Кейтлин Дэвис - Голубка и ворон [litres]

Все бросились исполнять приказания, чему капитан очень обрадовалась, поскольку не хотела, чтобы кто-нибудь заметил, как дрожали ее пальцы, когда она переворачивала парня лицом вниз. На спине зияли кровавые раны, а под искореженной кожей пульсировала серебристая магия.

Ее собственные шрамы отчаянно зачесались.

Воспоминание вспыхнуло, подобно молнии, болезненное и ужасное. Такое не изгладится из памяти, сколько бы времени ни прошло. Взмах лезвия. Жгучая боль. Вопль – неужели из ее собственного горла? Отзвуки шагов и удаляющиеся спины отца с матерью – даже не попрощались. Пинок в спину, столкнувший ее через край, и кажущееся бесконечным падение, которое все еще снится ей временами, и она просыпается в холодном поту.

Ее плечи поникли.

Капитан укрыла парня своим единственным крылом, спрятав его из вида. Убрала со щеки прядь волос, открыв гладкую кожу цвета слоновой кости, провела пальцем по скуле. Такой красавчик без труда покорил бы сердца многих девчонок из ее команды – черт подери, и юношей тоже! Еще в одном она не сомневалась.

– Это тебя не сломит, – прошептала она. – И не станет определяющим фактором того, что ты из себя представляешь.

Ее плеча коснулась изогнутая стеклянная бутылка. Повернувшись, капитан встретилась глазами с встревоженным первым помощником, который уже много лет у нее в подчинении и потому отлично понимает плещущееся в ее льдистых глазах смятение.

Капитан Аудезия’д’Рокаро выхватила у него из рук бутылку, сделала большой глоток и встряхнула головой, ощущая, как по телу разливается огонь, ярко вспыхивая в желудке, возвращая ее к жизни. «Драконье дыхание, что верно, то верно». Она поднялась и отступила в сторону, передавая инициативу своей команде. Они промыли раны парня и перевязали их.

Пока они работали, к ней склонился первый помощник. Его руки были скрещены на груди, а взгляд устремлен на дымчатый туман.

– Поступили сообщения о нападении на плавучий город Га’брет. Целый район выгорел дотла, Зиа. Должно быть, виновато чудовище, которое мы выслеживаем.

Уголки ее губ поползли вверх.

– В таком случае, старина, вставай за штурвал.

Он срезал с ее шеи ожерелье из ониксовых перьев и осторожно снял его, после чего снова перевел взгляд на ее крылья цвета слоновой кости. Не в силах побороть искушение, он провел пальцами по грациозному изгибу. Ее оперение казалось ему струящимся шелком. Ее глаза были закрыты, черты лица расслаблены и безмятежны.

«Точно ангел из древних сказаний», – подумал он, коснувшись ее щеки, как часто поступал в сновидениях, сплетенных для него Кэсиандрой.

Слишком долгое время он нес свое бремя в одиночку, и оно ожесточило его, изменило, потрепало, отщипывая кусок за куском. Временами он и сам не знал, сколь много от него осталось. Мальчика, которым он некогда был, исполненного чудес и надежд дитя больше нет. Теперь он король. Нет, не просто король. Тот самый король. Король, рожденный в огне. Он уже и забыл, каково это – быть кем-то другим.

Наконец-то он обрел ту, которая поймет.

Он разделит с ней свое бремя.

И боль.

И страхи.

Слова пророчества стали такой же неотъемлемой частью его существа, как кровь в жилах, важные и дарующие поддержку, импульс, душевную подпитку, когда он в них больше всего нуждался.

Расколется мир, разломится пополам,

На серую часть и синюю.

Придут чудовища, исполненные ярости и презрения,

В попытке вернуть то, что некогда было вырвано из их когтей.

И явятся два спасителя, с верхнего мира и с нижнего,

Король, рожденный в огне, и королева, взращенная в снегах.

Вместе они исцелят то, что было сломано,

Магией и мужеством, зеркалами и дымом.

Но лишь в тот день, когда обрушится небо,

Покажет свой лик тот, кто спасет всех нас.

Ноша, которую он нес один, теперь они разделят на двоих.

Король, рожденный в огне, и королева, взращенная в снегах.

Пара, которой завещано спасти мир.

Исцелить разлом.

Победить драконов.

Обрушить небо.

Способствовать продвижению избранных.

Он не помнил своего отношения к пророчеству, ведь был тогда всего лишь младенцем. Однако ему рассказывали, что мать рожала посреди моря драконьего огня, окруженная бушующим пламенем. Чудовища прилетели, повинуясь зову его магии, привлеченные силой, пульсирующей у него под кожей. Мать пустила в ход собственную магию, удерживая огонь на расстоянии достаточно долго, чтобы привести в этот мир своего сына. А потом выбросила младенца за окно прямо в беснующееся море за мгновение до того, как пламя поглотило ее. В глубине волн жил человек, наделенный магией aero’kine . Он снабдил себя и новорожденного необходимым для дыхания воздухом, и они скрывались в море до тех пор, пока драконы не улетели прочь. Через несколько дней младенца доставили к королю и не только объявили наследником, но и тем самым спасителем из пророчества, орудием, выкованным в огне, готовым делать то, что потребуется, ради спасения мира.

А что касается королевы, взращенной в снегах?

Может, у нее в жилах не кровь, а лед?

Укрепляя решимость, Малек схватился за ножницы.

«Тебе она понадобится».

Он осторожно расправил крыло Лианы у себя на колене, так что ее маховые перья раскрылись, подобно вееру, и обрезал их одно за другим. Теперь, проснувшись, она никуда не улетит.

Ксандер в молчании вышел из священного гнезда. Опустил глаза на запятнанную кровью грудь, посмотрел на зияющую пустоту за спиной. Никто ни о чем его не спросил, когда он просто взмыл в небо. Ни матушка. Ни Хелен. Ни стража. Будто что-то в его взгляде похитило их дыхание и сделало немыми.

Он и сам пребывал в оцепенении. От всего пережитого кружилась голова.

«Как я мог быть таким слепцом?»

Теперь все казалось очевидным – болезненно очевидным.

Белое перо, найденное им на небесном мосту много недель назад, обронила Лиана. И таинственной девушкой, которая помогла исцелить Рэйфа от ран, тоже была она. Лиана являлась причиной улыбки, играющей на губах брата во время их пребывания в Доме Мира. Из-за нее же эта улыбка погасла, стоило им вернуться домой.

Все вертится вокруг Лианы.

И Рэйфа.

Двух участников игры, о существовании которой он, Ксандер, и не догадывался.

Однако это не объясняет того, что случилось с Лианой, когда они вошли в священное гнездо. Почему она упала на землю? И кем был мужчина, источающий смертоносную силу? Отчего его остров стал сотрясаться в небе? Куда забрали голубку? Ощущая невидимое давление в груди и все еще слыша ее крики, Ксандер понимал, что ее увезли в такое место, куда он не сможет за ней последовать. Она для него утрачена.