Ника Ракитина - Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

— Я тебя умоляю! Ради десятка сектантов тянуть сюда катапульты? А если бить магией — снесет весь остров.

— Хватит твоим друзьям топтаться у двери, — заметила Индавель. — Пусть подойдут. Ластидрайк! — крикнула она. — Всем горячей суджаммы! Помоги ему, Ра.

Орсимер скрылся за статуей. Вернулся, неся подмышкой сенники для сидения, а на руке поднос с разномастными глиняными и деревянными чашками. За Ра семенил скамп с хитрой мордочкой, обнимая кувшины и лупя себя голым хвостом по ляжкам.

Эдвина дернула ноздрями.

— Откуда он у вас? — спросила удивленно.

— Да прибился как-то.

Скамп разлил пиво по кружкам и стеснительно отошел вонять в сторонке. Хлирени подняла свою чашку. Обратилась к Аррайде:

— Твои слова ну очень убедительны, чужеземка.

— Присутствие Дагота делает их такими. А еще вот это, — Аррайда стянула перчатку. Солнечный луч, упав сквозь продух, заставил «Луну-и-Звезду» сиять.

Скамп сморщился и заплакал. Ра’Грузгоб, воображающий себя хаджитом, нервно захрустел луковицей. Хлирени с разлету хряпнула суджамму, не обжегшись лишь потому, что была данмером — они стойки к влиянию огня.

— Ты и вправду идешь под Красную гору? — отшипев и отплевавшись, спросила она. Аррайда развела руками:

— В этой войне не выйдет спрятаться и отсидеться.

— Я понимаю. А твои планы достаточно безумны, чтобы мы приняли в них участие.

Лин незаметно от Индавель одобрительно поднял большой палец. Жрица посмотрела на свои ладони:

— Я соберу три… четыре руки бойцов. И пошлю весть храмовникам, что мы уходим. Ординаторы потянутся за нами следом, и тогда слабейшие Ахеммуза будут здесь в полной безопасности.

— Спасибо. Идите в Марандус, спросите Ллариуса Варро. Он укажет место для вашего танца.

— Я напишу генералу, — сказал Тьермэйлин. — Где мне устроиться, Хлирени?

— И со мной на два слова, — поднялся Матуул.

Они ушли.

— Ладно, — цедя суджамму, проворчала Мирпал. — Тебе удалось. Но если бы ты была расторопнее, то избавила бы меня от близкого знакомства с «дядюшкой Шео». Я слишком стара для столь тесных отношений. И бедра у него холодные.

Нереварин подняла глаза на статую. И могла бы поклясться чем угодно, что Шеогорат ей подмигнул.

Где все началось, там все и заканчивалось. Звезды смотрели тысячей глаз на священную долину, на шатры, уставленные по кругу, на огромный костер, наконец-то разожженный между ними. И на искры, летящие к черному небу и затмевающие заглянувшие в темноту тысячи звездных глаз.

У костра сидели плечо к плечу и призрачные, и плотские людские существа. Пускали по кругу чашу, пели хрипло.

И когда песня была допета и вино с гуарьим молоком допито, когда луны встали над головой, обозначая полночь, поднялись ашханы и пророчицы племен. И перед ними стала Нереварин. Она держалась прямо и просто. Внимательно прислушивалась к каждому, кто подходил.

А пепельные ханы и мудрые женщины неуловимо изменились тоже. Ушла суетность, желание выгадать что-либо для своих людей.

Глава Зайнаб Каушад перестал быть вальяжным и мягким. Стал собранным и строгим, как и положено вождю великого племени.

— Ты сделала меня счастливым.

Шепнул:

— А бедра у Фалуры все-таки узковаты.

И громко добавил:

— Прими «Плеть Зайнаб», — он надел на шею Аррайде витой кожаный ремешок с зубчиком-подвеской, украшенным кисточкой. — С ее помощью мы находим сбежавших гуаров, где бы они ни прятались. Называю тебя Нереварином Зайнаб.

Каушад весело ухмыльнулся. Хлопнул девушку по плечу.

Следом подошел Хан-Амму — не напуганный пастух, а воин. С почтением наклонил голову:

— Ты научила меня отвечать за свой народ. Прими «Захват Эрабенимсун». Пусть дальнее станет близким, — и застегнул пояс на Нереварине. — Пусть упадет тебе в руку, как спелый плод. Называю тебя Нереварином Эрабенимсун.

Третьей и последней подхромала Синнамму Мирпал.

— Я думала, что я все знаю. Но узнала новое для себя. Что у Шеогората костлявые колени, — мудрая женщина фыркнула. — Заслужила. Прими «Камень Безумия Ахеммуза».

Сунула Аррайде в руку амулет на кожаном шнурке: алый полумесяц рожками вверх и синяя капелька с нарисованным глазом. Смешно топырились реснички. Амулет слабо гудел, готовый по приказу хозяина взорваться воем, сбивающим с мысли и ослабляющим заклинания.

— Называю тебя Нереварином Ахеммуза, — завершила Мирпал торжественно.

Аррайда обернулась к ашхану Уршилаку: испытание окончено?

Холодный ветер влез в щели между шатрами. Пламя костра легло параллельно земле. И между ашханами и пророчицами прошел к Аррайде призрачный слепой старик.

— Позволь мне прикоснуться к тебе. Это ты? Это правда ты?

Дрожащие руки поднялись и ощупали лицо девушки-редгарда. Скользнули по плечам, обхватили запястья. Обвели «Луну-и-Звезду».

Губы призрака дрогнули. Слезы потекли из-под повязки по щекам, собираясь и капая с подбородка.

— Аландро…

— Я ждал. Я знал, что ты вернешься.

Он отер слезы ладонями и гордо выпрямился.

— Я нарекаю тебя Нереварином четырех племен. Мы будем готовы и придем под Красную гору на твой зов. Я проведу твои отряды через ее ловушки, сломанные мосты и пропасти. Обещаю.

Проглотив ком в горле, Аррайда осторожно, чтобы руки не прошли насквозь, обняла бывшего оруженосца за плечи.

…Ночь заканчивалась. Звездные глаза закрывала усталость. По краю неба улыбкой прорезался рассвет. Нереварин подперла ладонью щеку, локоть поставила на колено и сонно моргала на огонь.

Сул-Матуул набросил ей плащ на плечи:

— Мы расстанемся ненадолго. Я соберу войско. Племена охватят Призрачный предел с севера и запада и не дадут роздыху даготским тварям, будут тревожить их, отвлекая на себя. А лучшие наши лучники и разведчики поспешат на помощь Варро и станут служить под его началом. Все завтра. А пока спи, моя хорошая.

Ветер трепал и дергал обрывок пергамента на стене альдрунской гильдии магов. Неслась, набивалась в ноздри, красная пыль. Плотная взвесь стояла в воздухе. Горожане брели сквозь нее, заслоняясь локтями или полами плащей. В Грейзленде Аррайда успела забыть, каковы пепельные бури, и теперь пожалела, что не надела закрытый шлем. Прислонила ладонью слезящиеся глаза.