Мара Вульф - Возвращение ангелов [litres]

– Он сказал им, что человеческие женщины особенно красивы, – ухмыльнулся Тициан. Когда он вообще в последний раз был таким радостным?

– И это ты запомнил из всей истории? – Кассиэль удивленно качает головой. – В общем-то, в этом он был прав, – шепчет он. – Тем не менее это было неправильно. Ему нужно было оставить людей в покое. Но Люцифер соблазнил их на грех. – Кассиэль почесал затылок, судя по всему, думая, что рассказать о грехе юному Тициану. – В общем, он заставил их делать всякие плохие вещи, – смягчает он удар.

Теперь я широко улыбаюсь. Конечно, я могу рассказать ему о том, что сегодня двенадцатилетние мальчики уже достаточно знают о грехе, но мне смешно оттого, как Кассиэль пытается увильнуть.

Мой брат закатывает глаза.

– О грехе я уже все знаю. Не надо мне ничего рассказывать, если тебе стыдно. Это было первое, о чем священники нам сообщили.

Я тихо смеюсь.

– Отцу ничего не оставалось, кроме как наказать его за это, – продолжает Кассиэль, качая головой. – И поэтому он отправил Люцифера в ад.

Тициану история кажется весьма захватывающей. Мне же она напоминает о том, что во всем, что с нами происходит, виноват Люцифер. Если бы он тогда остался в своем небесном дворе, другие ангелы тоже оставили бы нас в покое.

Кассиэль наклоняется к Тициану. Внезапно они становятся похожи на двух мальчиков, рассказывающих друг другу страшные истории у костра.

– Отец приказал Рафаэлю наказать Люцифера. Он разочаровался в своем первом сыне. Раф связал его и заковал в кандалы. После этого он бросил Люцифера в глубокую яму в пустыне Дудаэль, в которую не мог пробиться ни единый луч света. – Кассиэль вздрагивает, и я вместе с ним. – Свет ангелам просто необходим. Мы переносим смерть легче, чем темноту, но тем не менее мы засыпали яму острыми камнями, чтобы он не смог сбежать. После этого Отец разделил небо и землю на десять тысяч лет. По прошествии этого времени должна была начаться эра людей и ангелов, – говорит Кассиэль.

Он ничего не рассказывает о наказании Семьясы и о том, что случилось потом с людьми. Жены и дети ангелов были убиты и изгнаны из рая. Возможно, ему стыдно об этом говорить. Вероятно, тогда он делал что-то, чего он сегодня стыдится. Большинство ангелов выглядят так, будто им от восемнадцати до двадцати пяти лет, но при этом им уже много тысячелетий. Я не напоминаю Кассиэлю о том, что о сосуществовании людей и ангелов и речи быть не может, потому что не хочу испортить приятную атмосферу. Кроме того, он и сам все знает.

Я задумчиво делаю глоток лимонада. С медом он стал очень вкусным, хотя я положила совсем не много. Я закрываю глаза и чувствую, как сладкая мятная вода стекает в мое горло. Когда снова открываю глаза, то встречаюсь взглядом с Кассиэлем. Он улыбается и толкает банку меда в мою сторону.

– Возьми еще, – говорит он. – Я принесу новую банку, когда эта закончится. Если ты меня впустишь.

Мой разум говорит «нет», но я размешиваю еще одну ложечку меда в своем стакане. Тициан вытаскивает список имен Господа из своих бумажек.

– Яэль? – спрашивает он, смотря на меня.

– Тот, чьи заповеди любимы, – отвечает Кассиэль за меня, и, когда я закатываю глаза, мы оба ухмыляемся.

– Хараэль.

– Тот, кто заставляет солнце подниматься и опускаться, – опережаю я Кассиэля.

Тициан смотрит то на меня, то на ангела.

– Ланойя?

– Тот, чье имя славно, – быстро выкрикивает Кассиэль.

– Ты ботаник, – смеюсь я, готовая ответить на следующий вопрос. В следующий раз я буду быстрее.

– Аниэль! – кричит Тициан.

– Тот, чей лик сияет! – одновременно кричим мы с Кассиэлем.

Так все и продолжается, пока список Тициана не заканчивается. Одни имена я помню, в других путаюсь. Мы дважды ругаемся, потому что я настаиваю на том, что мой перевод более правильный. Мой брат, маленький предатель, оба раза выбирает вариант Кассиэля.

Остается только одно имя, когда мы слышим, как поворачивается ключ в замке. Мы совсем потеряли счет времени. Алессио будет не в восторге, когда увидит здесь Кассиэля.

– Касс помогает мне с домашним заданием, – подскакивает Тициан, когда Алессио заходит на кухню. По лицу Тициана видно, что он чувствует себя виноватым.

– Касс, значит. – Алессио первый прерывает молчание.

– Я как раз собирался идти. Уже поздно. – Кассиэль берет список в свои руки. – Осталось одно имя. Мумья.

– Тот, кто успокаивает душу.

Он улыбается.

– В этот раз все верно, – хвалит меня ангел, и его глаза сверкают. – Ты проводишь меня в сад?

Я смотрю на Алессио, когда направляюсь к двери. Позже он обязательно отругает меня за безрассудство. И правильно сделает. Но сначала я выхожу из комнаты, и Кассиэль следует за мной.

– Мне жаль, если у тебя проблемы, – говорит он, когда мы подходим к двери, ведущей в сад. Никто из нас ее не открывает. Вместо этого я прислоняюсь к стене.

– Не извиняйся.

– Я не знаю, когда у меня в последний раз был такой прекрасный вечер. – Он берет прядь моих волос и оборачивает вокруг пальца. – Спасибо тебе.

– Не стоит меня благодарить. Мне тоже понравилось. Тициан редко пребывает в таком прекрасном настроении.

– Он хороший парень.

– Верно. Иногда, правда, немного наглый и нахальный, но я очень его люблю.

– Как же ему повезло.

Все это время я не смотрю на Кассиэля. Я смотрю то на его капюшон, то на дверь, то на стену позади него. Он стоит так близко, что я чувствую его аромат. Ангел пахнет хорошо, явно лучше, чем я. От него исходит аромат мускатного ореха, корицы и еще чего-то приятного. Мне хочется, чтобы он обнял меня еще раз.

– Я, наверное, пойду, посмотрю, нет ли кого в небе. – Я хочу пройти мимо, но Кассиэль останавливает меня.

Он поднимает мой подбородок и целует меня. Это обычный, мягкий поцелуй. Его губы теплые и сухие, а дыхание пахнет мятой и медом. Затем он проводит губами по моей щеке и делает глубокий вдох. Когда он отстраняется, его голубые глаза темнеют.

– В этот раз я не буду говорить тебе «прощай», Мун.

Мне нужна еще минута, чтобы собраться и вернуться в квартиру. Это был совсем безобидный поцелуй, но я совершенно сбита с толку. Я касаюсь своих губ. Затем выпрямляюсь и в надежде, что Алессио, Стар и Тициан не поймут, что только что произошло, захожу на кухню, где они втроем уже накрывают стол к ужину.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – говорит Алессио, опуская тарелку на стол.

– Он не собирался оставаться надолго, – отвечаю я, сначала не реагируя на его реплику. – Кроме того, ничего такого я не делаю.

– И часто он здесь бывает?

– Уже второй раз. – Тициан встает рядом со мной. – И он очень мил. За час с ним я узнал больше, чем на всех уроках отца Касары за последние несколько недель.

Алессио проводит рукой по волосам.