Адам Гидвиц - Мрачные сказки братьев Гримм [litres]

Даже дорога в том направлении казалась пропитанной болью.

Гретель повернулась в противоположную сторону.

Одинокий мальчик с тёмными глазами и чёрными волосами брёл по мокрым, заледенелым дорогам. Его кудри покрывали снежинки. Следом за ним покорно шли два быка, таща две огромные телеги.

На первой телеге возвышалась гора круглых, твёрдых, холодных золотых яблок. Золотых – значит из драгоценного металла, из золота, конечно, а не голден делишз [1] Golden Delicious – сорт яблок. Golden в переводе с английского означает «золотой». – Здесь и далее примечания переводчика . . Вторую телегу занимали бочки с вином: их водрузили друг на друга так высоко, что на каждом повороте они шатались и скрипели. Вина хватило бы на целый год, чтобы поить допьяна целое поселение.

Яблоки, вино, телеги и быки были, разумеется, дарами двух городов. Как ты уже мог догадаться, после того как Гензель похоронил Иоганнеса и сделал табличку с одним-единственным словом – Верный , он направился в город, где росла золотая яблоня, и рассказал жителям, что её корни точит мышь. Люди убили грызуна, и дерево тут же стало плодоносить. В благодарность Гензелю подарили тысячу золотых яблок, телегу и спокойного, послушного, невероятных размеров быка. Потом мальчик направился в «винный» город и объяснил жителям, что в фонтане сидит лягушка. Как только люди избавились от неё, фонтан вновь заработал, и мальчику подарили бочки с вином, телегу и ещё одного спокойного, послушного, невероятных размеров быка. Гензель назвал животных Айви и Бетти ― немного странно, ведь это были быки, а не коровы.

Впрочем, это несильно влияет на исход истории, я просто так, к слову.

Итак, после победы над Дьяволом и спасения двух городов Гензель с золотыми яблоками и вином направлялся в королевство Гримм. Было несложно узнать, в какой оно стороне, потому как все знали: именно там живёт дракон. Однако Гензель двигался очень медленно. Он останавливался во всех городах и деревнях, и в каждом доме, в каждой лачуге спрашивал, не видел ли кто его сестру Гретель. Но никто её не встречал.

– Ты спрашиваешь про старуху Гретель?

– Нет, я про мою сестру.

– Гретель, маленькая дочка моей сестры?

– Нет, моя сестра. И она уже не маленькая.

– Мою козу зовут Гретель.

– Да нет же!

Быть может, ему и повезло с золотом, вином и двумя послушными быками, следовавшими за ним по пятам. Но на сердце у Гензеля было так тяжело, что другого такого сердца и не сыскать. Да и ноги его увязали в грязи, смешанной со льдом. Без сестры он не хотел возвращаться домой и сталкиваться с драконом. А тем более с родителями.

Гретель стояла на пороге таверны, глядя на дорогу. Навстречу двигались два быка, запорошенных снегом и напоминающих небольшие горы. Впереди, увязая иногда в снегу, шёл невысокий темноволосый человек. Что-то в путнике сразу же привлекло внимание Гретель. Она ждала.

Как только телеги приблизились, её сердце ёкнуло. Своими синими, как океан, глазами она уже могла разглядеть понурое лицо идущего.

Вскрикнув, девочка со всех ног помчалась навстречу.

Чем ближе было королевство, тем чаще Гензелю мерещилась Гретель. Он видел её повсюду: в булочных, в окнах верхних этажей, в сельских отхожих местах (как ты можешь догадаться, это были не самые удобные моменты). И вот опять: далеко впереди, на пороге таверны, стояла девочка. И, невзирая на все миражи, Гензель готов был поклясться, что это Гретель.

Девочка сорвалась с места и побежала навстречу. Её золотые волосы развевались на ветру. Гензель моргнул несколько раз. Он больше не увязал в снегу. Он летел.

Гензель и Гретель были словно два магнита. Или два метеорита, одиноко блуждавших в космосе и наконец нашедших друг друга. Каждый прошёл свою половину пути, и теперь они снова соединились. Земля ушла из-под ног. Брат с сестрой, поскользнувшись, повалились прямо в жидкое месиво льда и грязи.

Сидя в луже, они смотрели друг на друга.

Потерявшие и снова нашедшие друг друга.

Погибшие и восставшие из мёртвых.

Покрытые слоем грязи.

В холодной слякоти.

И вдруг они засмеялись. А потом обнялись так крепко и захохотали так сильно, что на глазах выступили слёзы. Так они и сидели, посреди дороги, замёрзшие и перепачканные в жидкой грязи. А над ними высилось серое небо, и всего в нескольких километрах стоял родительский замок. Они обнимались до тех пор, пока у них не заболели руки.

– Где ты была? – спросил Гензель, когда они наконец выбрались из лужи.

– Как тебе удалось выжить? – одновременно спросила Гретель.

Они забрались на телегу и рассказали друг другу всё (а кое-что даже дважды), что с ними произошло за это время, до мельчайших подробностей, начиная с охоты в Лейбенвальте.

Так, болтая, смеясь, вздыхая и снова болтая, они приближались к родному дому.

А сейчас брата и сестру ждёт самое тяжёлое.

Да, их чуть не съела стряпуха-каннибал; они разговаривали с испепеляющим солнцем, с луной-детоубийцей и добрыми звёздами; они дошли до Хрустальной горы. Гретель отрезала себе палец, и из-за неё заживо сварили человека. Гензель превратился в чудовище; его подстрелили, освежевали и проиграли в азартную игру; он побывал в аду, где переоделся в бабушку Дьявола; потом за ним гнался сам Дьявол, и, наконец, он держал за руку умирающего старика.

Всё это правда. Но порой возвращение домой становится самым сложным испытанием для человека.

Некоторое время спустя Гензель и Гретель уже шагали по самому сердцу королевства Гримм, по городкам, которые теперь существовали лишь смутными образами в их детских воспоминаниях. Открывающиеся виды могли вызвать не тёплую ностальгию, а лишь дурноту.

Одни поселения остались такими, какими брат и сестра их помнили, а вот другие теперь сровнялись с землёй. Дома лежали в руинах, всюду виднелись обломки крыш и стен. Торговые ряды сожгли и опустошили. На улицах то и дело попадались трупы животных с раздутыми животами; по остекленелым глазным яблокам ползали мухи.

– Дракон, – прошептала Гретель.

Гензель кивнул, пристально оглядываясь вокруг.

Когда они пересекали очередной разорённый город, дверь какого-то полуразвалившегося дома вдруг качнулась. Петли сердито застонали. Гензель прижал к себе сестру, она взяла его за руку.

В темноте показалась голова. Это был ребёнок, совсем маленький – ростом с девочку, которую Гретель видела в таверне. За ним вышла девочка постарше, а потом ― и самая старшая.

– Идите сюда, – позвала кого-то последняя. – Смотрите.

За их спинами появились родители ― истощённые, чумазые, в рваной одежде. Все пятеро со страхом уставились на путников.

– Нехорошо, – сказала Гретель.

– Нет, – согласился Гензель, – совсем не хорошо.