Адам Гидвиц - Мрачные сказки братьев Гримм [litres]

О, как бы она хотела, чтобы брат был здесь. Но его не было. В живых.

«Это всё моя вина, – подумала Гретель и внезапно осознала, что с самого начала твердила себе одно и то же. – Это я во всём виновата. Нам не следовало убегать из замка. И есть стены того дома. И я не должна была оставлять Гензеля одного в лесу! ― Гретель задрожала. ― Все взрослые хотят меня убить! И я их не виню! Что со мной не так? – Её затрясло. – Почему я такая ужасная?»

– Не будь такой глупой, – вдруг раздался голос.

Гретель, вздрогнув, оглянулась. В комнате кроме неё никого не было. Кто же тогда произнёс эти слова? Гретель заглянула под дверь: вдова уже ушла. Тогда она посмотрела на окно.

На подоконнике сидел чёрный ворон. Удивлённая, Гретель уставилась на него. Постучав клювом по стеклу, он спросил:

– Ты не против, если мы зайдём?

Вытерев заплаканное лицо, Гретель подошла к окну.

– Мы?

– Да, мои братья и я.

Гретель открыла окно, и в комнату вихрем ворвались три чёрных как ночь ворона.

– Ты не должен называть её глупой, – сказал второй ворон первому, – это невежливо.

– Даже если это правда, – согласился третий.

Первый ворон откашлялся.

– Мы тут как раз мимо пролетали, дорогуша, и увидели, что ты грустишь. Нам стало не по себе.

– Личная ответственность, – пояснил второй.

– Случайные свидетели, – добавил третий.

Гретель, у которой и без того выдался непростой денёк, шлёпнулась на кровать и уставилась на гостей.

– Понимаешь ли, – продолжал первый ворон, – все те неприятности, которые выпали на твою долю и на долю твоего бедного братца, – это следствие… полагаю, ты бы назвала это неосторожный разговор, который состоялся между нами тремя. – Он виновато опустил голову.

Гретель неотрывно смотрела на него.

– Неосторожный, – повторил второй ворон.

– Что это значит? – спросила Гретель.

Закатив глаза, третий ворон отвечал:

– Неосторожный , милая девочка, означает, что мы не должны были разговаривать о том, о чём говорили, в том месте, где говорили об этом.

– Да уж, так явно лучше, – проговорил второй. – Почему бы нам просто взять и не рассказать ей всё как есть?

И тогда, пригладив перья и устроившись поудобнее на подоконнике, три ворона рассказали Гретель всё с самого начала: о последнем желании её деда, о том, как отец девочки всё равно нашёл портрет, и о том, как он похитил её маму…

– Сделал что ? – перебила его девочка.

– Так, поехали дальше, – ответил второй ворон.

Затем вороны поведали Гретель об их неосторожном разговоре и о том, как добрый слуга отца, Верный Иоганнес, услышал его и вмешался в ход событий.

– Видишь ли, – продолжал первый ворон, – свадьба твоих родителей была обречена.

– Мы трое знаем всё о судьбе, – вмешался второй.

– Это что-то вроде нашей работы, – подхватил третий.

– Они были обречены, – начал первый ворон. – Но то, что они сделали с вами, с детьми…

– Я бы сказал, что это выходит за рамки проклятия, – закончил второй.

Третий ворон тут же добавил:

– Но это определённо не твоя вина.

– Возможно, даже наша, – с благородным видом отвечал третий. – Если бы мы не открывали свои клювы, ничего бы не произошло.

Гретель нахмурилась:

– Потому что мы вообще не появились бы на свет?

– Именно!

– Звучит ненамного лучше, – заметила девочка.

– Хм-м, – произнёс первый ворон, – думаю, что так верно.

– Нет, – возразила Гретель, – это моя вина. Если бы мы с Гензелем не убежали из дома, он был бы сейчас жив. И мы бы никогда не убили ту женщину-стряпуху, и отец никогда бы не пожелал, чтобы его сыновья превратились в ласто-чек, и…

Третий ворон перебил её:

– А помнишь ли ты, Гретель, почему именно вы сбежали?

Она взглянула в его чёрные глаза и кивнула. Ворон ответил:

– По-моему, причина очень даже веская.

Гретель перевела взгляд с воронов на окно, за которым красные и оранжевые листья, похожие на слёзы, дрожали на ветках деревьев. Спустя некоторое время третий ворон заговорил:

– Что ж, нам пора. Нужно ещё многим людям поведать их судьбу.

– Есть ли у тебя вопросы, на которые мы можем дать ответы? – спросил второй.

– Это и правда не моя вина, – сказала Гретель.

– Мы не умеем врать, – ответил первый ворон. – Значит, и вины твоей здесь нет.

И три ворона, захлопав чёрными крыльями, взмыли в воздух и вылетели через открытое окно на улицу. Гретель вновь опустилась на кровать.

Она не виновата.

Внезапно ей очень захотелось собрать всю тоску, что так на неё давила, в кулак и швырнуть далеко-далеко – в тех, кто на самом деле стал причиной всех бед. Швырнуть так, чтобы они тоже ощутили эту боль. И поняли бы её саму.

Медленно опустив руку в карман, она нащупала нечто маленькое, холодное и, как оказалось, синее.

Весь следующий день в деревне царило веселье. На столах были хлеб, пиво и сидр, тыква и осенние листья ― предвестники празднества. Соседи болтали о ясной, прохладной погоде, выдыхая небольшие облака пара. Из труб домов поднимался дым, и аромат жаренных на костре колбасок, смешавшийся с запахом яблок, разносился по всей округе.

Симпатичный юноша пил из большой кружки пиво и весело болтал с другими взрослыми о том о сём. Вокруг носились дети. Наконец колбаски были готовы, и блюда с угощениями поставили на столы. Гретель незаметно, пряча руки в карманах платья, вышла из дома вдовы.

Все расселись по местам, и староста деревни произнёс приятную речь. К нему присоединились ещё несколько пожилых мужчин. Затем встал зеленоглазый молодой человек и, обращаясь к женщинам, поднял свой бокал со словами, что они прекрасны, как и все дамы мира. Остальные мужчины весело поддержали его, и женщины, залившись краской, заулыбались.

Вдруг, ко всеобщему удивлению, встала Гретель.

– Могу и я сказать несколько слов? – скромно спросила она.

Даже стоя, она всё равно была ниже, чем некоторые из присутствовавших на пиру взрослых.

– Залезай на стул, детка, – крикнул ей кто-то.

Гретель последовала совету и начала:

– Я хочу вам кое-что рассказать…

Тут же она остановилась, поняв, что красивый юноша неотрывно смотрит на неё и улыбается. Гретель перевела взгляд на его руки – руки, способные вырвать человеческую душу. Она продолжила:

– Сон. Всего лишь сон, который мне недавно приснился.

Собравшиеся одобрительно зашептались. Видишь ли, когда-то люди верили, что в сновидениях скрывается правда.

– Мне приснилось, что я отправилась в Шварцвальд, – произнесла Гретель. – Но всю дорогу дождь бил мне в лицо, корни деревьев хватали меня за ноги, и я слышала, как лес шепчет:

Местные жители пока ничего не понимали, а юноша уставился на Гретель с очень странным выражением лица. Она вновь взглянула на его сильные, чарующие руки и быстро повторила: