Ника Ракитина - Стрелки [СИ]

— Замок, товарищи, еще до конца не восстановлен, поэтому прошу не удаляться от группы и не проявлять самодеятельности. Восстановительные работы ведутся в западной части замкового ансамбля и в стенных башнях…

Двор замка был выложен широкими тяжелыми плитами, меж которыми кое-где росла трава. Плиты были новые еще, гладкие, присыпанные каменным крошевом. Впереди, во внутренней стене темнел провал арки, над ней вырастали башни-близнецы. Из арки дул сильный, неожиданно холодный ветер.

Плиты внутреннего двора были намного старше, а сам двор тесный и мрачноватый — вежа заслоняла солнце. Экскурсовод долго сбивала нас в кучу и наконец заговорила снова:

— Итак, мы находимся во внутреннем дворе замка Эрнар. Прямо перед нами так называемая вежа — головная башня, вокруг которой группируются остальные постройки. При возведении замка вежа всегда строилась первой и вначале служила и оборонным сооружением, и жилищем хозяев…

Гэльду уже не пришлось жить в веже, его прадедом выстроен был дворец. Рядом с могучей вежей он кажется совсем небольшим. Узкие окна смотрят мрачно. А когда-то в них горели цветные стекла… У вежи нет дверей. Чтобы попасть в нее, надо пройти по деревянным галереям со стен либо из комнат дворца. А вот в этой островерхой, с голым флюгерным шпилем башенке и был покой Гэльда…

— Древнее, полулегендарное название Эрнара — Серебряная башня. Связано оно с тем, что крыша вежи, решетки бойниц и отдельные плиты кладки были покрыты слоем серебра, постоянно обновлявшимся. Из серебра был отлит и колокол, который находился под самой крышей, там же около 950 года был установлен и часовой механизм, уникальное сооружение, которое, к сожалению, восстановить не удалось. Мы с вами не можем увидеть всего этого великолепия, порожденного баронской гордыней. Наследники, промотав родовые богатства, прибегли к последнему способу возродить былое величие и сняли серебро…

— Но это же неправда!

Сама не знаю, как вырвались эти слова. Экскурсовод, осекшись, с немым возмущением смотрела на меня. И почти вся группа тоже.

— У вас, вероятно, другая версия, — обрела голос экскурсовод. — Может быть, продолжите вместо меня?

Можно было извиниться и умолкнуть, но я не выдержала:

— Серебро сняли перед Восстанием, в 1079 году, а все деньги пошли на снаряжение повстанческого войска! Гэльд Эрнарский…

Серебряная Башня.

Гэльд вернулся в Эрнар сам не свой, и Антония это, конечно, заметила. Она всегда все замечала, что бы ни творилось в Эрнаре, недаром хозяйствовала в нем уже не первый год. Еще при жизни отца пришлось ей взять домашние дела в свои руки, и руки эти оказались на удивление ловкими и цепкими. Эрнар когда-то славился богатством, но уже к тем временам, когда появился на свет отец Гэльда, от богатств этих ничего не осталось, кроме славы да серебра на веже. Отец и пошел в Замятню, тайно надеясь поправить дела… но вышло по-иному, и Антония, шестнадцати лет еще, осталась в Эрнаре с семью братьями. Гэльд был, правда, взрослый уже, но надежд на него было мало, он больше думал о развлечениях, чем о жизни, Эверс, двумя годами младше Антонии, явно подражал ему во всем, а уж о пяти младших и говорить не стоило — Антония была им и за сестру, и за мать. Улрик, Асен, Любо и Илич — погодки и разбойные приятели — ее только и боялись, а самый младший, Матэ (названный так потому, что мать умерла, дав ему жизнь) — тот и впрямь считал в глубине души, что Антония его настоящая мать, только говорить об этом не хочет. Так что Антония была в Эрнаре хранительницей порядка и процветания, и неудивительно, что когда Гэльд приехал из Ландейла, по ее словам, «встреханный», сестра забеспокоилась. Она приступила, было, с расспросами, но ничего не добилась. Гэльд ни о чем не собирался рассказывать ни ей, ни братьям. Он только сейчас сообразил, что если заговор будет раскрыт, удар придется и по ним. Но дороги назад для него уже не было. Так пусть же подольше не знают, что к чему.

Сразу же после приезда он послал людей на рубежи. Усилить заставы. Подозрительных не допускать. Раньше в Эрнаре за рубежами не особо следили, полагались на дурную славу здешних земель. Потом Гэльд велел набрать в селениях мастеров для оружейни. Она в замке была небольшая, для замыслов Гэльда мало подходила. Ее расширили, как могли, даже поставили горны во дворе под навесом. Ковали новое оружие и подправляли старое. Антония, узнав об этих приготовлениях, только руками всплеснула:

— Никак ты Консула воевать собрался, братец?

Гэльд кое-как отговорился. Он жил сейчас в каком-то лихорадочном возбуждении — как будто река прорвала плотину и хлынула по новому руслу, впервые барон ощутил впереди какую-то иную цель — кроме повседневных забот и развлечений.

Первый гонец явился на седьмой день. К удивлению Гэльда, это был Данель. Он пришел под видом подорожного и чрезвычайно обиделся, что Антония отправила его на кухню. Антония, в свою очередь, оскорбилась тем, что Данель принял ее за ключницу. Гэльд вмешался, увел гонца к себе, туда же велел принести ужин. Данель посматривал на их скромную роскошь диковатыми глазами, с Гэльдом почти не разговаривал и на рассвете ушел в Кариан. С тех пор гости пошли один за другим, и Антония только за голову хваталась: «Что ты затеял? Лучше бы уж с бабами гулял, наживешь беды!» Но приказания брата выполняла. Несколько раз Гэльд сам ездил с вестями то в Хатан, то в Листвянку и всегда тайно надеялся увидеть Хель, но это ему не удавалось, а сам ее искать он уже не решался. Так прошел месяц.

Однажды ночью, когда Гэльд был в своих покоях в башне, явилась Антония. Вид у нее был скорбный, губы поджаты, пальцы раздраженно перебирали ключи па поясе. Гэльда это не очень удивило, Антония последнее время постоянно была зла, поэтому он, почесывая за ухом пса, равнодушно спросил:

— Ну что, сестренка?

— А ничего, братец, — язвительно ответила Антония. — Гости к тебе.

— Так проводи их сюда.

— Нет уж, братец милый, сам спустись и прими.

Пес, висанский гончак, вислоухий и поджарый, встал с коротким рычанием. Гэльд вздохнул. Собачья погода на дворе… Очередной гонец, кто же еще.

Вслед за Антонией он спустился по лестнице, взял масляный светильник и вышел. Пес шел за ним. Ледяной мелкий дождь хлестнул в лицо. Порыв ветра едва не загасил светильник. У крыльца стояли две смутные фигуры, рядом пофыркивали почти невидимые кони. Пес на всякий случай рявкнул.

— Тихо, Знайд! — прикрикнул Гэльд, поднимая повыше светильник. Один из гостей выступил в круг света, Гэльд узнал Саента.

— Какая честь! — пробасил Саент. — У барона, что ли, слуг не осталось, одни псы? Где тут стайня — коней отвести?

Гэльд махнул светильником вправо и отдал его Саенту. Потом резко сказал второму: