиб во время взрыва, – тихо отвечает она. – Мне бы хотелось, чтобы он туда не ходил. Мне не нравится эта традиция «око за око».

– Я должна заставить Тициана остаться дома, – говорю я. – Он слишком мал для этого. Можно мне пойти домой пораньше?

– Конечно. – Мне кажется, она даже почувствовала облегчение, услышав мой вопрос, но я не могу ее в этом винить.

– Ты помнишь Алессандру? – спрашиваю я. – Она, по-моему, была в параллельном твоему классе, а ее отцу принадлежала мясная лавка на Калле дельи Альбанези.

– Алессандра Бертольдо. Наши матери дружили. Я давно уже ее не видела. Я думала…

Она не закончила предложение, думала, что девушка давно умерла.

– Я встретила ее ночью, когда был взрыв: она была недалеко от собора, и я видела знак адептов Братства на ее руке.

Мария смотрит на меня с округлившимися от страха глазами.

– Ты кому-нибудь рассказывала об этом? – беспокойно спрашивает она.

– Нет. Я даже не вспоминала об этом до сегодняшнего дня.

– Она сидела рядом со мной на уроках рисования, – тихо говорит Мария. – Она хотела стать художницей, но ее отец был против. Алессандра была очень одаренной. – Девушка улыбается, вспоминая прошлое.

– Верю, что так и было. Хотя, наверное, она изменилась за это время.

– Никому не рассказывай об этом! – Мария закусывает губу. – Если сегодня на казни ее не будет, никому не говори о том, что ты ее видела. Что бы Алессандра ни сделала, она не должна умереть вот так…

Судя по всему, Мария не считает ее достойной смерти, даже если она и виновна в смерти кузена ее мужа.

– Сохраню это в тайне, – обещаю я.

Незадолго до полудня Мария дает мне немного сыра, хлеба и пару пирогов. Она не говорит мне «до завтра», как обычно, поэтому я не знаю, можно ли мне прийти завтра. С другой стороны, мне скоро нужна будет работа, на которой можно будет зарабатывать деньги. К сожалению, наш с Марией уговор не протянул бы долго. Мне даже немного жаль.

Я должна поторопиться. Тициан наверняка услышал о казни в школе и точно захочет туда пойти. Но я ему этого не позволю. Такая жизнь и так притупляет все чувства. Двенадцатилетний подросток явно не извлечет ничего полезного из зрелища казни, во время которого людей пытают, а затем отрубают им головы.

Когда я прихожу домой, Тициана нет. Стар стоит на кухне и готовит еду, она парой жестов рассказывает мне о том, что его и Паоло отправили из школы домой. Потом она идет в свою комнату. Я не могу не заметить кругов под ее глазами. Я злюсь и иду вслед за ней.

– Они тебе случайно не рассказали о том, что на площади Сан-Марко состоится казнь?

Она кивает и жует свой кусочек сыра так же задумчиво, как и всегда.

– И ты не запретила им туда идти?

Она мотает головой.

– Почему нет?

Стар убирает тарелку в сторону. Она сидит на своей кровати прямо, словно принцесса.

«Он уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно понимать, что правильно, а что неправильно» .

– Серьезно?

Одно слово. Больше я сказать не в состоянии. Она что, издевается? Стар никогда не критиковала меня и не ставила мои решения под сомнение. Почему сейчас она вдруг решила начать это делать? Она разбирается только в книгах, мозаике и, конечно же, чувствах Феникса. Сестра ничего не знает о той борьбе, которая выпадает на мою долю изо дня в день. Она что, не понимает, что я лишь пытаюсь защитить ее и Тициана? Как сестра может упрекать меня в этом? Я с трудом сдерживаю слезы, которые уже подступили к глазам. Когда встречу Феникса, не уверена, что предложу ему зайти. Это он внушил ей эти мысли. И сделал это намеренно! Он хочет, чтобы мы отдалились друг от друга. Но мои сестра и брат – все, что у меня есть. Я хочу, чтобы они были в безопасности, и ради этого я даже готова разлучиться с ними. Но я не переживу, если Стар перестанет доверять мне и начнет сомневаться в моих решениях. Я никогда ничего от них не требовала! И это нормально. Я просто хочу, чтобы у нее была жизнь, которой она заслуживает. Я не смогу жить, если она не будет любить меня так же безоговорочно, как раньше.

Я ненадолго захожу к Алессио: он еще спит. Я бы разбудила его, чтобы он помог мне в поисках Тициана, но вечером ему нужно возвращаться в больницу, где у него будет много дел. После казней город агрессивно настроен. Еще один повод найти Тициана как можно скорее. Сейчас на улицах уже куда больше людей, чем полчаса назад. Казни привлекают множество зевак. Осужденные выходят из Дворца дожей и следуют к месту казни, которое располагается между двумя монолитными колоннами на площади Сан-Марко. Всего в двух шагах от входа в библиотеку. На одной из колонн сидит крылатый лев – символ святого Марка и нашего города, а на другой стоит святой Теодор, некогда наш покровитель. Он немного похож на магического дракона, и раньше я хотела, чтобы он сразился с другими крылатыми существами. К сожалению, этого не произошло. Именно на этом месте казнили преступников во времена Средневековья, крови здесь пролито предостаточно. По дороге сюда их часто пытали раскаленными щипцами и даже отрубали им руки. Истории, которые отсылают к тому времени, явно не для слабонервных. До некоторых пор я отказывалась присутствовать на казнях, потому что люди, наслаждающиеся смертью других, мне противны. До Вторжения смертная казнь в Европе находилась под запретом, и так было лучше для всех.