Ника Ракитина - Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ]

Барело задумался, покусывая нижнюю губу. Потом помотал головой.

— « Рука, благословленная звездами, берет трижды проклятый меч, чтобы сжать урожай Дома Неоплаканного ». «Благословенная звездами» — намек на леди Азуру, покровительницу магии, судьбы и пророчества. Проклятый клинок… Скорее всего речь идет о Разрубателе, связанном легендой с Битвой у Красной горы и Кагренаком. Ты знаешь, кто это?

Аррайда вспомнила аргонианина Хулейю, книжника и антиквара из Вивека, к которому ее направлял Косадес, и кивнула.

— «Сжать урожай», — примас оставил в покое мастера двемеров и вернулся к пророчеству, — тоже может трактоваться двояко: как награда за труд и как воздаяние. То есть, рука, благословленная Азурой, использует проклятый клинок, чтобы принести справедливость в Дом Дагот, или Дом Двемер, или даже в оба сразу.

Несколько минут прошло в молчании. Затем Гильвас опять закопался в свитки и, найдя нужный, посмотрел на него искоса и с прищуром: как скальный наездник на возможную добычу.

— Вот они, «Орудия Кагренака». Запомни, девушка, если эту книгу найдут при тебе — заключение в Департамент правды покажется верхом милосердия. Здесь говорится, что нечестивые двемеры отыскали сердце бога Лорхана, и Кагренак задумал создать нового бога и выковал три волшебных инструмента, чтобы силой Сердца управлять. « Призрачный Страж — волшебные рукавицы, защищающие надевшего их от повреждений при работе с Сердцем. Разделитель — зачарованный молот, нужный, чтобы бить по сердцу и получать желаемую силу, столько, сколько нужно. И Разрубатель — магический клинок для сбора и направления этой силы », — процитировал он. — Но что-то пошло не так, как Кагренак планировал; двемеры сгинули, а Ворин Дагот, соблазненный силой этих орудий, стал предателем. Что было дальше, ты, пожалуй, знаешь. Неревар пал, Дагот Ур был заперт внутри горы, а Альмалексия, Вивек и Сота Сил присвоили себе пр о клятые инструменты и возвысились до богов.

Настоятель тронул Аррайду за руку:

— Почему ты молчишь? Почему ничего не спрашиваешь? Тебе нужно время? Отдохни, мы продолжим разговор завтра.

Наемница тряхнула головой:

— Я не понимаю одного. Откуда об этом узнали? Это было так давно…

Мехра Мило улыбнулась, а Барело серьезно кивнул:

— Давно. По человеческим меркам. А я еще помню, как после последней Битвы у Красной горы отступали потрепанные войска, и как наскоро возводился Призрачный предел — гудящее волшебное полотнище, натянутое на столбы, увенчанные каменными головами. Меня еще жутко смешил усатый шлем Альмалексии. И при этом хотелось плакать.

Он стеснительно улыбнулся и погладил «Орудия Кагренака».

— Откуда узнали? Рядом с богами и героями всегда противостоят опасности простые люди. Свита делает королей. Конюх, оруженосец, маркитантка — они тоже умеют говорить. И даже если в чем-то соврут, то всегда можно сравнить сведения и отделить зерна от плевел. А потом приходит черед книжников и переписчиков. Эту книгу создавали многие, собирали по крупице, вычленяли истину, переписывали, хранили, распространяли.

Он потер большим пальцем острый подбородок.

— Неревар и Альмсиви вовсе не были одиноки в бою у Красной горы. И… мне кажется, Ложные боги боятся Дагота не потому лишь, что он враг, несущий Вварденфеллу страдание и безумие, а еще и потому, что он может свидетельствовать против них. Альмсиви — самые страшные некроманты. Они черпают силу мертвого бога, черпают не так безудержно, как это сделал Ворин Дагот, и потому не обезумели, как он. Но их сила день ото дня слабеет. Уже то, что Триединые не пришли на Красную гору, чтобы удушить Дагота в его норе, а отгородились Призрачным пределом — говорит об их слабости. А даже если бы они и победили — что же: предавать истину? Примиряться? Верить таким богам?

« Трое, которых Ты считал верными, предали тебя. И лишь я, которого Ты предал, остаюсь тебе верен ».

Мехра передернула худыми плечами, Гильвас схватился за край стола, глянул на Аррайду в упор пламенеющими глазами.

— Когда пойдешь под Красную гору — возьми меня, свидетелем и летописцем. Да просто возьми с собой, я быстро соберусь, — Гильвас соскочил со стола, словно готовый выступать немедленно.

— А как же ваша паства, примас? — тонким голосом спросила Мило. Лицо настоятеля сделалось огорченным, как у ребенка, у которого отбирают игрушку. Похоже, для этого деятельного человека было нестерпимо сидеть в укрытии. Он вздохнул:

— Да, ты права. Я позабочусь, чтобы вы ни в чем не терпели ущерба. Мне понадобится какое-то время. И… многие еще пойдут со мной. Поверь, мы не будем тебе обузой, — обернулся он к Аррайде. — И можем дать войску не только духовное утешение. Многие из нас целители и аптекари, кто-то сведущ в разведке. И в магии. А примкнувшие к нам ординаторы — те вообще вояки что надо. Ты не пожалеешь.

— Но почему ты решил, что я собираю армию?

Барело подмигнул:

— Я осведомлен о том, что было в Альдруне. Похоже, собрать войско — это лишь дело времени… даже если ты сама еще не понимаешь. Ты ведь не остановишься? Только помни: не веди за собой слепых под Красную гору. Не верь на слово. Взыскуй и сравнивай и решай сама.

Аррайда кивнула. Посмотрела в лицо Мехры Мило и отчетливо поняла, что может больше не ревновать к ней Кая. Та, не глядя на Барело, сжимала и разжимала тонкие пальцы, и глаза светились в полутьме.

— Я доделаю свои дела здесь, — продолжал настоятель, — а ты пришли нам весточку, когда мы понадобимся. Не забудешь? Да, и не сочти за обиду, никому не говори, где находится Холамаян.

Наемница согласно качнула головой.

Гильвас с Мехрой помогли ей поместить свитки в сумку. И Аррайда вышла из библиотеки.

Какое-то время девушка посидела у стены на корточках, обхватив голову руками. Она узнала так много! Казалось, сведения сейчас просто выплеснут наружу, полезут из ушей. А еще предложение насчет войска… Наконец, Аррайда заставила себя встать. Пошла, вежливо кивая встречным, но ни с кем не заговаривая.

Шаги гулко отдавались под сводами коридора, слюдяные искорки дрожали в редком свете факелов. И в такт им приходили слова: «… зачем я плачу по красному небу… станет больнее от слез — и только; как скатерть, небо собьется в столки »… И она вдруг поняла: именно эти слова были врезаны в швы на стенах двемерской крепости Арктанд! Аррайда готова была поручиться! Она даже запнулась, прижимая руки к колотящемуся сердцу, и прислушалась, надеясь уловить знакомый тревожный гул ламп и лязг массивных железных дверей. Но услышала лишь шорох своей одежды, стук сердца и дыхание.

Молаг Мар был совсем, как Вивек, только маленький. Наверху вместо ржавого купола над Плазой распахнулось открытое небо. Оно могло красной пылью сечь лицо или хмуриться серым облаками, но сегодня было синим, ласковым и очень ярким, со слегка размытой розовато-золотой кляксой утреннего солнца. И дышалось легко. Чуть солоноватый воздух пах морем.