Людмила Астахова - Школа Северного пути [СИ]

На порог павильона Имэй тоже приклеила талисман, не позволявший зайти внутрь никому из дворцовых слуг. С первым лучом солнца бумага развеется дымом, но им с Юанем ночи должно хватить. Пока же, в ожидании наступления темноты, девушка просто спряталась в кустах. Она все же не Бродяга, чтобы на самом деле превратиться в любого из слуг и беспрепятственно пройти в погребальный зал к гробу гуйфэй Дин.

Имэй только один раз видела, как ученик Бай Фэн менял обличье. По-пьяни, разумеется. Выдалась в тот год какая-то особо лютая зима, снег пролежал с первых дней месяца Дасюэ [25] Дасюэ — месяц Больших Снегов (07.12–21.12); до середины Дахань [26] Дахань — месяц Большого Холода (20.01–04.02); , а ученики вернулись в Школу чуть ли не все сразу. Долгие вечера — самое время для баек и похвальбы, а для Бай Фэна и Лю Ханя — еще и для совместной выпивки. Собирались у Бродяги в комнате, стащив со всех флигелей одеяла, покрывала и любое тряпье, в которое можно закутаться. Старшие ученики располагались вокруг стола с простым угощением и кувшинами вина, младшие — позади, в поисках захватывающих историй и тепла. Иногда пели песни, иногда играли в карты — на раздевание, а чаще всего болтали обо всем подряд, перескакивая с темы на тему. Бай Фэн преспокойно устроил голову на коленях у Имэй, давая ей возможность привести в порядок волосы — распутать колтуны, расчесать и уложить в прическу. Он потягивал винцо и лениво трепался с Лю Ханем. И по мере того, как и тот и другой напивались, беседа переросла в ожесточенный спор. Суть его от Имэй, целиком поглощенной своим делом, благополучно ускользнула. Парням лишь бы петушиться!

— Погодь, Стратежка, — неожиданно вскинулся братец Фэн. — Сейчас я этому тупому болвану покажу!

И показал.

Под пальцами Имэй, которые только что касались шеи Бродяги, точно живые змеи поползли — гладкие, блестящие и сухие. Словно брат Бай в один миг распался на тысячу тонких подвижных нитей, каждая из живой плоти. Раз — и нити эти сплелись по-новому, в новый узор. Был молодой мужчина — широкие плечи, сильные мускулистые руки, длинные ноги, а стала девушка со всем нужными выпуклостями и изгибами. Новоявленная красотка ловко вскочила на ноги, повернулась вокруг своей оси, давая полюбоваться собой. Сверкнули в распахнутом пао нагие груди, упруго качнулись бедра, выгнулась в призывной позе узкая спина. И если бы не знакомые синие узоры, стекающие с плеч по рукам до запястий и по ключицам в подмышки и на ребра, то ни за что не признать в нетрезвой чаровнице — старшего ученика Бай Фэна. Второго такого рисунка на коже просто нет — два чудовища, покрытые одновременно чешуей, перьями и шерстью, застыли перед решающей схваткой друг напротив друга. Одно на правой стороне тела, другое — на левой. Не разобрать, где там глаза, зубы или когти, но отчего-то сразу ясно становится — драке рано или поздно быть.

В женском искушающем обличье Бай Фэн высосал еще кувшин, назло Лю Ханю, и снова залег на колени к Имэй. А пока ложился, превратился обратно.

— Понравилось? — спросил, повернув к девушке такое до боли родное и знакомое лицо. — Не испугалась? Ну и славно! Ты всех остерегайся, Стратежка, поняла? Только меня не бойся.

— Лучше бы ты гнева Мастера страшился, — буркнула она, пряча смущение за плавными движениями расчески.

И права оказалась. На следующий день Мастер Дон Син лично выбивал из старшего ученика Бай Фэна дурь — любимой бамбуковой палкой. За плохой пример, подаваемый младшим, и за непристойное поведение в их же присутствии.

И вот теперь, сидя в кустах, Имэй прикидывала, что такого мог искать в императорском дворце Бродяга, если и в самом деле решился сначала превратиться в девушку-служанку, а затем ненадолго подменил гуйфэй после её смерти. И значит, прав братец Юань, считая наложницу Дин очень важной, если не ключевой фигурой в таинственной многослойной интриге.

Вечерело, от реки на Цзянькан и дворец императора медленно и неумолимо наползал туман. Он не только глушил звук шагов, но и растворял тушь на талисманах. А выбирать не приходилось, Чжу Юань должен перебраться через стену незаметно, обманув стражу, и не попасться на глаза случайному прохожему. Туман для этого идеальный вариант.

Дворец огромен, это город в городе, в нем десятки палат, отделенных друг от друга стенами, переходами и каналами, павильоны и беседки, и еще обширнейший хозяйственный двор. Тысячи людей обитают в нем и у каждого свое собственное место в строжайшей иерархии. Тут никто не слоняется без дела, даже принцы. Без карты Имэй не рискнула бы сунуться в этот человечий муравейник. Но и с картой — не все так просто. И если уж говорит откровенно, то ученице Ли просто-напросто повезло. Везение, за которое Мастер отчитал бы, напомнив, что стратегу надеяться на благосклонность богов — глупо и стыдно. Стратег сам создает своё везение. Иначе он считается обычным болтуном.

Когда Имэй, почти невидимая в тумане под прикрытием талисмана, добралась до погребального зала, на землю уже опустилась ночь, а дворец окончательно затих. Уговор с Юанем был на конец часа Свиньи, так что ждать шамана пришлось недолго.

— Как тебе мой туман? — не удержался тот от похвальбы, едва поднявшись вместе с девушкой на крышу.

Что и говорить, туман вышел отличный, но бумага размокала прямо на глазах, а подошвы сапожек опасно скользили по мокрой черепице. Однако недовольное ворчание Имэй соратник пропустил мимо ушей.

— Не трясись, не свалишься, я тебя удержу, — щедро пообещал Юань. Его рука была горячей, как в лихорадке, глаза возбужденно блестели.

Вот, кто чувствовал себя на любой крыше лучше и легче, чем бродячий кот. Имэй с завистью посмотрела на ловкого шамана, который грациозно балансировал на коньке. Пробежался взад-вперед бесшумно и легко, словно прирожденный канатоходец, ни разу не потеряв равновесия.

— Я что-то вижу, — шепнул он и показал Имэй на южный скат крыши. — Это ведь иллюзия?

И точно, в большую дыру, прикрытую иллюзией сине-зеленых черепиц, мог бы пролезть взрослый мужчина. Вот только зачем кому-то лазать в залу, где покоится гроб? Неужели воры позарились на драгоценности гуйфэй?

— Прекрасно, — обрадовалась Имэй. — Не нужно самим крышу разбирать.

Но Юань радости её не разделял. Шаман сунул голову в дыру, тщательно понюхал тяжелую смесь запахов: благовоний, бальзамирующей смеси смол, горящих свечей, расплавленного воска, увядших цветов и подгнивших фруктов, и тихо выругался.

— Что там?

Вместо ответа Чжу Юань злобно дернул себя за волосы, как всегда делал, когда сталкивался с чем-то мерзопакостным.

— Как я и боялся.

Имэй тоже принюхалась, пытаясь догадаться, что так встревожило напарника. На благовония Император не поскупился, это точно. Драгоценную Наложницу Дин он любил и очень горевал, когда та преставилась. Свечей тоже хватало.